Воспоминания ростовчанки: 22 июня 1941 года

Знакомьтесь: Елизавета Иоганесовна Мурадьян. Коренная ростовчанка. 22 июня 1941 года ей было всего лишь пять лет, но память об этом дне сохранила мельчайшие детали. Елизавета Иоганесовна поделилась своими воспоминаниями о военном детстве в рамках проекта «Фронтовой альбом». Несмотря на свои почти 80 лет, она отлично справляется с техникой, пишет свои воспоминания на компьютере, заходит в Интернет. Вот ее рассказ. Речь – от первого лица.

22 июня 1941 года. Воскресенье. Ростов. Яркий, солнечный летний день. Всей семьей – папа, мама, мой младший братик Рубик и я – собираемся на Сельмаш к нашей тете. Мы любим у нее бывать. А сегодня особый повод: надо поздравить ее дочь Катюшу с окончанием школы. У них свой дом и двор с садом – есть, где побегать. Взрослые сидят на веранде, а мы с Рубиком носимся по саду. Юрик – наш двоюродный брат – играет вместе с нами. Катюша спит после выпускного. Вот нас зовут к столу. Для тети главное – всех как следует накормить, а потом все остальное.

И только мы приступили к еде, как по ступенькам веранды с криками: «Анна Ароновна! Анна Ароновна! Война! Включите радио! Сейчас будет говорить»... – это была квартирантка, живущая во флигеле. Из репродуктора раздалось: «Внимание! Говорит Москва!». Я, конечно, не осознала еще, что случилось, но по лицам взрослых было ясно: произошло что-то страшное, и мне захотелось залезть под стол. Так для меня, пятилетнего ребенка, началась война.

Хочу сказать, что двое наших очень близких и любимых людей в то время проходили срочную службу в армии, и было ясно: они уже вступили в войну. Это мой дядя Артавазд (брат папы) и двоюродный брат Грант (сын тети).

Дядя служил уже полгода в Эстонии, а Грант был призван в конце мая. За несколько дней до этого он пришел к нам и попросил маму, чтобы она отпустила меня и брата с ним сфотографироваться, а потом она перешлет ему фото. Но ему уже не суждено было увидеть семейный портрет. С фронта из Бессарабии пришло только одно письмо, потом он пропал без вести. На запрос родителей так и ответили: «Пропал без вести». А дядя прошел всю войну, побывал в разных переделках, был ранен, снова отправился на фронт, дошел до Австрии, затем был переброшен в Болгарию, откуда и демобилизовался.

Вернусь к событиям этого дня. Конечно, мы быстро собрались и поехали домой, потому что беспокоились о бабушке и тете Розе. Бабушка уже вернулась из церкви. Вид у нее был строгий и очень печальный. Я даже помню, что побоялась к ней подойти. Тетя Роза, теперь жена фронтовика, тихо плакала. Она ждала ребенка. Я прижалась к ней, она меня обняла. Взрослые разговаривали между собой тихо, как будто боялись кого-то разбудить. Было ясно, что теперь наша жизнь изменилась.

Этот кошмар быстро приблизился к нам. Начались мобилизации на фронт. Бабушка жила в большом дворе с одноэтажными домами. Тогда это была Пушкинская, 180. Этот квартал давно снесли – на этом месте стоят современные высотки, но память об этих старых уютных дворах, дружных и не очень соседях разных национальностей, которые всегда готовы были придти на помощь друг другу, несмотря ни на что, сохранилась в душе, вызывая теплые воспоминания.

Я помню всех этих людей. Хочу их здесь назвать. К сожалению, полных данных привести не могу, но фамилии всех и имена некоторых помню. Пусть они прозвучат. Итак, вот они, мои соседи – участники войны: Миша и Митя Ковалевские, Старовойтов (погиб), Кирютин (погиб), Щербаков (погиб), Армаис, Амаяк (погиб), его сын Сергей Хачатуряны (племянники моей бабушки), Дабдин (погиб), Сема Капилевич (погиб), Мома Тригуб (погиб), Воробьев (погиб), дядя Жора Крюкчиев, мой дядя Артавазд Мурадьян.

Моего отца не призвали, потому что он был снят с учета еще задолго до войны из-за заболевания ног – не годен к службе в армии. Мамины брат и сестра были врачами, и поэтому тоже прошли всю войну. Еще один брат, инженер, живший и работавший в Москве, имел бронь, но, когда бои подошли к столице, пошел добровольцем в ополчение. И так каждая семья проводила на фронт своих дорогих мужчин, и многие из них не вернулись домой.

А те, кто остался в тылу, тоже не сидели сложа руки. Это женщины и пожилые люди, да и дети-школьники. Они рыли окопы на нашем Пушкинском бульваре, противотанковые рвы, возводили баррикады.

Все подвалы домов были приспособлены под бомбоубежища, чтобы люди могли укрыться и переждать налет вражеских бомбардировщиков. Оконные стекла заклеивали матерчатыми лентами, чтобы при бомбежке разбитые стекла не поранили людей. Вечером окна плотно завешивали, не пропуская свет наружу. Радиорепродукторы, которые были в каждом доме, оставались включенными круглые сутки. Слушали сводки с фронтов и сигналы воздушной тревоги, по которым надо было бежать в укрытие. Бомбежки были каждый день по нескольку раз и даже ночью.

На большой железной кровати спали: я, Рубик и мама. Документы были вшиты в нательное белье. В изголовье находились наши с Рубиком шубы и рюкзак, в котором лежали: мешочек с сухариками, мешочек с кусковым сахаром, несколько фотографий и еще что не знаю, но думаю, что-то из одежды для нас. Это был наш НЗ. Как только начинал выть сигнал воздушной тревоги, мама вскидывала на плечо рюкзак, нас накрывала шубами (одеваться было некогда), хватала нас в охапку и бежала в подвал. Так мы спасались от бомбежки. Потом объявлялся отбой воздушной тревоги, и мы возвращались назад. И так иногда несколько раз за ночь.

Однажды прибежали дворовые мальчишки и рассказали, что в игрушечный магазин на Энгельса попала зажигательная бомба, и он горит. Я расплакалась – мне там обещали купить куклу, но не успели. Я оплакивала свою первую потерю от войны.

Среди мальчишек были мои два троюродных брата. Видя, что я реву, они пообещали мне, что пойдут и принесут мне куклу. Я поверила им и перестала плакать. Вскоре они явились снова. Куклы не было. Сережа и Жора (так их звали) сказали, что кукла убежала от пожара, а мне оставила свою посудку. Вы бы видели! Она вся спеклась между собой, так как была металлическая. Но я была очень рада и этому – моей последней игрушке. Шла война – какие там игрушки! А вместе с войной закончилось и детство.

Это мои самые яркие воспоминания о первых днях войны. Потом были эвакуация, возвращение в родной Ростов, налаживание мирной жизни, и долгожданная Победа!