Семь жертв богу войны. Как трагедия на комбинате «Каменский» связана с амбициями российского ВПК

Вечером 29 июля на комбинате «Каменский», производящем продукцию для российской оборонки, случился взрыв. Погибли семь сотрудников. Предприятие и власти молчат о причинах трагедии, но готовят компенсации семьям. Корреспондент 161.RU Ирина Бабичева поговорила с десятками коллег и родственниками погибших, чтобы узнать, как увеличение числа оборонных заказов после 2014–2015 годов сделало работу на предприятии престижной, а трагедию — практически неминуемой.

«Люблю свою работу. Хочу домой. И пить»

— Это мой Галчонок, — Игорь Авдеев протягивает мне телефон. На снимке — обгоревшая дочерна женщина, лежащая на больничной кровати. Это жена Игоря.

За кардиомониторами на фото — старая плитка реанимации каменской ЦГБ. Другой прикроватный монитор стоит на подоконнике. Под кроватью — тазик с использованными простынями. Марли, которыми покрыты обгоревшие, из белого окрасились в желтовато-красный. На снимках из других палат реанимации у изголовий — картины с изображением святых.

Игорь и Галина познакомились, когда обоим было по 29 лет. Мужчина работал охранником на узле связи. После смены часто ходил на застолья, которые организовывала городская служба знакомств. Один раз пропустил, и вместо него пошел друг. После встречи предложил представить Игорю «хороших девчонок, двух сестер». Одной из них была Галина.

— Она мне сразу понравилась. Краси-и-вая! А я ей — нет. Она вообще в любовь не верила. Обожглась, не повезло с первым мужем, — вспоминает Игорь.

Галина воспитывала шестилетнего сына. По словам Игоря, бывший супруг много пил и никакого участия в жизни мальчика не принимал. Игорь решил усыновить ребенка. Нашел первого мужа Галины и предложил написать отказ от сына. Тот согласился, но в назначенный день не приехал — запил. Вторая встреча тоже сорвалась. Игорь махнул рукой на бумажки и решил просто быть отцом.

Еще у Авдеевых есть дочь. Сейчас Лизе 12 лет.

— Она видела те фото [из реанимации] в телефоне, — признается Игорь.

Снимки из реанимации, разлетевшиеся по телеграм-каналам, видели и дети других погибших. Когда рабочие были живы, коллеги присылали в чаты новости об их состоянии. Перестали после того, как в беседе сообщили, что переписку читают дети.

Узнав, что стал вдовцом, Игорь начал организовывать похороны. Выбрал гроб, крест и место, «чтоб нам хорошо было». Оградку решил сделать своими руками. Подумал, что вечером доедет домой и скажет дочери. Но Лиза уже знала — прочитала в интернете.

Самому молодому погибшему на комбинате едва исполнился 31 год. Сборщик Геннадий Андреев был в эпицентре взрыва.

О Гене мне рассказывает его лучший друг — Алексей Геращенков. Они подружились в восьмом классе школы-интерната, куда Алексей перевелся по семейным обстоятельствам. Мальчик уже курил. Он повернулся к соседу по классу и предложил покурить с ним. Гена пошел, но сигарету не взял.

С того момента и склеилось. Алексей называет Гену братом.

Андреев учился в интернате с первого класса. Когда ему было пять лет, умерла мама, дом сгорел, отцу пришлось сдать мальчика в детдом. Папа навещал сына, и казалось, настанут лучшие времена, отец встанет на ноги и заберет Гену домой.

Этого не случилось.

В детдоме Гена крестился. Крестной стала работавшая там медсестра. Андреев был единственным крестным сыном женщины.

— Он, конечно, с трепетом отнесся: мама, пусть и крестная, — вспоминает Алексей.

Окончив интернат, Гена уехал учиться в Донецк — на краснодеревщика. Государство попыталось всучить ему родительский обуглившийся дом без крыши. Не прокатило. Андреев получил однушку в Каменске, ушел в армию. После срочной службы остался на контракте — его послали охранять комбинат «Каменский».

