Татьяна Тенчурина, заведующая отделением пластической хирургии центра «Пластика»: «Мне нравится творить красоту своими руками»

В преддверии летнего сезона ростовчане, а особенно ростовчанки, активно заняты мыслями об улучшении своего внешнего вида. При этом пессимисты начинают искать в Интернете отзывы тех, кто испытал на себе последствия чудесных таблеток для похудания, диет и поясов; оптимисты идут в спортзалы, а реалисты записывают адреса и телефоны клиник пластической хирургии. Признаваться в том, что побывал под скальпелем у хирурга с целью улучшения эстетических свойств организма у нас еще не принято. Звезды кино и телевидения до хрипоты готовы доказывать, что «все у них само выросло» и «каждый день серебряными ложками по часовой стрелке морщины вокруг глаз надо массировать». Но, глядя на то, какие порой чудесные превращения случаются с ними за один-два года, становится очевидно: без постороннего вмешательства здесь не обошлось. О том, что лечат в клиниках пластической хирургии и почем 161.ru побеседовал с доктором медицинских наук, врачом высшей категории, заведующей отделением пластической хирургии ростовского центра эстетической хирургии «Пластика» Татьяной Тенчуриной.

– У нас ведь пластическая хирургия недавно появилась, ведь так?

– Школы пластической хирургии в России и на Западе несколько отличаются. В целом пластическая хирургия включает в себя эстетическую и реконструктивную. В России традиционно всегда была очень развита реконструктивно-пластическая хирургия (благодаря школе военной хирургии), а вот эстетическому направлению большого внимания во времена Советского Союза не уделялось. Официально клиники пластической хирургии у нас отсутствовали, но очень ограниченному привилегированному кругу людей, конечно же, все делалось. Вспомните хотя бы Любовь Орлову. Когда же политическая обстановка в стране изменилась, эстетическая хирургия испытала настоящий подъем.

– С вами, молодыми врачами, которые решили осваивать эту область хирургии, охотно делились опытом те врачи, у кого этот опыт уже был?

– Нет. Нам все время говорили: «Зачем вам это нужно, это такая спорная и сложная стезя в медицине...»

– А вы, как врач, когда рассмотрели перспективы пластической хирургии?

– Я думаю, что мое увлечение пластической хирургией пришло из любви к творчеству. Мне страшно нравится что-то делать своими руками. В детстве я мечтала стать художником. Но потом, видимо, семейная традиция взяла свое – у меня мама и бабушка – врачи. Я стала врачом-хирургом, однако мои художественные пристрастия никуда не делись.

– Каким был ваш путь в медицине?

– Таким, как у всех: медицинский институт, интернатура, затем – ЦГБ, каждодневная интенсивная работа отделения скорой помощи. Однако скоро я поняла, что появившееся чувство внутренней неудовлетворенности связано с отсутствием творческого компонента в моей работе… Не хватало возможности творить красоту. Поэтому когда появился шанс пройти специализацию по пластической хирургии, я с радостью ухватилась за эту возможность. Как только я выполнила первую пластическую операцию, сразу поняла – это мое.

– Врач, по идее, должен лишать пациента страданий, помогать ему. Вы не считаете, что немного изменяете своему предназначению, занимаясь усовершенствованием природных данных человека?

– А кто сказал, что усовершенствование – это плохо? А эмоциональные страдания по поводу врожденных ил приобретенных эстетических дефектов?

– Неужели это так серьезно?

– Если человек не доволен собой, это может привести к развитию комплекса неполноценности, что, в свою очередь, может повлиять на все стороны жизни (и на семейную, и на профессиональную). Но тут возникает очень важный диагностический момент, что на самом деле пациент хочет изменить: «форму ушей» и чувствовать себя после этого более уверенно, или он страдает дисморфобией (когда человек недоволен своей внешностью полностью, считает что имеющийся физический дефект полностью лишает его возможности нормальной жизни), и это уже расстройство психического здоровья. И в этом варианте, к сожалению, ни одна сделанная эстетическая операция не принесет желаемого чувства удовлетворения ни пациенту, ни хирургу. Так, если человек приходит и говорит: «У меня уши торчат, поэтому я не могу устроится на работу». Думаете, он сделает операцию и успокоится? Не успокоится. Будут следующие операции на «ужасном носе, кошмарном животе» и так далее, и ни одна из них не будет успешной с точки зрения пациента. Конечно, в таком случае нужна помощь психотерапевта, но направить на прием к нему человека нужно очень корректно. Только многолетний практический опыт помогает врачу разобраться, что надо пациенту: договориться с самим собой или все же сделать операцию.

– А вы не думаете, что вмешиваетесь в промысел божий?

