Ростовский зоолог Игнатенко вернулся домой из шри-ланкийской тюрьмы. Это его первое интервью

Сотрудник Ростовского зоопарка Александр Игнатенко провел два года в заключении на Шри-Ланке: его вместе с двумя товарищами обвинили в попытке похитить жуков из национального парка. В конце января суд признал россиян виновными, ограничившись огромным штрафом. Корреспондент 161.RU встретила Игнатенко на перроне Ростова-Главного — это первое интервью зоолога по возвращении домой, которое мы взяли вместе с коллегами из других изданий.

— Как настроение?

— Отличное. Наконец дома, в Ростове, на Родине. Не описать чувств, которые испытываю. Это огромная радость.

— Как дорога прошла?

— Долго. Но поскольку возвращался домой... Счастье, конечно. Сложно описать, я такого никогда не испытывал. Два года не был дома. Устал от всей дороги. Мы не высыпались из-за переходов, перелетов.

— Что вы сделаете первым делом, когда приедете домой? По чему больше всего соскучились?

— По нормальной российской еде, по борщу, по салу. Большая мечта — это горячая ванна. Там только холодные души. У них в стране очень дорогое электричество — это для них роскошь.

— За это время язык какой-то выучили?

— Английский неплохо подтянул и [выучил] какие-то фразы на сингальском — из разряда «живот болит». Чтобы можно было разъясняться с теми, кто английского там не понимает.

— Что-нибудь памятного удалось оттуда привезти?

— Пару пачек чая. Решил: раз Цейлон, и я туда уже, скорей всего, никогда не вернусь, то на память сувениры для родственников стоит захватить.

— Вы теперь в эту страну невъездной официально?

— Въездной. Но я туда просто не захочу.

— Не появилось страха путешествий, какой-то фобии?

— Я почитал о разных случаях такого рода, которые происходили с туристами во многих странах. Конечно, теперь есть сильная опаска. Никогда не предугадаешь, с чего это может начаться. А потом сидишь без возможности [что-то сделать] — только ждать.

— Как ваши спутники себя чувствуют?

— У Николая — серьезный перелом ноги. Он, конечно, прихрамывает. От долгой ходьбы, нагрузки его нога начинает отекать, опухать. Там он ходил на костылях, но их пришлось вернуть. Но уже более-менее ходит. В Шри-Ланке настаивали на операции. Скорее всего, он уже будет проверяться у наших врачей, с нормальной медициной.

— Сейчас предусмотрены какие-то визиты в МВД, СК в Ростове?

— Нет.

— Вы вернетесь к работе в зоопарке?

— Да, конечно. Александр Васильевич (Жадобин, директор Ростовского зоопарка, где до поездки работал Александр. — Прим. ред.) мне пообещал, что всё это время сохраняет за мной рабочее место. Очень надеюсь, что в скорейшее время вернусь к своей любимой работе.

— Соскучились по работе?

— Мне даже периодически снились сны, что я на работе. Так тепло становилось на душе. Во сне вроде работаешь спокойно, обычная нормальная жизнь, а просыпаешься — Шри-Ланка. После этого накатывали ужас и кошмар, отчаяние. Какая-то безвыходная ситуация: невозможно доказать свою невиновность и добиться правды. Нам прямо говорили: «Хотите добиваться правды, судиться, то вы будете здесь восемь лет, пять лет — так долго, как мы захотим. У вас есть только одна опция — принять обвинение, платить штраф и уезжать. В противном случае вы здесь долго пробудете. Для вас это, мы понимаем, сложно. Вы не имеете права здесь работать: нет трудовой визы». Вот так на нас давили.

— Какой финальный штраф всё-таки был?

— 2 миллиона 885 тысяч шри-ланкийских рупий на человека. Это примерно 1 миллион 115 тысяч рублей — в зависимости от курса.

— Как удалось собрать деньги на то, чтобы выплатить штраф?