После службы парень устроился на завод сборщиком.

— Несколько раз так ответил, потом я перестал спрашивать, — вспоминает Алексей.

Андреев часто писал прошение «в ссылку» — так на производстве называли работу в мирном лакокрасочном цеху.

— Гена был ей рад. Несколько дней проходило на полимерах — писал прошение, чтобы его снова туда [в лакокрасочный цех] отправили. Эта работа была больше физическая, а он был очень развит. Завод же производит не только «макароны», но и клеи, лаки, краски, — говорит Алексей.

29 июля Геннадий пошел на комбинат, как обычно. Около десяти вечера Алексею позвонил кум — выпускник того же интерната.

— «Мы тут в ЦГБ. В Генкину смену в одном из цехов произошло возгорание. Гена, наверное, здесь». Я переварил эту информацию. Перезвонил, начал вопросы задавать. «Нам ничего не говорят. Просто его смена». Я не смог уже дома сидеть, сел за руль и приехал в больницу. К тому времени подтвердилась информация, что там был Гена.

Андреев никогда не хотел уволиться с работы. По словам сотрудника комбината, оказавшегося на месте после взрыва, обгоревший Геннадий вышел из пылающего цеха и сказал: «Я люблю свою работу. Хочу домой. И пить».

Дома его ждала крепкая семья, которую Андреев и хотел: жена Эля и двое сыновей. Детей Андреев обожал, они тоже были от него без ума, говорит его друг.

— После смены заезжал ко мне, моя дочка, ей три года, с «дядечки» не слазила. На шею лезла, на голову — нужно было катать, хотела ехать «к Алёше и Нике» — его детям.

Когда Геннадия положили в больницу, Эля переехала под окна реанимации. Жила в автомобиле, припаркованном у ЦГБ. Лучший друг и жена вместе услышали слова реаниматолога о смерти Гены.

— Потом пришел — не знаю, в какой раз, наверное, в третий, постучался в эту дверь и говорю: «Я близкий родственник. Пожалуйста, скажите, как себя чувствует Геннадий Андреев». — «Его больше нет». Вышел на улицу. Стояло несколько экипажей милиции. После этого я ничего не помню.

Мама Алексея помогала выбирать Геннадию крест, гроб, костюм. Алексей — место на кладбище. На следующий день похоронили.

— Сказали: «Алексей, прощайтесь с Геннадием». Посмотрел вокруг — вроде мне говорят. Подошел к закрытому гробу, на котором вдова лежала, положил руку, про себя какие-то слова сумбурно сказал. Ну, его опустили. Столько людей было! Мы по три горсточки кидали. Так и закопали.

Почему такая секретность

Каменск-Шахтинский — небольшой город на границе с Украиной, к северу от Ростова-на-Дону. Местные шутят, что про город страна вспоминала дважды. Впервые — после катастрофы на железнодорожной станции Каменская в 1987 году. Тогда электровоз врезался в стоящий пассажирский поезд, авария унесла жизни 106 человек.

Второй повод — июльский взрыв на одноименном комбинате.

Раньше приезжих в городе почти не было. Теперь туристы едут в парк «Лога», расположенный в пригороде. Но в самом Каменске-Шахтинском их немного.

Чего там хватает, так это заводов. Есть стеклотарный, полимерный, мукомольный, железобетонный. Но комбинат «Каменский» всегда был градообразующим: его заложили в 1930-е годы, вокруг большой стройки вырос и городок.

Поначалу комбинат был простым химическим: выпускал лаки, краски, кислоты. В 1965 году там изготовили первую партию полимерных изделий. Сейчас оборонная продукция — основа производства. В одном из таких цехов 29 июля и случился взрыв.

