Имение, где чистоту наводили городские власти

Глядя на крупный и красивый дом дореволюционной постройки на углу Ворошиловского и Ульяновской, можно представить себе, что его первыми владельцами были люди солидные, обеспеченные, достойные. Но вот начало истории этого здания выглядело довольно неприглядно. Недаром народная мудрость призывает не судить о книге по ее обложке…

В январе 1899 года некая Екатерина Петровна Ляхмаер приобрела два смежных домовладения, общая площадь которых составляла более 940 квадратных метров. На образовавшемся земельном участке она и возвела четырехэтажное здание, которое получило адрес: ул. Канкринская, 70/9, пр. Большой. Однако через год с небольшим городская управа обратила внимание на запах, исходивший из двора имения от «накопившихся в нем в изобилии разных отбросов и «всякой мерзости»». Чиновники предписали хозяйке навести чистоту, но она это предписание проигнорировала.

В июле 1900 года «санитарный комитет, ввиду того, что усадьба Ляхмаер представляет собою опасную в гигиеническом отношении клоаку и заражает сильнейшим зловонием окружающую местность, признал необходимым закрыть все квартиры в доме и обратился к чинам полиции с просьбой о немедленном принятии мер к выселению квартиронанимателей».

Людей из дома, конечно, никто выселять не стал. Вместо этого организовали принудительную уборку во дворе Ляхмаер, а мировой судья наложил штраф в 15 рублей на нерадивую домовладелицу. И вдобавок обязал оплатить расходы на уборку, которые составили 40 рублей. Однако данный вердикт попытался обжаловать «поверенный ответчицы – один из представителей местной дипломированной адвокатуры». Он заявил, что протокол санитарного комитета, послуживший основанием для вынесения обвинительного приговора, «составлен без соблюдения законных форм и дело это возбуждено искусственно». Но на решающее заседание суда 20 сентября 1900 года этот самый поверенный не явился, и судья оставил приговор в силе.

Вроде бы потеря 55 рублей не наносила непоправимого урона Екатерине Петровне: в 1897 году она взыскала с ростовского мещанина Скачкова 260 рублей в счет долга, который исчислялся в 2500 рублей. К тому же имение Ляхмаер приносило 1030 рублей дохода в год. Но, с другой стороны, в апреле 1907 года правление Донского земельного банка выставило его на продажу, причем на момент объявления торгов «остаток капитального долга», числившийся за хозяйкой, составил 15 257 рублей 11 копеек.

Как и когда Ляхмаер заложила свое имение в упомянутом банке, к сожалению, пока неизвестно. Как и то, за счет чего она жила (и некоторое время – вполне безбедно). В исторических источниках она фигурирует как «жена Варшавского жителя», хотя сведений о нем и о роде его деятельности обнаружить не удалось.

Зато удалось выяснить, кем был тот не названный репортером «Приазовского края» поверенный Екатерины Петровны. Им оказался кандидат прав Абрам Лазаревич Черников (Чернихов). В Ростове он поселился в 1884 году, после окончания Императорского Санкт-Петербургского университета. При этом интересы своего клиента он представлял по доверенности, составленной … ялтинским нотариусом Волковым в декабре 1898 года. Каким образом два человека, живших в Ростове, пересеклись в Ялте – остается только гадать. В любом случае, тандем их действовал довольно долго.

Карьера юриста Черникова развивалась успешно: в 1890-х годах он работал присяжным стряпчим, в 1900–1907 годах – помощником присяжного поверенного, и, наконец, в 1908 году стал присяжным поверенным.

Присяжными стряпчими называли тех, кто занимался адвокатской практикой в коммерческих судах – как правило, в интересах частных лиц. А что касается присяжных поверенных, то это были адвокаты на государственной службе при окружном суде или судебной палате. Ими становились те, кто получил высшее юридическое образование, проработал в течение пяти лет по судебному ведомству или в качестве помощника присяжного поверенного. Присяжные поверенные имели право вести гражданские дела во всех судебных инстанциях без получения свидетельств на право ходатайства по чужим делам, а также передавать друг другу состязательные по гражданским делам бумаги без посредничества судебных приставов. За ведение дел они, разумеется, получали вознаграждение.

Было ли это вознаграждение основой благосостояния Черникова, или он имел и другие источники доходов, но к концу 1900-х годов он обзавелся не только крупным особняком на Малом проспекте (пр. Чехова), но и собственным пароходством.

Июнь 1907 года стал знаковым в судьбе имения на углу Канкринской улицы и Большого проспекта. В один день (6 июня) было заключено сразу три сделки. Сперва Черников от имени Ляхмаер продал имение за 30 000 рублей таганрогской мещанке Анне Ященковой. Которая тут же заложила это имение – тому же Черникову и уже известному нам купцу Токареву. У Черникова она взяла в долг 8772 рубля, сроком на три года, под 6% годовых; у Токарева – 18 000 рублей, тоже на три года, но под 10% годовых. Каковы были мотивы, толкнувшие Ященкову на эти шаги – неизвестно.

Известно лишь то, что с 1910 года (когда подошел срок выплаты долгов) имение принадлежало Черникову. Видимо, Ященковой не удалось полностью погасить долг. Любопытен такой факт: на момент продажи имения в июне 1907 года в купчей было указано, что оно «никому не продано, не заложено, никому по залогу не передано или отписано». Куда же делся долг Ляхмаер перед Донским земельным банком в размере 15 257 рублей 11 копеек? Можно строить догадки, но вполне вероятным представляется, что Черников помог своей доверительнице оплатить этот долг. Благо, средства позволяли.

Так, благодаря стечению обстоятельств, хозяином имения стал юрист, который в свое время активно выступал против наведения в нем чистоты. Правда, о грязи на территории этого имения газеты после описанного выше инцидента не писали. Очевидно, меры городских властей по наведению чистоты в данном случае оказались эффективными. Что в наших сегодняшних условиях делает эту историю на редкость поучительной и актуальной.