— Хочу выразить огромную благодарность Фонду Шодиева, который помог нам в этом. Они оплатили этот штраф и билеты, выдернули нас из погибели. Я не представляю, как иначе было бы. Своими силами сложно было собрать [средства] даже с помощью неравнодушных людей. Собирались деньги и на медобслуживание, которое было необходимо: у меня язва открылась, у Николая — перелом. Без неравнодушных людей, без их поддержки мы бы просто не пережили эти два года.

— Как родственники, друзья поддерживали?

— Всё это время и писали, и по видеосвязи [общались]. Благо, нам удалось купить телефоны. Всю нашу электронику, все вещи отняли и не вернули. Большинство даже в суд не предоставили — говорили: «Мы не отбирали». Не докажешь никак. Мне очень много писали соотечественники из всех районов страны, говорили: «Мы за тебя держим кулачки. Борись». Это очень помогало.

— В двух словах расскажите об участии посольства РФ в вашем деле?

— Посольство внесло большой вклад в наше вызволение. Они способствовали, чтобы нас нормально посадили на самолет — у нас же и виза была просрочена. Поскольку [у госорганов в Шри-Ланке] нет централизованного аппарата, у нас в аэропорту возникли [трудности]: «Они тут просрочили визу на два года. Какой кошмар! Будем штрафовать». Благодаря посольству объяснили, в какой ситуации мы находились. Удалось нормально выехать. Консул периодически приезжал на наши суды. Он не мог вмешиваться напрямую, но какое-то отрезвляющее действие оказывал, чтобы не делали с нами откровенно беспредельных вещей.

— Было что-то похожее на «откровенно беспредельные вещи»?

— Полгода нам вообще не давали переводчика на суде. Тогда так и не выдали какого-то документа, который был бы на понятном нам языке: либо на английском, либо на русском — всё только на сингальском. Документы сложно было получить — по несколько недель заказывали. [Нам отказывали]: то день рождения у кого-то, то лень, то еще что-то. Потом отдавали адвокату, и он уже изучал.

Даже после приговора нам дают бумагу — большой лист сомнительного качества — а на ней какие-то каракули от руки на сингальском. Переводчик ушел. Нам говорят: «Подписывай». Отказались. Мало ли, что мы там подпишем: будет написано, что или штраф больше, или пожизненное, или обвинения, с которыми мы не согласны. [Шри-ланкийцы] бегали, кричали: «Подписывайте!» Мы начали звонить переводчику, у нас сразу отобрали телефоны и унесли — причем прям вырвали из рук. Но так как консул присутствовал, переводчика удалось вызвать. Они с адвокатом внимательно прочли документ, сказали, что всё нормально. Но бумагу на понятном языке нам так и не дали.

Еще вещи у нас отобрали без опечатывания, описи, фиксации: что отобрали, сколько. Половина вещей просто пропала — сказали, что их и не было. Половину привезли в суд, но потом так и не вернули.

— На какую сумму вы свой ущерб по имуществу описываете?

— Около 100–150 тысяч рублей. Сказали: «Вы на фотоаппараты, телефоны фотографировали жертв. Если вы вернетесь в Россию, покажете эти фотографии соотечественникам, хищники к нам поедут». Адвокат им говорит: «Выньте флеш-карты». Отказались.

— Что это за жуки были, которых вы фотографировали?

— Разные. Мне как зоологу интересно всё, что вокруг меня живет. Много коллег в зоологическом институте РАН, местных ростовских энтомологов — им тоже интересно. Но не каждый поедет на Шри-Ланку: у зоологов не такая большая зарплата. Мы в разные места ездим, делаем снимки, потом ими меняемся, [чтобы все могли посмотреть]. Это нормальная практика.

— Эти жуки, которых вы фотографировали, не снились вам потом?

— Мне больше родной дом снился. Хотелось оказаться дома, на работе, с родными.

— Какой совет дадите россиянам, чтобы они не попали в подобную ситуацию?

— Будьте очень аккуратны. Если нет большого опыта, сразу нанимайте местного проверенного гида, чтобы он всё отслеживал и за вами приглядывал. Если кто-то подходит к вам с требованиями, говорит: «У тебя проблемы», — сразу начинайте снимать. В некоторых странах не разрешено снимать полицию — в этом случае можно снимать себя. Людей сразу отрезвляет.