В результате погибли все семь сотрудников, оказавшихся в эпицентре:

• начальник цеха Алексей Бойко, 39 лет;

• технолог цеха Геннадий Иванов, 34 года;
  

• начальник участка Светлана Михина, 54 года;
  

• мастер смены Галина Авдеева, 50 лет;
  

• слесарь Вячеслав Сухоребрий, 43 года;
  

• сборщик Александр Красников, 33 года;
  

• сборщик Геннадий Андреев, 31 год.
  

Трагедия заставила местные власти растеряться. Не нашлось ни одного человека в правительстве, который бы открыто ответил, что происходит в Каменске-Шахтинском. Губернатор Василий Голубев отреагировал только через семь дней — когда в живых никого не осталось. Он пообещал семьям компенсации.

Источник редакции в силовых структурах тогда отметил, что всем органам приказано молчать, так как объект стратегический. Собеседник корреспондента 161.RU в правительстве области подтвердил, что «приходилось сглатывать слезы и молчать», поскольку единственные возможные источники информации в сложившейся ситуации — федеральный Минпромторг и Минобороны.

Первое министерство является учредителем комбината, а оборонное ведомство контролирует выполнение заказов.

Минобороны не отреагировало на взрыв. Минпромторг ограничился комментарием, суть которого сводилась к следующему: семьям погибших выплатят компенсации, но операция, во время которой произошел пожар, «является высокоавтоматизированной и не предполагает нахождения людей в цеху».

В прошлом году, когда пылали каменские степи, комбинат был вынужден прервать работу. Огонь подошел вплотную, ветер перебрасывал его через забор. Сотрудники предприятия рассказывают, что на парковке горели машины; те, что уцелели, перегнали в безопасное место.

— Это ад был. Я в первый раз видел такой пожар по-настоящему. Мы надели противогазы, тушили то, что перелетало через забор. Огнетушители, вода — всё пошло в ход. Что нас всех спасло, почему завод не загорелся — ветер был в другую сторону. Мы потом [наверх поднялись], смотрим — пламя шурует вместе с дымом, вообще ничего не видно, — рассказал один из работников «Каменского», тушивший пламя.

Если бы огонь добрался до складов, городу бы не поздоровилось.

Вот уже 15 лет главная задача комбината — производить оружие и боеприпасы. В распоряжении правительства РФ от 4 февраля 2006 года указано, что «Каменский» создает твердое ракетное топливо, твердотопливные заряды, ракетные двигатели, пиропатроны, пороховые приводные устройства и воспламенители. Документ находится в свободном доступе.

Комбинат выполняет контракты для научно-производственного объединения «Сплав» имени Ганичева, которое выпускает реактивные системы залпового огня «Град», «Смерч», «Ураган». И это тоже общедоступная информация.

Можно ли было избежать взрыва?

Корреспондент 161.RU проконсультировался с несколькими сотрудниками «Каменского», которые работали в том цехе, где вечером 29 июля случился взрыв. По словам работников, заливала пресс-формы предыдущая смена — та, которая заступила в час дня.

Источник редакции на комбинате утверждает, что перед заполнением все кассеты с пресс-формами проверяют на холостом ходу. Только после того, как сотрудники убеждаются, что отсекатели закрываются и открываются как положено, формы заполняют взрывоопасной массой.

Сотрудник дневной смены пояснил, что проблем не должно было возникнуть: вхолостую отсекатель закрылся, как и положено. Заклинило в процессе. Дневная была вынуждена передать вечерней кассету с проблемным отсекателем.

Как предписывает техника безопасности, рабочие обязаны дистанционно — с компьютеров — проверить оборудование на исправность, попытаться закрыть с пульта. Они так и поступили, но отсекатель не закрывался.

Поэтому рабочие отправились устранять поломку вручную. В таких случаях принято получать распоряжение главного инженера (РГИ) на пребывание персонала в месте, которое «не предполагает нахождения людей».

