Декады Тихого Дона: 1987–1997 годы

161.ru продолжает цикл, посвященный 80-летию Ростовской области. В каждом материале — рассказ об одном десятилетии из жизни региона. В предыдущей части (1977–1987 годы) мы рассказывали о строительстве «Атоммаша» и Волгодонской АЭС, о появлении комбайна «Дон-1500», о спортивных достижениях. В этом материале Ростовская область вместе со всей страной переживет перестройку, развал СССР и станет субъектом России. Понятно, что не все события столь насыщенной десятки войдут в наш обзор. К тому же возрастет доля субъективного восприятия — все-таки многие из нас в те годы уже были вполне сознательными гражданами. И начнем мы с чисто донской темы — возрождение казачества.

Штаны с лампасами, нагайка в руке, фуражка, из-под которой торчит лихой казачий чуб, — таким был первый донской казак, которого я увидела на улице Ростова-на-Дону. Молодой парень, нарочито «гэкающий» и с азартом рассказывающий, как он на Центральном рынке наводил порядок с помощью нагайки, произвел на меня двоякое впечатление: было несколько страшно — он вел себя как хозяин города, а я была — из «понаехавших», и очень интересно — так вот какие они, донские казаки! Мой знакомый совсем не напоминал мне героев Шолохова. Он вел какую-то двойную жизнь: утром и днем он был обычным молодым человеком, а вечером надевал казачью форму, и в него вселялся дух Стеньки Разина. Каждый выражается по-своему, думала я, «игры в казаков» — своеобразный колорит донской молодежи. Только значительно позже я узнала, что в эти годы началось настоящее возрождение казаков Дона. В феврале 1990 года прошел первый круг казаков Дона, а в ноябре — уже первый съезд. И это были серьезные люди с серьезными делами, историки, настоящие казаки.

Правда, мой знакомый к этим событиям не имел никакого отношения, он просто так и ходил по вечерам с нагайкой и в штанах с лампасами. И «наводил порядок» среди «понаехавших». А понаехавших было много. По итогам Всесоюзной переписи населения 1989 года, на Дону численность русских сокращалась, зато увеличивалось количество представителей Кавказа и Закавказья. Численность чеченцев, к примеру, к 1990 году возросла более чем в семь раз (с 2,5 тыс. в 1970 году до 18,2 тыс. человек — к 90-м годам). Наряду с чеченцами в юго-восточных районах области в овцеводстве работали большие национальные группы даргинцев (6,5 тыс. человек), аварцев (4,4 тыс. человек), лезгинов, кумыков и представителей других северокавказских национальностей. К 1990 году более чем в три раза увеличилось количество азербайджанцев (с 3,1 тыс. в 1970 году до 11,0 тыс. человек), более чем в два раза — грузин (с 3,4 тыс. до 7,3 тыс. человек). В 1989 году в связи с межнациональными конфликтами в Узбекистане в нашу область мигрировало свыше 4 тыс. турок-месхитинцев, прежде всего в Мартыновский, Волгодонской, Сальский, Багаевский районы. Туда, конечно, мой знакомый «казак» со своей нагайкой ехать не рисковал, но вот зато на Центральном рынке он был «грозным атаманом». Тем более в мясных рядах, там всегда было чем поживиться.

После своих «набегов» он шел в церковь, благо, собор был рядом и действовал.

Наш внимательный читатель вспомнит, что прошлый материал мы закончили цитатой из «Ориентировки отдела пропаганды и агитации ростовского обкома КПСС», в которой говорилось о совершенствовании атеистической работы в связи с приближающимся праздником тысячелетия крещения Руси. В конце 80-х в отношениях государства и РПЦ началась «оттепель». А уж когда произошла встреча Генерального секретаря ЦК КПСС Горбачева М.С. с членами Священного синода РПЦ, стало понятно — у государства появился новый союзник в деле идеологизации населения.

Как отчитывался в 1990 году уполномоченный совет по делам религии при Совмине СССР по Ростовской области:

— В свете перестроечных процессов заметны изменения отношений к служителям религиозных культов со стороны должностных лиц, местных органов власти и хозяйственных руководителей. Руководители хозяйств, на территории которых открыты новые приходы, оказывают церковным советам возможную помощь в ремонте и реконструкции культовых зданий, переданных в их пользование, и решают другие хозяйственные вопросы. В свою очередь духовенство и церковный актив все больше расширяют сферу своей деятельности в общественной жизни, благотворительной и милосердной деятельности.

За то, что некоторые чиновники по старой привычке негативно относились к религиозным общинам, им пеняли на собраниях и «песочили» на совещаниях.

Народу нужна была идеология вместо рухнувшего марксизма-ленинизма, людям нужно было во что-то верить, на чем-то основывать свою жизнь — и религиозные доктрины здесь оказались как нельзя кстати. Население потянулось в церкви.

Союз государства и церкви крепчал. Многие священники умиротворяли прихожан, служили искренне и с чистыми помыслами. Государство это устраивало, и оно всячески поддерживало возрождение традиционных религиозных конфессий. Церкви, как организации, союз с государством был тоже на руку. Мог бы в СССР глава кафедрального собора протоиерей П. Семенюк обратиться напрямую к главе правительства Ростовской области Виктору Анпилогову с просьбой «Для обеспечения сезонных работ по восстановлению колокольни на 1995 год срочно и слезно просим помочь оплатить счет на 100 тысяч кирпича на сумму 46 млн рублей», и буквально через 17 дней получить эти деньги?