– Ну, тогда и обычную хирургию и медицину в целом можно рассматривать, как вмешательство в промысел божий: написано человеку на роду умереть, а ему дают лекарства (например, антибиотики) или выполняют операцию, и он выздоравливает. Хорошо это или плохо? И если устраняем какой-либо эстетический недостаток и восстанавливаем гармонию как во внешности, так во внутреннем самоощущении человека, хорошо это или плохо? Здесь другая проблема – как помочь, сделать только «правильную операцию, правильному пациенту». Ведь у врача и пациента могут быть разные взгляды на то, как решить конкретную эстетическую задачу. Очень важно прийти к полному взаимопониманию в том, что, как и для чего можно сделать. А действовать по принципу «давайте сделаем хоть что-нибудь, лишь бы он (она) успокоились», в пластической хирургии это может иметь самые неприятные последствия.

– Пластическая хирургия становится все более доступной. И это на фоне того, что у нас есть огромные проблемы в качестве оказания медицинской помощи: не хватает доступных лекарств, качественного оборудования и так далее. Получается, всем не хватает, а пластическим хирургам – хватает?

– Надо строго разделять: коммерческую медицину и государственное здравоохранение. Так, оказание неотложной медицинской помощи, лечение онкологических заболеваний, родовспоможение и так далее – должно финансироваться и обеспечиваться государством, чтобы оказывать необходимую помощь своим гражданам. Как оно обеспечивает и всем ли хватает помощи и лекарств – это тема отдельная, социальная, и никак с другой медициной, коммерческой, не связана. Пластические операции выполняются не по жизненным, а по эстетическим показаниям, поэтому их стоимость не покрывается страховкой и не финансируется государством, ее пациент все равно делает за свои деньги. Обеспечение клиник пластической хирургии новейшими препаратами и современным оборудованием – это залог ее выживаемости на рынке. Вы же сами видите, сколько сейчас открывается таких клиник. И проблема выбора перед пациентом стоит серьезная – кто-то пытается найти что-то «подешевле», но при этом, как правило, страдает и качество, кто-то хочет «самого дорогого, самого лучшего», однако это тоже далеко не справедливый постулат. Лучше проконсультироваться в нескольких местах, для создания более полной картины, или воспользоваться чьей-либо рекомендацией из пациентов (реальных, а не виртуальных).

– Но есть ведь такая проблема: у нас пластическая хирургия всего-то второй десяток лет развивается, а за рубежом тот же ботокс в косметологии начали лет двадцать назад использовать. Нет риска того, что нашим хирургам сейчас просто спихивают то, что у них «на складе завалялось»? Или, например, препарат оказался с побочным действием, там его запретили, а наштамповать успели уже много...

– Нет, конечно, вот, давайте, разберем на примере того же ботокса. Это процедура, которую надо повторять каждые полгода. Так что все препараты в мировой индустрии производятся по мере необходимости, никто никаких складов не держит. Что же касается российской пластической хирургии, то она как влилась в мировой прогресс, так теперь просто продолжает развиваться вместе со всеми, вполне синхронно.

– Все равно, всех всегда интересуют цены. Понимаю, что в каждом отдельном случае цена назначается индивидуально, но, может быть, Вы назовете ценовой коридор, на который стоит ориентироваться вашим потенциальным пациентам?

– Вы правы, назвать окончательную цену сможет лишь врач после осмотра пациента и окончательного определения объема операции. Что касается операции по изменению формы или размеров молочной железы у женщин, то здесь стоит ориентироваться на сумму от 100 тысяч рублей. Липосакция в области живота – от 20 тысяч рублей. Понятно, что во всех этих случаях «размер имеет значение». Сами понимаете: одно дело убирать немного провисший животик у женщины с 10-15-ю лишними килограммами, и совсем другое дело, если пациентка весит больше сотни.

– А у мужчин пластические операции пользуются спросом?

– Конечно, мужчины приходят к нам. Их гораздо меньше, чем женщин, но требования те же: подтяжка лица, липосакция... Разве что грудь не увеличивают... Почему их меньше? Мне кажется, дело в том, что мужчины все-таки еще не готовы рисковать и идти на определенные ограничения только ради внешности. Мы же, женщины, ради красоты готовы на любые жертвы. И еще. Пластическая операция на лице – это очень серьезно, почти месяц пациент оказывается «выкинут» из жизни. У женщины есть возможность спрятать отеки, рубцы, покраснения под тональным кремом, очками, парик одеть в конце концов. Мужчина в этом отношении в средствах очень ограничен, а позволить себе на месяц просто выпасть из бизнеса или любимой работы могут далеко не все мужчины.