Прима Музыкального театра: «Приходилось и в клубах скакать, чтобы заработать на хлеб»

Балет для России — это не просто искусство, а — ни больше ни меньше — предмет национальной гордости. Балетная школа для нашей страны — это прежде всего Москва и Санкт-Петербург, однако и на юге за последние годы есть определенные успехи. В Ростове-на-Дону развитие балета сегодня связывают, прежде всего, со школой Елизаветы Мислер, которая, продолжая выступать, готовит новое поколение балетных артистов. О своем нелегком пути к славе, способностях детей к балету и будущем ростовской танцевальной школы она рассказала корреспонденту 161.ru.

— Когда я родилась, Ростовский музыкальный театр только начинали строить, — рассказывает Елизавета. — Моя мама сама мечтала стать балериной. Она часто ходила мимо театра и представляла, что когда-нибудь хотя бы ее дочь выйдет на сцену в образе Жизель или Одетты. И ее мечта сбылась.

Елизавету привели в балетную студию в четыре года. Однако сама прима считает, что лучшие возраст для того, чтобы начать профессионально заниматься, — это девять-десять лет.

— Это уже относительно сознательный возраст, когда ребенок понимает, что ему нравится. Нельзя ни в коем случае заставлять — я видела несчастных артистов, которые ненавидят свою работу и продолжают танцевать только потому, что привыкли к этому с детства. Совсем маленьких детей лучше отдавать на общую физическую подготовку, плавание или гимнастику — это поможет укрепить мышечный корсет, и в дальнейшем им будет проще заниматься танцами и балетом. Мне самой недоставало базы, того, что закладывается в детстве. Приходилось «нагонять». Все движения нужно выполнять, не задумываясь, на уровне мышечной памяти. А мне постоянно приходилось много работать головой, давать команды своему телу, потому что у меня не было выработанного навыка. Особенно это было сложно во время ведущих сольных партий.

Благодаря Елизавете Мислер и её мужу Альберту в Ростове четыре года назад появилась профессиональная школа, в которой готовят артистов балета. В первый класс такой школы дети идут как раз в девять-десять лет.

— На хореографическое отделение Ростовского колледжа искусств дети поступают после четвертого класса общеобразовательной школы. Конечно, школа все еще находится в зачаточном состоянии, однако успехи есть, это отмечали специалисты из московской академии и из образовательного центра «Сириус». Думаю, что года через три-четыре мы получим отличных профессионалов.

На хореографическое отделение колледжа искусств существует серьезный конкурс, и проходят далеко не все желающие. Прима-балерина отмечает, что, даже если ты попал, не факт, что дойдешь до выпуска — около половины воспитанников в итоге уходят из балета. При этом обучение в ростовском колледже искусств бесплатное.

— Часто бывает, что приходят 15-16-летние дети и слезно просят взять их. Но если они раньше не занимались балетом, нам приходится отказывать. Максимальный возраст поступления — это 12 лет — тогда еще есть шанс их обучить, но с каждым годом он уменьшается.

Когда в Ростове еще не существовало ни театра, ни профессиональной балетной школы, для молодых артистов здесь возможностей было мало. Многие бросали все и уезжали в более крупные города.

— Я поехала в Москву в сложное время — в 1997 году. Здесь был бардак, там был бардак, было очень тяжело... В столице было даже хуже жить, чем здесь. Если бы была какая-то база, связи, знакомства, было бы легче. Но мне постоянно приходилось думать о том, как прожить в Москве, заработать на жилье и булку хлеба.

Многим артисткам, чтобы немного заработать, приходилось танцевать в клубах. Деньги для них были только там.

— Те зарплаты, которые были в труппе, — их не хватало даже на то, чтобы снять квартиру. А нужно было кушать, ездить на работу. Это было время, когда ночные клубы только открывались. Танцы до утра, модное go-go, мы скакали перед публикой, публика смотрела на нас и тоже скакала. И там тоже была конкуренция, и попасть было сложно.

Балерине приходилось танцевать три раза в неделю с девяти вечера до пяти утра. В пять утра девушка ложилась спать на диванчике там же, в клубе, а в семь просыпалась и шла в театр, где и занималась до восьми вечера.

— Я приходила домой и просто падала от усталости. В один момент просто все бросила и уехала из Москвы. Усталость, неустроенность — все копилось, копилось, и в один момент чаша переполнилась. Я решила — всё, хватит. Собрала вещи и уехала в Ростов. Мне было всего 20 лет, и для моей психики это все было очень тяжело. Меня воспитывали на идеалах, приобщали к миру искусства, поэзии, балета — и попасть в другой мир, мир клубов и бесконечной усталости, было очень тяжело. Тогда же я решила для себя, что больше не хочу никакого балета. Три года я не выступала в театре и забыла про профессиональный балет.

— Меня звали в новый театр в Ростове, но я отказывала, не хотела. Я танцевала на городских мероприятиях, преподавала танцы детям, и мне это нравилось, я неплохо зарабатывала и не хотела возвращаться на сцену театра.

