«Посмотрим, что еще мне приготовили». Интервью Анастасии Шевченко накануне приговора

Анастасия Шевченко — ростовская активистка «Открытой России» (организация признана нежелательной на территории РФ) и первая в стране обвиняемая по уголовной статье о сотрудничестве с «нежелательной организацией». Октябрьский районный суд огласит приговор 18 февраля. Срок может быть реальным — до 5 лет лишения свободы. Шевченко в интервью 161.RU рассказала, как изменилась жизнь за два года домашнего ареста и чем заняты ее мысли в ожидании вердикта суда.

— Что самое сложное в домашнем аресте? Опишите один день из жизни.

— Про домашний арест я уже, кажется, могу учебники писать. Это вроде бы мера пресечения, но ощущается как реальное наказание. Именно психологически сложно. Если ты не чиновник и не обладаешь своим дворцом со спортзалом, сауной и баром, то ты просто заперт в квартире, по которой и будешь наматывать шаги. Запрет на интернет беспокоит поначалу, потом отвыкаешь. Труднее всего жить с запретом на общение. Единственными собеседниками становятся адвокаты, инспекторы и следователи, то есть люди, которых ты раньше не знал или мало общался.

Что касается одного дня из жизни, то сейчас просто ни минуты не теряем с детьми — всё время вместе. В школу, из школы, смотрим мультики, готовим, даже спим сейчас вместе.

— Как ваша жизнь менялась в течение этих двух лет? Как вы изменились?

— Самым сложным был, конечно, первый год. Меня забрали из квартиры, куда я больше никогда не вернулась, потому что не было разрешения хозяйки на домашний арест в съемной квартире. Меня лишили возможности помочь старшей дочери в больнице. Потом похороны под арестом. Детям и маме нельзя было вызвать на дом врача. Все пострадали. Больше года не разрешали выходить на улицу. Мне помогала семья, страшно подумать, как справляются одинокие люди.

Я изменилась, конечно, умею теперь сконцентрироваться на важном и отсеять ненужное.

— Что вы можете сказать о следователях и инспекторах ФСИН, с которыми пришлось столкнуться? Какие отношения с ними сложились?

— В первое время мы друг к другу присматривались, так сказать. Сложно выстраивать отношения во время допроса или под конвоем. Грубо никто себя не вел, просто делали свое дело, преследуя какие-то свои цели. Часто говорили мне, что никто меня с двумя детьми не посадит, не может такого быть. За дебаты и семинар разве можно посадить? Оказывается, да. Я думаю, все они за моей судьбой пристально следят, интервью это прочитают. Пользуясь случаем, передаю привет.

— Какова была реакция родных на задержание? Как сейчас, перед приговором, ведут себя ваши близкие?

— У нас с детьми очень сильная связь, никогда проблем в отношениях не было. Мы дружим, любим друг друга и во всем поддерживаем. Детских слез за это время было много. Они боятся за меня, а я — за них. Так было в момент ареста, так и сейчас — перед приговором. Маме моей трудно, конечно. Я прошу их быть сильными. Жизнь не заканчивается.

— Какие у вас мысли перед приговором?

— Переживаю за детей и маму. Жаль, что мы потеряем столько времени друг с другом.

— Какого решения суда вы ожидаете? Как думаете, могут ли вынести оправдательный приговор?

— Я не люблю гадать. Знаю, что оправдательного приговора не будет, ведь тогда придется признать ошибку. А это всё одна большая ошибка. Посмотрим, что еще для меня приготовили.

За что судят Анастасию Шевченко

В январе 2019 года активистку «Открытой России» (организации, головной офис которой зарегистрирован в Великобритании) Анастасию Шевченко задержали. 21 января ростовчанку допросили и отправили в ИВС. Накануне утром у нее и нескольких оппозиционных активистов Ростова прошли обыски. Спустя два дня Шевченко отправили под домашний арест, запретили пользоваться интернетом и общаться со всеми, кроме адвокатов, следователей и инспекторов ФСИН.

На тот момент у Анастасии было трое детей: 17-летняя Алина, 14-летняя Влада и 7-летний Миша. Алина тогда уже пять лет жила в зверевском интернате для детей с особенностями развития. Из-за ареста Анастасия больше не могла ездить к дочери — суд не разрешил. Через неделю после задержания матери девочке стало плохо — ее в критическом состоянии перевели в реанимацию. 31 января Шевченко все-таки разрешили увидеться с дочерью — но в тот день девочка умерла.

Шевченко обвиняют по статье «Осуществление деятельности организации, признанной нежелательной на территории России». Ее дело стало первым в своем роде. Вину ростовчанка не признала, а дело назвала политически мотивированным.

Международная организация Amnesty International считает Шевченко узницей совести. Анастасия получила премию имени Бориса Немцова. В ее поддержку выступили российские общественники, деятели культуры, политики и 28 тысяч жителей Европы.

В январе 2020-го Анастасии смягчили условия ареста, разрешив прогулки, общение с другими людьми, кроме свидетелей по делу. Тогда же выяснилось, что до задержания за ростовчанкой была установлена круглосуточная слежка.

Суд над Анастасией начался в июне прошлого года. Обвинение заявило: женщина координировала деятельность общественного движения «"Открытая Россия". Великобритания», признанного нежелательным в РФ. Речь шла про участие в семинаре организации, во время которого, уточнил прокурор, женщина давала инструкции о создании протестных групп. Упоминалось и об участии Шевченко в митинге в Парке Строителей, где та «демонстрировала символику протестной акции "Надоел"».

Шевченко тогда заявила, что суть обвинений не ясна.

― В чем состоит преступление, в чем тяжесть этого преступления? Каким образом я могла осознавать общественную опасность того, что я стою на согласованном митинге с флагом, где написано слово «надоел»? Общественная опасность не наступила ни от семинара, ни от того, что я стояла на митинге.

Она добавила, что никогда не состояла в какой-либо иностранной организации, а была членом российского движения. Адвокат Шевченко заявил, что в материалах дела нет доказательств, что его подзащитная состояла в «"Открытой России". Великобритания» (организация признана нежелательной на территории РФ).

8 февраля Анастасия Шевченко выступила с последним словом, в котором призвала судью и обвинение «оставаться людьми». Сегодня, 18 февраля, ей огласят приговор.