Официально власти не сообщают, был ли такой документ. Обычно РГИ составляют в двух экземплярах. Один, написанный от руки, остается у смены. Второй, напечатанный, передают в управление. Рукописный вариант точно был, говорят на комбинате. Этот лист нашли у компьютеров на пульте.

— Говорят, [РГИ] следователи забрали. Всю документацию изъяли, полностью. По изделиям [которыми в тот вечер занималась смена] всё позабирали. У нас со сборки инструктажи позабирали. Чертежи, даже журналы спецодежды, — уточнил один из сотрудников комбината.

— Никто бы не зашел туда без этого распоряжения, — считает брат погибшего начальника цеха Павел Бойко.

Задача отсекателей — останавливать подачу наполнителя, чтобы масса не вытекла. Чтобы закрыть всё в ручном режиме, нужно подтянуть гайку. При этом и могла возникнуть искра.

Сотрудник предприятия, присутствовавший на месте, помнит, как Алексей Бойко вышел из цеха и сказал, что ему надо все устно объяснить. В беготне при тушении пожара его не выслушали. Потом уже было поздно.

— Взрыв бы не произошел, если бы не начали закрывать. Оставили как есть. Но если бы не закрыли, все бы залило с одной пресс-формы, — говорит один из сотрудников «Каменского». — Был вариант просто-напросто оставить кассету. А потом уже краном, с пульта, можно было бы вытаскивать [кассету] и избежать взрыва. Но тогда задержали бы заказ, кто-то бы попал на деньги.

Попасть на деньги на комбинате не хочет никто. Один контракт со «Сплавом» на производство комплекта оружия и боеприпасов принес комбинату 352,7 миллиона рублей. Другой — 275,9 миллиона.

Всего комбинат заключил 11 контрактов со «Сплавом» на общую сумму свыше 1 миллиарда 366 миллионов рублей, следует из данных портала госзакупок. Содержание всех контрактов засекречено.

Заказы растут и едут за границу

Военные товары «Сплава» поставляются на отечественный и зарубежные рынки, «пользуясь нарастающим спросом», отмечает пресс-служба компании. Это действительно так, подтверждают сотрудники поставляющего «Сплаву» комплектующие «Каменского». Объемы заказов на оборонку стремительно растут с 2014–2015 годов. А чем больше заказов, тем длиннее сменное задание, жестче спецрежим и труднее соблюдать технику безопасности.

Из-за штрафов сотрудники предприятия боятся не справиться со сменным заданием. За последние несколько лет аварии и травмы на производстве на «Каменском» вошли в обыденность. Главное, что отличает июльский взрыв — масштаб трагедии.

– Где был тот спецрежим? – спрашивают на комбинате. – Почему он не стоял рядом и пустил туда людей? Всю смену? Почему они допустили туда не пять, а семь человек, если уж на то пошло? Спецрежим проверяет то бумажки на столе, то банки из-под кофе. Присесть нельзя – вот на что горазды. А то, что нужно…

Начальник цеха Алексей Бойко пришел работать на комбинат в 2007 году, потому что комбинат считается надежным государственным предприятием со стабильной зарплатой. Алексей начинал сборщиком, потом стал мастером, затем — технологом. Работал в двух цехах. На комбинате говорят, что Алексея ждало очередное повышение. Начальника на предприятии ценили — коллеги мужчины говорят, Бойко не боялся заступаться за них, когда давление режима становилось невыносимым.

— У нас тут работать негде. И когда он приходил, там было полное затишье и работа так не кипела, как сейчас. Там такой работы не было, — вспоминает родственница Бойко.

— Директор заказы находил. Зарплата росла. Каждый год однозначно поднималась, — говорит сотрудник комбината. — Поначалу, когда пришли, поднималась один-два раза в год. Проблемы тоже росли. То ли не обращали внимания, то ли по привычке, что так всегда было. Так все производство построено: в любом месте может что-то шандарахнуть. Каждый день с этим работаешь.