А потом перед царскими вратами храмов замелькали лица чиновников всех рангов.

Мы не зря привели здесь фото Владимира Федоровича Чуба, потому что именно в 90-е годы, самые сложные для истории России, в Ростовской области началось его время. После августовского путча ГКЧП в 1991 году сняли с поста руководителя области первого секретаря Ростовского обкома КПСС Виталия Суслина. Компартия более не осуществляла руководство регионами. Президент России Борис Ельцин подбирал свою команду на местах. В октябре 1991 года по представлению депутатов областного Совета Указом Президента РФ главой администрации Ростовской области был назначен Владимир Чуб. Ему предстояло реализовывать административные переустройства, и проводить область сквозь денежные реформы, и создавать комиссию по противодействию коррупции, и достраивать то, что досталось в наследство от прежних десятилетий. О музыкальном театре-долгострое мы уже упоминали в прошлом материале, здесь же расскажем о строительстве Донской государственной публичной библиотеки.

Все началось еще в 19-м веке с замысла городских властей создать общедоступное книгохранилище, когда в 1862 году градоначальник А.М. Байков впервые заикнулся об этом в местной думе. До реализации проекта прошло без малого четверть века. Такая неспешность властей объяснялась своеобразием города. Ростов был центром торговли, транспортным узлом, криминальной столицей Юга, но никак не местом с высоким уровнем культуры. К чести тогдашних правителей города, «с целью ограждения общественной нравственности от таких публичных увеселений, которые могут влиять на массы развращающим образом», постановлением думы было решено учредить библиотеку.

Торжественное открытие городской публичной библиотеки состоялось 7 января 1886 года. Поначалу для главного книгохранилища Юга арендовались частные владения. В 1891 году появилось собственное пристанище в двухэтажном здании, предназначенном одновременно и для музея.

В начале советской эпохи библиотека обосновалась в бывшем купеческом особняке на улице, получившей название Книжная. В 16 комнатах этого здания она и просуществовала более 70 лет. В 1937 году появился проект нового здания, реализовать который помешала война. Она же нанесла колоссальный ущерб книжному фонду. В огне пожара погибло более 300 тысяч книг, множество других было вывезено оккупантами в Германию. Благодаря самоотверженности работников библиотеки удалось спасти сокровища редкого фонда, спрятанные в тайнике.

К 60-м годам вновь остро встал вопрос о расширении библиотечных площадей. И вот в 1974 году началось возведение здания библиотеки на улице Пушкинской. Его спроектировали архитектор Я.С. Занис и инженер Б.Н. Сидельковский, однако строительство продолжалось с длительными перерывами 20 лет, тем временем часть фондов разместили в подвалах жилых домов, учреждений и даже... в бомбоубежищах. Условия, абсолютно противопоказанные для хранения книг. Для читателей же «подвальные» экземпляры стали вовсе недоступными. Строительство было окончено только в 1994 году. 25 мая того же года библиотека переехала на новое место. Спустя три месяца, в сентябре, в библиотеке прошла встреча А.И. Солженицына с читателями и общественностью города.

Не могу не написать об одном, можно сказать, революционном прорыве Ростовской области в эти годы в сфере развития средств массовой информации: о появлении самиздатовского независимого журнала «Ура Бум-Бум!». В конце 80-х, в далеком Новосибирске, мне попался в руки экземпляр ростовского издания. О ростовских рок-группах я мало что знала — мне хватало рока Екатеринбурга и Новосибирска, но вот ростовский журнал меня зацепил. Это была независимая пресса о независимых творцах, сделанная независимыми людьми. В Новосибирском рок-клубе «Ура Бум-Бум!» кочевал из рук в руки. Сибиряки говорили:

— Музыка у них, конечно, не такая чтобы уж очень, все-таки там тепло, юг, раки-пиво, шашлык... Особо протестовать не тянет. А вот жизнь — интересная.

Но я только потом поняла, что ростовчане изобрели свою форму протеста: не кричать со сцены, раздирая глотки, — «Мы пытаемся встать, Не мешайте нам встать. Вы сосали из нас столько лет. Пришло время — отдать», а просто жить параллельно реальности, создавая свой мир. Устраивать выставки в общественном туалете, ходить на «четверги» к художнице и поэтессе Эльфриде Новицкой, пробираться на премьеры спектаклей театра «Ангажемент», где начинал Кирилл Серебренников. А главное — независимо от чего-либо мыслить! Вот такая — интеллектуальная форма протеста, чисто ростовская.

Уже позже, приехав в Ростов, я познакомилась с теми, кто делал «Ура Бум-Бум!» на протяжении пяти лет, с 1988 по 1993 годы — в частности с Галиной Пилипенко. И до сих пор не устаю удивляться ее независимости мышления и творческой креативности.

Справедливости ради добавим, что в Ростове в 1987–1997 годах андеграундская жизнь кипела во всю: кроме «Ура Бум-Бум!» издавался журнал «Рок-ОПО» Игоря Ваганова, проходили рок-фестивали, в теле- и радиоэфире выходили альтернативные программы («Ку-Ку Эфир» Игоря Ваганова, радио-шоу «Не спать!» Сергея Пименова), изобретал свои уникальные инструменты Эдуард Срапионов, рисовал и сочинял песни Сергей Тимофеев («Пекин Роу-Роу»). Многие из тех ростовчан, которые начинали в конце 80-х –начале 90-х, теперь — признанные страной и миром мастера в своих сферах. Ростовский андеграундный десант теперь в авангарде.