«Сажают тех, но не всех»: адвокат рассказал, почему дело об ОПГ в ростовской полиции сшито не теми нитками

Председатель коллегии адвокатов «Закон и справедливость» Владимир Чесноков заявил, что резонансное уголовное дело об ОПГ в ростовской полиции раздробили на несколько частей, чтобы посадить всех по самой громкой статье. В интервью ведущему корреспонденту 161.RU Сабине Бондарь он рассказал, как строится обвинение, почему силовики стали своего рода мишенью, за что борются адвокаты и как «могут осудить и навесить лишнего».

Расследование громкого дела завершили за полтора года. Почти пять десятков ростовских силовиков обвинили в крупных взятках. Но главное — обвинение в создании преступного сообщества и участие в нем.

В резонансном деле силовиков Владимир Чесноков защищает сотрудника городского ОБЭП Сергея Сургунтяна, а Олега Стоякина в деле про ДПС. Недавно третий апелляционный суд изменил Сургунтяну меру пресечения на домашний арест. Он находился под стражей в общей сложности больше двух лет.

В апреле 2022 года стало известно, что Ленинский районный суд Ростова 18 человек отправил в СИЗО, еще 7 — под домашний арест. В их числе были сотрудники ДПС и гражданские лица. Всех их подозревают в получении взяток. По версии следствия, они с 2017 по 2022 год вымогали деньги с водителей на трассе М-4 на территории Ростовской области. Шестеро арестованных на тот момент были действующими сотрудниками регионального МВД.

Сейчас подзащитный Чеснокова, как и многие другие, по его мнению, могут попасть под ст. 210 УК РФ. Это создание преступного сообщества и участие в нем. Наказание по серьезной статье не маленькое — до 20 лет лишения свободы. Изначально эта статья предназначалась для борьбы с организованными преступными группировками и их главарями. Чесноков уверен, что следователи нарушают права на защиту большинства из задержанных сотрудников органов.

— Они завершили расследование, но следователь — лицо процессуально сексуально, понуждено зависимое от вышестоящего начальства и прокурора. Я могу объяснить, что сейчас происходит, но самое интересное будет происходить в судах. Они пытаются сейчас дело раздробить. По какому принципу раздробить? Ну это как дробление бизнеса идет. Для чего это нужно? Сейчас само расследование идет в общем контексте. Что вменяется? Вменяется «Преступное сообщество» — ст. 210 УК РФ. Оно квалифицируется по определенным признакам, а эти признаки непосредственно определены в 10-м пленуме Верховного суда.

Собственно, какие признаки? Это: устойчивость, распределенность ролей, четкая взаимосвязь, иерархичность и системность. Именно это вменяют практически всем арестантам по делу ОПГ в ростовской полиции. Но, по мнению Чеснокова, не все так просто.

— Есть какое-то преступное сообщество. Туда входят участковые, те же сотрудники УБЭП, начальник полиции Советского района, а они не связаны между собой, но объединены в единое преступное сообщество. Им статья вменяется общая, и в соответствии с нашей Конституцией любой гражданин должен знать, в чем он обвиняется. Он имеет право защищаться всеми доступными законом способами. А их взяли, раздробили и всунули с таким контекстом по разным судам, — объясняет адвокат.

Сейчас все задержанные фигуранты находятся в СИЗО Ставропольского края. Чесноков говорит: судить их должны по месту совершения преступления. Но и тут есть нюанс. Прокуратура может направить в другой регион, чтобы не было взаимосвязи, предвзятости и прочее. Чесноков вспоминает, что так было с экс-министром здравоохранения Ростовской области Татьяной Быковской. Ее дело рассматривали в Кущевке.

— Сейчас они дело раздробили и хотят по эпизодам, по каждому отдельно, засунуть в разные суды. Следователь это говорит, но мы пока не знаем, кого в какие суды направили. Что им это даст? Я приведу аналогию. Речь про Успенский пост — гаишники. Я защищаю там начальника ОРЧУ УСБ по Краснодарскому краю Фролова. Да, там есть инкриминируемые преступления. Да, они брали взятки, но я же не наивный ребенок, чтобы считать, будто гаишники не брали взятки. Там следствие додумалось до такого, что якобы там находились такие честные сотрудники ДПС, которые не брали взяток и отдавали часть зарплаты из 40 тысяч руководителю ДПС, чтобы жить честно и по закону.