В конце 90-х — начале 2000-х в южной столице только начали создавать балетную труппу и искали ростовских артистов. Елизавете позвонил руководитель Театра музыкальной комедии.

— Он предложил мне вернуться в профессиональный балет, но я наотрез отказалась. Тогда его помощник нашел меня и сказал примерно следующее: «Давай просто посмотрим, попробуем. Не получится — мы отстанем от тебя». А потом он просто взял измором — звонил каждый день, и однажды я сказала: «Хорошо, хорошо, я приду». Когда я вошла в класс и стала у станка, то сразу поняла, что я безумно по всему этому скучала.

— Вообще, мой организм хорошо приспособлен к сильным нагрузкам. Я никогда не ломала ноги и не получала других серьезных травм. Были, конечно, небольшие растяжения, но не более. Проблем с коленями, спиной и выпирающими косточками у меня тоже, к счастью, не было.

Елизавета и другие педагоги хореографического отделения особенно обращают внимание на то, чтобы поступающие в колледж ребенок был сильным и выносливым.

— Важно, чтобы у ребенка было хорошее здоровье и сильные мышцы от природы. Часто на нас обижаются родители — почему мы одного ребенка взяли в колледж, а другого нет. Дело в том, что организм у некоторых не приспособлен для таких нагрузок. Мы это определяем, смотрим на гибкость, амплитуду работы суставов. Приходится объяснять родителям, что, например, мышечная структура плохая, мышцы не развиваются, начинают страдать кости и суставы, или связки тугие и не развиваются. И если педагоги говорят — не надо ребенку идти в балет, то это они говорят не просто так, а всегда обоснованно — нельзя своих детей обрекать на страдания. Даже в нашей профессиональной труппе есть люди, которые жалеют, и до сих пор спрашивают у родителей — зачем вы меня отдали в балет? Я этого не хотел. Это кошмар и каторга, каждый день насиловать свое тело и не понимать, для чего это нужно.

На хореографическом отделении восемь классов для девочек и четыре — для мальчиков. С молодыми людьми в балете вообще проблема.

— Считается, что это не мужская профессия. Хотя на мой взгляд, более совершенных тел, чем у артистов балета, сложно найти. Может мальчик и не станет великим артистом, но он будет сильным, ловким, мышцы накачиваются очень красивые. Мужчины-артисты балета для меня — эталон, у них развиты все части тела, и это очень красиво. Но от стереотипов не спастись, и многие родители, особенно отцы, боятся отдавать ребенка в балет.

Часто мы видим, как талантливый мальчик хорошо танцует на каком-нибудь мероприятии. Связываемся с родителями, предлагаем прийти к нам в колледж. Они категорически отказываются! Неужели им кажется, что обычный парень, как только начнет заниматься танцами, станет изнеженным и женоподобным? Я абсолютно не вижу в этом логики.

Еще один стереотип — жесткая конкуренция и драки за сценой между балеринами.

— Конкуренция и интриги есть, безусловно, но не так, как это показывают в фильмах. Хотя мне запомнился случай, когда я только-только пришла в труппу в Москве. Я сняла вещи и оставила на стуле в раздевалке. Пришла после репетиции — половины вещей нет, взяли балетные купальники, шарф, шапку — а был ноябрь, в столице уже было очень холодно. Они хотели, чтобы я заболела. Ничего так и не нашла. Я понимала, почему они это сделали — я ведь пришла в новую труппу, меня начали ставить на хорошие роли, а кого-то убрали — и эти люди обозлились: «Откуда ты приехала и вообще, кто ты такая?». Это неудивительно. А вот в Ростове такого не было — я пришла в только что созданный коллектив, все ребята были молодые, все пришли одновременно. Мы сразу сдружились, была хорошая творческая атмосфера.

Профессиональная труппа в Ростове существует уже 18 лет, однако зарплата артистов, к сожалению, по-прежнему оставляет желать лучшего.

— Она не соизмерима с теми нагрузками и с тем количеством времени и сил, которые расходуются. В балете работают только фанаты, это дело нужно очень любить, чтобы работать за такие копейки. Конечно, за выслугу лет, за звание получаешь хорошие деньги и надбавки. Молодым сложно — но сразу всего не бывает, я это испытала на себе. Но я верю что ситуация изменится, в нашей стране начнут платить больше педагогам, врачам, дойдут и до театров.

Именно в новой труппе Елизавета познакомилась со своим мужем Альбертом.

— Мы познакомились в классе. Он только приехал из училища. Пожалуй, это была любовь с первого взгляда. Нас почти сразу поставили в пару, и это стало поводом начать общаться. Вообще в театрах часто случаются служебные романы, потому что человеку из другой сферы сложно понять артистов, наш ненормированный день, вечную занятость и усталость. Вот пары и образуются внутри коллектива. На мой взгляд, артист и артистка — это идеальная пара.