Корреспондент 161.RU опросил двадцать сотрудников комбината. По их словам, количество заказов росло неравномерно. Резкий рост произошел в 2014–2015 годах, на фоне конфликта на Украине и начала российской спецоперации в Сирии.

На «Каменском» говорят, что темпы работы и уровень зарплаты росли по мере увеличения числа заказов. До 2014–2015 годов на сборку одной кассеты тратили около шести часов, то есть всю смену. Потом начальники стали просить за одну смену собрать две кассеты. Затем — по три. Между собой рабочие шутили: сами невыездные, так хоть продукция «заграницу посмотрит».

В июле 2021 года на полимерном производстве ввели 12-часовую смену, потому что «горели сроки по госзаказу». По словам сотрудников комбината, в первый же день пострадал один из рабочих. Мужчина был вынужден обрабатывать изделие на станке без полива. Из-за отсутствия воды случился пожар. У рабочего обгорели руки.

— Я срезал кусок пальца. Отправили на больничный. Производственную [травму] не оформляли. [Сказали написать], что дома отрубил, — добавил один из сборщиков комбината «Каменский».

— Я палец ломал, тоже сказали бытовую оформлять. Производственная — это бабки. Кто хочет лишние платить? — говорит другой.

На комбинате можно получать лучшую зарплату в городе — до 40–45 тысяч на рабочих должностях, признаются сотрудники «Каменского». Но для этого нужно брать дополнительные смены и надеяться на «милость спецрежима».

Сменное задание выполнить согласно всем нормам по технике безопасности нереально, уверяют рабочие. Если идешь на компромисс с инструкциями, можно получить те 40 тысяч. Не успеваешь с объемами — минусуют 25–30% от зарплаты.

Тех, кто не справляется систематически, отправляют на переаттестацию и увольняют.

Директор предприятия Сергей Поваров в среднем за месяц получает 582 тысячи рублей, следует из данных на сайте Минпромторга России. Согласно декларации о доходах, за прошлый год руководитель «Каменского» получил 11,5 миллиона рублей. При этом в 2013 году, до того как вырос спрос на оборонную продукцию предприятия, директор задекларировал 7 миллионов.

В веках не забудут

После взрыва каждый второй опрошенный сотрудник говорит, что хочет уволиться. Родители многих работников предприятия понятия не имели, с какой опасностью работают их дети. Прочитав в новостях о случившемся, они стали уговаривать детей найти другую работу, пусть и с меньшей зарплатой.

Среди уволившихся — дочь начальницы участка Светланы Михиной, которая проработала на комбинате всю жизнь.

— Еще мы собирали подписи, чтобы с гендиректором пообщаться. Составили список претензий, — говорит сотрудник комбината. — Он же нас ничем не обеспечивает, даже ключи люди сами покупают. Ключ должен быть из цветных металлов, чтобы искры не было.

На заводе надеются, что ответственных привлекут к ответственности. Сотрудники боятся, что вину спихнут на тех, кто уже не сможет ответить.

— Он [погибший начальник цеха Алексей Бойко] всегда говорил, что когда-то такое произойдет. И понимал, что спишут на него, — говорит родственница Бойко.

Сотрудники «Каменского» вспоминают, что в 1980-е на производстве тоже были аварии и тоже гибли люди. Тогда трагедии так же постарались замять.

В парке перед комбинатом — братская могила и стела. Там похоронены советские солдаты, павшие при освобождении Каменска в годы Великой Отечественной войны. На памятнике не вернувшимся с фронта высечены слова: «Не обняли жен и матерей. Имена их в веках не забудут».

Сейчас сотрудники комбината тоже работают и гибнут «во имя укрепления обороноспособности страны». Но о жертвах трагедий на производстве нет ни слова.

Последнее, о чем сообщила пресс-служба комбината «Каменский», — новость о «ликвидации ЧП в кратчайшие сроки». Если верить информации на сайте комбината, то «в настоящее время пострадавшие находятся в городской больнице».

Имена погибших 29 июля Родина приказала забыть.