Чесноков считает, что и сейчас многие участники судебного процесса со стороны обвинения просто будут подгонять свидетельские показания под нужную статью, проводя аналогию с делом гаишника, о котором он вспоминает.

— Это все одно и то же. Вот там я Фролова защищаю. Есть тайные свидетели. Приходит человек в этот общий процесс, ему задают вопросы. И вот представляете, переобуваются все: тайные свидетели, засекреченные, да все. Мы коллегиально разработали методологию работы с тайными свидетелями. Обобщили и проанализировали всю практику. Видел ли он, не видел, был очевидцем каких событий. Потому что тайные показания не являются прямыми доказательствами. Это косвенные доказательства прицепом. Конечно, он там не был, потому что он тайный свидетель. Это: пойди туда, не знаю куда. Он сидит там в какой-то комнате, искаженным голосом все говорит.

Адвокат считает: суд над силовиками будет максимально интересным, но предполагает, что не все еще понимают, какие тонкости процесса могут помешать защите реализовать и выстроить концепцию.

—  Ну-ка сейчас, вот эта 210-я статья, она же повязывает всех и вся едиными кандалами и единой цепью. Вот давайте ст. 210 сделаем. А как ее крепить? Ну давайте кого-нибудь пошантажируем. Давайте возбудим уголовное дело на жену или на близких именно путем шантажа — и тогда человек переобувается. Или мы тебя посадим и не больно зарежем. А статья эта цементирует всех и вся. Вы представьте, одни адвокаты, образно говоря, там сейчас пасть в пасть бьются с этим прокурором. Прокуроров этих там загрызают, в процессе они молчат уже, даже на середину комнаты выходят. Председательствующий судья, вылупив глаза, говорит: «А что за вопросы вы задаете?» Я говорю: «Ну какие вопросы? Вопросы по делу. Какое дело, такие и вопросы задаю».

Чесноков вспоминает: около года назад просочилась информация, о том, что задержанные силовики начали сдавать чиновников. Адвокат считает, что это произошло после так называемого допроса. После определенных показаний арестованных силовиков стало жарко в кабинетах администрации Ростова.

— Тогда как раз ко мне обращался один чиновник, Константин Тихонов, но он до меня так и не дошел. А другой там, Дмитрий Исаев, кажется, мы его должны были защищать, а он убежал — в бега бросился. Многих чиновников начал сдавать начальник отдела полиции № 4 по Ленинскому району Ростова Сергей Моисеев. Вы знаете, вот сказать можно всё что угодно. А надо, чтобы всё это устояло в суде.

Правозащитник не говорит, что все задержанные невинны. Но уверяет, что дробление такого крупного и резонансного уголовного дела своего рода тактика обвинения, которая может привести к незаконным приговорам.

— Вот он главный вопрос: для чего они дают эти показания? Для чего сейчас дело дробят по частям? Понимаете, ко мне могли обратиться масса людей. В процессе мы бы могли выстроить единую консолидированную защиту, и там бы я мозг выносил бы — картина маслом. А так, не каждый будет этим заниматься. Они взяли, в разные суды все. Цель — посадить и чтобы защита не могла выстроить единую консолидированную защиту с единой тактикой и линией.

Чесноков говорит, что продолжает оппонировать прокуратуре, так как считает, что следствие всё делает неспроста. Он поясняет: дела дробят и направляют в разные суды, чтобы у судов не было препятствий беспроблемно осудить по статье 210-й. Он уверен, что дела валятся, несмотря на то, что силовиков изначально задержали из-за крупных взяток. Адвокат объясняет: 210-я статья делает все преступления общими. Рассматривается иерархичность, устойчивость, распределение ролей. Принимается в учет разработка от методологий, планов до общего обсуждения. Все это — критерии данной статьи.

