Клуб приказчиков, театр оперетты и В.В. Маяковский

Среди детских воспоминаний есть такие, которые предстают в виде каких-то смутных, расплывчатых образов, даже – световых пятен, ассоциаций. Одно из таких – воспоминание о старом здании ростовского театра музыкальной комедии, в котором до революции находился Клуб приказчиков. Здание, построенное в 1899 году, было красиво и солидно и снаружи, и внутри.

Было...

В своем детстве я посетил его всего один раз. Вместе с мамой мы пришли на какую-то оперетту. Случилось это в одном из далеких 70-х годов прошлого века. То ли в 1973, то ли в 1974 – точно не помню, но в школу я еще не ходил. Билеты на спектакль маме дали со скидкой в профкоме.

Что я помню? Да практически ничего. Помню яркий свет гигантских люстр, которые ослепительно блестели, помню, как щурил глаза, чтобы свет преломлялся сквозь ресницы и получалась «радуга». Помню веселую музыку и задорное пение на сцене, вкус шоколадки в антракте, гигантские зеркала в фойе и огромный красивый зал с лепниной. Ничего конкретного, никаких деталей – только впечатления – ярко, красиво, блестяще, вкусно, весело. Одним словом, праздник.

Бродя по улице Серафимовича с фотоаппаратом, я много раз проходил мимо этого запертого и пустынного ныне здания, обшарпанный фасад, ободранные и заклеенные остатками объявлений двери которого абсолютно не вязались с моими детскими впечатлениями.

Но Боже мой! – какое разочарование ожидало меня, какая щемящая грусть сдавила, когда мне удалось попасть внутрь, упросив сторожа разрешить сделать несколько фотографий старинных интерьеров. Я даже не хочу ничего писать по этому поводу – фотографии красноречиво свидетельствуют о судьбе здания. Замечу только одно – даже сквозь это запустение и заброшенность, разруху и следы вандализма проглядывает благородное прошлое здания, изысканность форм, узоры лестницы, убранство потолков и стен, великолепие зеркал.

Очень обидно.

Но вернемся в прошлое...

Здание было построено Обществом взаимного кредита приказчиков в 1899 году на Казанской улице (ныне – улица Серафимовича). Общество было богатым, владело движимым и недвижимым имуществом, которое сдавало в аренду, и могло себе позволить отстроить замечательное здание клуба. Отделочные работы велись еще пару лет, и в результате в здании разместились правление и канцелярия Общества, библиотека (более 60 000 книг) и, собственно, клуб.

Позже в здании появляются бильярд и комнаты для карточных игр, которые приносили солидный доход: в 1911 году «эксплоатация игральных карт» принесла Обществу 22 000 рублей, «эксплоатация биллиардов» – 4 500 рублей, а всего общество заработало 87 200 рублей.

По данным, содержащимся в ежегодном отчете Общества за 1911 год, в нем насчитывалось 1 459 членов.

Очень популярны были музыкальные вечера и концерты, которые устраивались в здании клуба. Постоянные аншлаги заставляют правление задуматься о пристройке концертного зала. что и было осуществлено к 1910 году – появился новый двухсветный зал на 800 мест. В здании кипела бурная артистическая довоенная жизнь – балы, маскарады, музыкальные вечера, гастроли известных артистов...

После революции в здании клуба последовательно размещались клуб Табачников, профсоюзная школа, Театр Красной Армии.

Одним из самых ярких моментов истории здания был, конечно же, творческий вечер Владимира Маяковского в ноябре 1927 года. Об этом событии, как и о других визитах В.В. Маяковского в Ростов-на-Дону, существует много воспоминаний. Но самое яркое – воспоминания поэта Анатолия Софронова. опубликованные в 1977 году. Процитирую, ибо очень интересно:

«Помню, осенью 1927 года Маяковский приехал в Ростов-на-Дону. В ту пору я еще учился в седьмом классе, но стихи Маяковского знал, любил и читал на школьных вечерах. Мне посчастливилось, я купил билет на вечер Маяковского. Поэт выступал в Доме Красной Армии. Я сидел совсем близко. Помню, как Маяковский вышел на сцену, снял пиджак, повесил его на стул. Сказал:

– Извините! Я буду работать. Так мне удобней.

