«Я против застройки». Историк — про отказ властей защитить Ростовский ипподром от сноса

В начале недели Комитет по охране объектов культурного наследия Ростовской области отказался признать Ростовский ипподром памятником — вопреки рекомендациям общественного совета. Решение обосновали заключениями нескольких экспертов, которые пришли к выводу: ипподром не представляет исторической ценности. 161.RU публикует речь председателя областного отделения Всероссийского общества охраны памятников (ВООПИК) Александра Кожина, который рассказал, почему важен ипподром и что городские общественники намерены делать дальше.

Мы подавали письмо [о признании ипподрома памятником] в июне 2020 года: Сергей Алексеев — как председатель правления Союза архитекторов, а я — как председатель ВООПИК. В сентябре должны были рассмотреть. Но из-за Театра кукол вопрос перенесли. Заседание состоялось только 27 ноября и было масштабным. Там были и обсуждения, и сомнения. Меня тогда порадовало, что все-таки приняли предложение придать ипподрому статус памятного места. Но мнение общественного совета [при региональном Комитете по охране ОКН] — это рекомендация. А выносит решение уже комитет. Потом он готовит постановление, которое подписывает губернатор.

12 марта (в день заседания рабочей группы Комитета по охране ОКН. — Прим. ред.) Алексеева не было. Был я, представители «Юга Руси», Анатолий Жмакин, который делал экспертизу, и некий Михаил Сергеевич (речь идет о Михаиле Рязанцеве. — Прим. ред.) — человек приехал специально из Севастополя. Лицензированный эксперт, как нам сказали, но почему-то безымянный. Мне все документы дали с титульными листами, а его — без фамилии. Я даже не могу посмотреть его лицензию — не истекла ли она. Так вот он сделал свое заключение, Жмакин показал свою папку и женщина от «Юга Руси» показала экспертизу за подписью [Натальи] Чемерисовой (директора ААИ ЮФУ. — Прим. ред.).

Получилось так, что мы изложили свою позицию. «Донское наследие» — свою: они тоже считают, что ипподром должен быть ОКН. А вот эта тройка... Первым выступил Жмакин, сказал, что [ипподром] с генпланом не соотносится, «я — опытный человек и считаю, что это неинтересно». Потом выступил человек из Севастополя, который пытался сводить всё [к чему-то вроде]: «Вы за то, чтобы это был памятник или против застройки?» Отвечаю: «Я — за памятник и против застройки».

В нашем заключении написано, что не в архитектурных строениях дело. Говорилось, что ипподром — достопримечательное место, как, скажем, Майдан, Красная площадь, Малахов курган. Само пространство является охраняемой территорией. А они в документах сделали упор на строениях: конюшнях, сараях, трибуне. Причем трибуну тоже признали достижением и прописали, что она все-таки заслуживает отдельного внимания.

Вызвал полемику и момент, когда товарищ из Севастополя заявил: «Тут с историей ничего особо не связано». Ему возражают, что место связано с Великой Отечественной войной, что здесь проходило формирование и полка народного ополчения, и 900-го артиллерийского. На всей территории Советского Союза в Москве и Ленинграде были дивизии народного ополчения, а в одном городе — полк.

И для ветеранов полка ипподром — особое место. Среди них был Всеволод Ананьев, был Ян Ребайн, который занимался набережной Ростова. Они хотели увековечить память своих погибших товарищей. Напротив ипподрома — Братское кладбище, где остались захоронения тех, кто погиб при обороне и освобождении Ростова. В 60-е годы они [городские власти] называли улицы и названия выбирали неслучайно. Улица Малюгиной, санинструктора, окаймляет ипподром с одной стороны. С другой стороны — Текучева (названа в честь политрука народного ополчения). Упирается в Варфоломеева — по фамилии командира полка народного ополчения. Это заповедное место. А для севастопольца оно неважно.

После совещания нам сказали, что можно всё обжаловать, все заключения посмотреть и составить свое мнение. Этот вопрос еще раз рассмотрят, и если наша точка зрения победит, то решение примут в пользу ипподрома как памятника. А если одно мнение другое не перевесит, то снова заказываем историко-культурную экспертизу. Если и тут не получится, дело дойдет до суда.

Думаю, от нас будет новое заявление. Там мы укажем, что историческая часть города — само пространство ипподрома. В качестве примера напрашивается Нью-Йорк. Там всё застроено-перестроено. Но есть территория, которая никогда не менялась, — это Центральный парк. А у нас одно из немногих мест в Ростове, которое осталось в своих границах, — это ипподром. Вот тот ипподром, который когда-то был на окраине города, а сегодня — в самом его центре.

Эта территория давно стала частной собственностью. Я знаю людей, которые общались с Кисловым (президентом агрохолдинга «Юг Руси», которому принадлежит ипподром. — Прим. ред.). И тогда он вроде готов был услышать что-то и даже предложить. Но по экспертным заключениям я вижу, что позиция поменялась.