— Общее обсуждение заканчивается на Рыбалко (экс-замначальника полиции Ростова Дмитрий Рыбалко. — Прим. ред.). Да все заканчивается на нем и на Моисеенко (начальник отдела полиции № 4 по Ленинскому району Ростова Сергей Моисеев. — Прим. ред.). Это товарищ как раз, который всех сдавал. Такой с наколками весь, ходил там важный, но слился сразу. Возникает вопрос: а как ты это докажешь, а кто такой Рыбалко? Да мелкий жулик и баландер. Почему остальную кодлу не привлекли? У нас что, тот же Агарков (начальник главного управления МВД России по Ростовской области. — Прим. ред.) не знает, что там и те воровались? Он что смотрел бы на это и не сожрал бы, что ли? Я вас умоляю.

Громкое дело рассматривается в Северокавказском округе. Адвокат объясняет, почему — оперативное сопровождение идет с Кавказа.

— И оперативные сотрудники и оперативные опера идут из УРЧ «Кавказ». Вот как по Фролову было — это начальник УРЧ, УСБ по Краснодарскому краю. Он, как я говорю, с определенной придурью. Ну придурь какая? Он пересадил и повыгонял там кучу начальников райотделов, с Новороссийска, гаишников. Там уже целую кодлу попересажал. К примеру, вот дело про взятки гаишников у нас — это все же разные вещи. Они не связаны с ОПГ в ростовской полиции. Там разные карманы, но шли, правда, в одно море. Но, статья 210 — это вот вам квинтэссенция такая, чтобы посадить было проще, чтобы не было единой консолидированной защиты. Преступное сообщество — дело непростое.

После окончания расследования ОПГ в ростовской полиции, по мнению Чеснокова, признаков 210-й статьи в деле не осталось, так как они не доказаны.

— Дело кастрированное, потому что если бы там были бы все эти признаки, там было бы во главе преступное сообщество. Как сказать… Выросла огромная сосна, она росла, росла, там верхушка, а ее взяли, наполовину срубили. А где верхушка? И кто в этой верхней части? Сажают тех, понимаете, тех, но не всех. По этому делу были не только полицейские задержаны, были простые граждане. Потому что, кто деньги брал? Для чего эта схема делается? Тот же внештатник ходит, ковыряет эту дань, собирает. Тот же гаишник так же. Вот так они все потихоньку и брали.

Чесноков подчеркивает, что у всех задержанных есть вина в той или иной степени. Они нарушили закон. Будь-то взяточничество или махинации. Адвокат уверен, что это не дает право обвинению всех судить по «удобной» статье, так как в материалах дела доказательная база не может полностью соответствовать критериям определенной статьи.

— Если мы не будем в установленном законом порядке противостоять обвинению, то обвинение сделает все что угодно. Если мы не будем защищать, тогда знаете, как у Вышинского будет: «чистосердечное признание — царица доказательств». А как это проверить? И тогда они будут делать все что угодно. Когда они будут это делать, тогда где же у нас будет правосудие? Чем это закончится? Да они будут лепить любые дела. Любые. Этот, к примеру, Алексеев (экс-прокурор Железнодорожного района Ростова Александр Алексеев. — Прим. ред.) — этот жулик и негодяй, которого осудили. А взятку-то ему кто давал? Мой подзащитный. По Алексееву у меня было три дела, где я получил оправдательные решения, которые формировал и фабриковал Алексеев. Как корзинка все переплетено единой цепью. Если бы мы не сопротивлялись, не было бы вот такой защиты системной, то ничего бы у нас вообще не вышло.

Правозащитник раскрыл еще одну линию во время следствия, когда полученные доказательства не в пользу обвиняемых можно поставить под сомнение. По мнению адвоката, свидетельские показания на предварительном следствии были получены под давлением.

— Следователь, как лицо процессуально свободное, независимое, передопросил всех свидетелей, которые ему нужны, опера на них наехали, жути нагнали. И что? Они получили потом нужные результаты. Другие сказали: я не я, хата не моя. А когда у защиты есть какой-то шанс чего-то добиться? А когда я вызываю в суд, и уже в судебном следствии, там есть у меня право допроса. А я на этапе предварительного следствия никого не могу допрашивать. Я могу задать вопрос, а следователь скажет, что этот вопрос неуместен, я его отвожу, и потом передопросит по-другому.

Сейчас один из 48 фигурантов уголовного дела — подзащитный Владимира Чеснокова пользуется статьей 51 Конституции — не свидетельствует против себя. Он ничего не говорит, ничего не признает.