Отошел от столика с книжкой стихов в руке к рампе и остановился, внимательно оглядывая зал. Стоял высокий, красивый, в полосатом джемпере. Потом начал читать поэму «Хорошо!». Чтение поэмы часто прерывалось аплодисментами. Закончив чтение, Маяковский сказал:

– А теперь я буду отвечать на записки.

Отвечая, он разговаривал словно бы с каждым сидящим в зале. Одна записка была оскорбительной. Он зачитал ее и спросил:

– Кто писал? Может, у этого человека найдется мужество выйти на сцену и объяснить более подробно, что он хотел сказать?

И тогда на сцену выскочил из зала маленький человечек в очках.

– Я... я писал.

– Пожалуйста, я готово объясниться.

Человечек сбивчиво затараторил:

– Вы... вы, Маяковский... вы не поэт... Ваши стихи умрут раньше вас. Это не стихи. Вас забудут. Вы...

Маяковский молча смотрел на человечка, смотрел спокойно, словно со второго этажа на мусорный ящик, потом спросил:

– Все?

– Все... все... – сказал, задыхаясь, человечек. – Ваши стихи никто не понимает, – и направился в зал.

– Стойте! – повелительно сказал Маяковский. – Стойте!

Человечек остановился. Маяковский грозно зарокотал:

– Я не знаю, когда умрут мои стихи... Но знаю другое: вы не умрете... Вас при жизни обольют металлом, и вы будете сами себе памятником. Памятником наглости и пошлости... Над вами будут летать, каркая, вороны и делать то, что делают иногда в полете птицы... И все это будет валиться на вашу голову, на всю вашу фигуру!

Зал разразился хохотом и овациями. Человечек сбежал со сцены и, провожаемый смехом, понесся к выходу... За ним следом поднялась девушка. Маяковский обождал, пока девушка вышла из зала.

– Здесь этот человек сказал, что мои стихи никто не понимает.

– Понимают! Понимают! – послышались возгласы. – Отлично понимают!

– Давайте проголосуем, – сказал Маяковский. – Кто понимает стихи Маяковского, поднимите руки.

В зале поднялись сотни рук.

– Так... Теперь – кто не понимает? В зале поднялось несколько рук.

Маяковский начал считать. «Непонимающих» оказалось пять-шесть.

– Маловато, – серьезно проговорил Маяковский. – Ну, ничего, со временем и вы поймете.

В это время открылась дверь, и в зал вернулась спутница человечка в очках.

Маяковский зааплодировал и сказал:

– Правильно сделали, что вернулись.

– У меня был один номерок на вешалку с тем товарищем... Один номерок...

– Надо выбирать достойных товарищей, когда идешь на литературный вечер, – уже добродушно проговорил Маяковский. – А теперь, поскольку мы выяснили, что большинство собравшихся понимает стихи Маяковского, давайте слушать стихи.

Маяковский продолжал чтение...»

Так прошел вечер 23 ноября 1927 года в этом самом здании.

Этими печальными фотографиями и риторическим вопросом о дальнейшей судьбе дома можно было бы и закончить историю, но в данном случае окончание будет более оптимистическим...

Пару недель назад, проезжая по улице Серафимовича, я заметил, что дверь открыта, а на крыльце курят два мужчины. Остановившись и прихватив фотоаппарат, я устремился на крыльцо, надеясь вновь попасть внутрь бывшего клуба и сделать еще несколько фотографий. Они не только разрешили мне войти, но провели своеобразную экскурсию по зданию.

Познакомившись с этими мужчинами, я сразу уловил московский говор и спросил, кто они.

А они оказались реставраторами, которых пригласили в Ростов специально, чтобы оценить объем работ, возможность и перспективы полной реставрации исторического здания. На мой вопрос: «Ну, и как?..» один ответил: «И не такое в «игрушку» превращали... Но попотеть придется...»

«А где раньше «потели»? – уточнил я.

«Например, в Питере, в Храме Спаса-на-Крови».

Есть надежда у бывшего Клуба приказчиков. Есть...