«Власть видела силу организованных людей»: фанат «Ростова» — о силовиках, протестах и бойкоте матчей

21 февраля футбольный клуб «Ростов» сыграет первый матч в 2021 году — против «Ахмата». Накануне кубковой игры 161.RU поговорил с активным фанатом команды — о связях с игроками, прессинге силовиков и поддержке акций протеста. По просьбе героя публикации мы не называем его имя.

В жизни фанаты — обычные

— На футбол я хожу с 15 лет. Как-то увидел афишу матча «Ростов» — «Спартак», пошли с друзьями на игру. До сих пор помню, это было 14 марта 2011 года — наши победили 4:0. За игрой наблюдал с северной трибуны стадиона «Ростсельмаш». Смотрел за фанатским сектором, который был напротив. Меня впечатлило, что делали люди: заряжали, махали флагами — перформанс перед началом матча.

После этого начал искать друзей, знакомых, чтобы меня взяли с собой на сектор, и через пару игр оказался там. Первый свой выезд пробил в 16 лет — в том же году на кубковый матч против «Жемчужины Сочи».

Сейчас выездов у меня больше 45. Каждый выезд запоминается по-своему. Выделять какой-то один — глупо. Историю с выезда не могу рассказать, так как там будет много грязи. Всё, что было на выезде, остается на выезде, как говорится.

В обычной жизни фанаты ничем не отличаются от других людей. Работают на разных должностях: чиновниками, грузчиками, военными, полицейскими, руководителями.

О драках и «нападениях» на приезжих

— Если к нам приехали гости из другой команды — пусть даже «Локомотива», — и мы видим, что это просто болельщики в шарфах, футболках. Никто их трогать не будет. Есть своего рода негласные правила, которые не позволяют это сделать. Зачем позориться — бить тех, кто слабее тебя.

Сейчас фанаты между собой не дерутся. Все гайки затянули. Драка на самом деле — понятие широкое. Потолкались, как в Англии, покричали друг на друга, скама (оскорблений. — Прим. ред.) покидали, вот для кого-то уже драка. В нашем понимании драка — это стенка на стенку, когда плотно всё.

На улицах очень много камер, телефонов. Человек видит драку и сразу выкладывает в интернет. К сожалению, с ДТП, например, так часто не происходит. Если надо найти виновника аварии, то никто ничего не видел.

Обычно в драках никто не жестит. Бывает, конечно, что кому-то моча в голову ударит. Но есть и, с другой стороны, люди, которые помогут, отвезут в больницу, вытрут. Чтобы драка произошла в городе, нужна какая-то весомая провокация. Я не встречался с этим.

Про прессинг фанатов

— На самом деле легко понять, почему так происходит. Сами по себе фанаты — организованная, сплоченная группа людей. Если брать фирмы, то там костяк — люди, которые знают друг друга давно.

Наше правительство видело неоднократно, на что способна организованная группа людей. Не просто по каким-то политическим взглядам, а именно фанаты. Вспомнить, например, 2010 год, когда были акции после убийства Юры Волкова, Егора Свиридова. Было много фанатов, но правда были и провокаторы, которые специально что-то кидали, а народ горячий подхватывал это.

Действует ли полиция жестче к фанатам? Надо смотреть на эпоху. В 90-е или в начале 2000-х наша доблестная милиция лютовала. Просто всех дубинками колошматили, но и фанаты им отвечали. Тогда и камер не было столько, отделов специальных. Можно было ударить сотрудника в ответ, и тебе ничего не было. Сейчас законы изменились. Ты боишься лишний раз чихнуть в сторону полицейского. Он может просто из воздуха написать заявление, что якобы угрожали его жизни.

Больше стало моментов, которые не на руку обычному человеку. Все мы знаем, что у нас обычный пэпээсник может подойти к тебе и начать допрашивать или подкинуть что-нибудь. Почему я так говорю? У меня знакомые работают в ППС. Они рассказывали, как коллеги так делали. Но этих коллег потом, правда, поймали и посадили.