— Вы поймите, у меня же задача стоит, чтобы его осудили по закону, не навешали лишнего. Вот выражение есть рыльце в пушку. Следствие может сделать из этого рыла морду, харю, и оно будет не в пуху, на которой налеплено еще чего, а там уже будет, как говорится, неизвестно что. Они будут там рассказывать, эти баландеры, какие они там важные, значимые. Это то же самое преступное сообщество, которое показывает, мол, вот мы боремся с коррупцией, да, да, да… Я в процессе могу сказать: «Ваша честь, ну что говорит прокурор? Ну слепил он пулю из дерьма и думает, это все?»

Сейчас Владимир Чесноков готовит обращение в Конституционный суд, так как уверен, что в данном деле идет нарушение конституционных прав на доступ к правосудию и на объективное рассмотрение дела по существу. По мнению адвоката, подсудимый вправе знать, в чем его обвиняют, и он вправе реализовать свои конституционные права на любом этапе правосудия. Это обеспечивает состязательность сторон. Если этого нет — это нарушение Конституции.

— Вот у нас был оправдательный приговор по Сергею Бреусу (экс-директор Ростовского Водоканала. — Прим. ред.). Мы его оправдали, понимаете? Вначале мы отправили запрос в Минфин, а Минфин потом всё это распространил везде и вся: в «Консультанте», в «Гаранте» это все отразилось и как результат попало в Госдуму. Я не ухом, как говорится, и не рылом. А раньше приходит там налоговое преступление, пришел опер, помимо налоговой инспекции, собрал материалы и отправил в Следственный комитет. Они возбудили дело и ошкурили, а теперь без заключения налоговой инспекции они ничего не могут сделать, и фактически мы операм дали палату.

Во время беседы Владимир Чесноков не раз подчеркнул, что его высказывания не на пустом месте. Адвокат приводит ряд примеров, когда ему удалось во время судебных процессов доказать невиновность подзащитного, при этом улики, собранные обвинением, оказывались хлипкими. После этого ему ставили в укор, что он слишком резко высказывается о силовых органах.

— Я как-то одному сказал, что некоторые организации вообще за людей не считают остальных. УРЧ, УСБ, Мэндэвэ (МВД. — Прим. ред.). Я не оговорился. Мэндэвэ. Буквы путаю я, — иронизирует Чесноков. — Говорю им, что вот вы приехали, а посмотрите, какие у вашего Мэндэвэ машины стоят. Я приехал на дорогой машине, но я адвокат. Дорогой адвокат. Меня все знают. У меня НДФЛ большой, как у ваших генералов трех. Я заработал эти деньги. А вы где взяли? Я приезжаю в шубе норковой, в шапке и мне БЭПники, и фээсбэшники говорят: «Сколько стоят ваши часы, а сколько стоит ваша шуба?» Я говорю, с какой целью ты мне задаешь эти вопросы? А их там стоит целое кодло. Ты хочешь узнать, сколько стоят мои часы Breitling? Вот ты придешь, я тебе дам всё. Зайдешь в ФСБ на проходную в этих часах и в этой шубе, и тебя сразу дежурный прапорщик сдаст. Скажет, такой-то пришел в шубе норковой, пирожке норковом и в часах таких. И скажет начальник твой: «Где ты, падла, все это взял? Украл?» И все смеются, понимаете? А вот Чесноков-адвокат заработал. Вот ты запомни одно, то, что положено Юпитеру, не положено быку. У вас доходов нет, потому что у вас в декларации из Мэндэвэ даже на завтраки не хватит. Посмотрите, вы все какие жирные и упитанные. Вы съедаете больше, чем вы зарабатываете.

В середине апреля 2023 года Ростов посетил замминистра внутренних дел Владимир Кубышко. Причиной стало резонансное дело о преступном сообществе, которое, по версии следствия, действовало на протяжении 8 лет и состояло из высокопоставленных сотрудников ростовской полиции. Его лидером называют Дмитрия Рыбалко, который занимал должность замначальника полиции общественной безопасности в ГУ МВД. Помимо него, были задержаны более 30 человек, включая двоих руководителей районных отделов полиции — Алексея Абакумова и Дмитрия Шаповалова.