Сейчас закон на стороне полиции. Они могут делать что угодно, и им ничего не будет. А обычный человек может пострадать ни за что. Фанатов на ровном месте вызывают в отделы, цепляют, вырывают с матчей, могут не пропустить на игру.

О Fan-ID и бойкоте матчей «Ростова» в конце 2020 года

— Мое отношение к Fan-ID отрицательное. Во время чемпионата мира 2018-го пытался трижды сделать его. Мне отказали без объяснения причин. Зачем это нужно? Думаю, чтобы не допустить сплоченных групп людей на футбол. Организованная толпа очень сильна.

В конце 2020 года мы покинули сектор из-за произвола со стороны правоохранительных органов. В какой-то момент они начали без разбора людей дергать. Например, бывшего заводящего фанатской трибуны. Трогали даже тех, кто пришел случайно на футбол, за компанию с другом. Решение покинуть сектор принял общак — оно было за людьми, которые возглавляют фанатскую трибуну.

О протестах

— Возможно, что кто-то ходил [на акции сторонников Алексея Навального 23 и 31 января]. Я, если бы даже не работал, то не пошел бы на митинги в поддержку данного человека. Хотя мне обидно, конечно, за него — его жестко прессуют. Я вижу, как это делается. 3 февраля [в день, когда Навальному заменили условный срок реальным], по моему мнению, судебная система просто умерла.

Какого-то единого мнения в фанатском сообществе о протестах нет. Наша официальная позиция — мы аполитичны. Мы не голосуем: ни за Путина, ни за Навального.

Перед протестами меня никто не прессовал, и моих знакомых тоже. Могли прессануть малолеток, у которых буйная кровь, и им хочется снежками покидаться. А мы знаем, что на данный момент это показуха и ни к чему не приведет.

О помощи детям и Беслане

— Перед Новым годом ездили в приют в Таганроге — собирали вещи, игрушки. У нас в планах есть идея провести большую акцию для детских домов. Мы ее хотели сделать весной–летом 2020 года, но помешала пандемия.

Каждый выезд на Кавказ мы заезжаем в Беслан, в школу. Там ты понимаешь, как всё это было бесчеловечно. Хочется спросить у этих людей: «Причем тут дети? В чем они были виноваты». Смотришь на плиты, где написаны фамилии убитых, и понимаешь, что родители потеряли своих детей, кто-то двух-трех. Если не ошибаюсь, то есть пара фамилий, а рядом подписи: брат, сестра, мать. Задумываешься, что с этим человеком. Как он пережил их потерю? В школе мы оставляем бутылки с водой, цветы, кто-то шарфы.

Есть ли связь с командой?

— Обратная связь есть. Из игроков больше всего общались со старожилами — с Калачевым, Сашей Гацканом. С клубом тесные отношения — от пиар-службы до президента клуба. Они нам помогают. Например, с перформансом на выездах. Если нам что-то не разрешают, то уже клуб решает проблемы — с правоохранительными органами, клубом-соперником.

Из нынешних игроков тесно общаемся с Хориком [Байрамяном], который лучший из армян, с Пашей Мамаевым, Даней Глебовым. До перехода были отношения хорошие с Лешей Ионовым. Отдельно хочу выделить Мишу Осинова. У старожилов есть даже личный номер его. И когда, кстати, Киря [Кириченко] играл, то с ним вечно общались.

Отношение к Карпину и Бердыеву

— Уход Бердыева воспринял как уход любого тренера или игрока. Было грустно, конечно, что после такого сезона. К Бердыеву отношение изменилось, но только из-за того, что он увел игроков. Разовая команда, получается, была. Но он всё равно мировой дядька получился для нас, который вывел команду в Лигу чемпионов.

Карпин… Могу сказать, что он хороший мужик. Сколько раз виделись с ним, то по-семейному, по-доброму общались. Нет загонов у него типа «я здесь — бог и тренер». Прямолинейный человек, посмеяться с ним можно, поулыбаться. Харизматичный человек. На пресс-конференциях он отвечает жестко иногда, но при личном общении всегда улыбается, шутит.