«Страшно, и ничего не вернуть»: Татьяна Лазарева, Демьян Кудрявцев и другие о гибели Алины Шевченко

В пятницу, 31 января, в реанимации больницы города Зверево скончалась 17-летняя Алина Шевченко — дочь политической активистки из Ростова-на-Дону Анастасии Шевченко. Её мать за неделю до трагедии оказалась под домашним арестом: против неё завели первое в России уголовное дело по статье о «нежелательных организациях». Из-за этого Шевченко попала к находившейся в критическом состоянии дочери только за день до её смерти — и уже ничем не смогла помочь.

История получила широкий резонанс, свои соболезнования выразил даже пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. Публично прокомментировали трагедию и другие медийные личности. Мы собрали несколько самых ярких высказываний известных людей о «деле Шевченко» из русскоязычного сегмента Facebook.

актриса, телеведущая

Татьяна Лазарева известна как игрок КВН и участник проекта «О.С.П.-студия». В 2010-х годах она с мужем Михаилом Шацем вела юмористические шоу на российских телеканалах, самым известным из которых стал проект «Слава богу, ты пришёл».

Лазарева записала 23-минутное видео, в котором эмоционально высказалась о ситуации в целом. За 4 дня ролик собрал больше 30 тысяч просмотров.

— Я хотела бы поговорить сама с собой о некоторых процессах, которые приводят к таким чудовищным вещам. И, честно говоря, процессы эти моему поколению очень понятны. Наш опыт говорит нам о том, что когда преследуются люди за инакомыслие, то это начало конца. Это говорит о том, что власть растеряна, не чувствует уверенности, всякое инакомыслие пытается максимально задавить, делает вид, что у нас всё хорошо.

Я ещё раз призываю представителей власти — точно так же, как я это уже делала: мы с вами живём в одной стране. И как вы меня принуждаете прислушиваться к вам — так, будьте любезны, прислушивайтесь к нам.

медиаменеджер, предприниматель, владелец газет «Ведомости» и The Moscow Times

Кудрявцев — один из самых успешных медиаменеджеров России, бывший генеральный директор ИД «Коммерсантъ», владеет газетами «Ведомости» и The Moscow Times, а также коммуникационным агентством «Ясно Communication Agency».

— Дочка Насти Шевченко умерла. Точнее — ее убили. Заведя против мирной региональной активистки неправосудное дело, официально политическое, даже не притворяясь, лишив больного ребёнка мамы, посадив маму под домашний арест и до последнего не пуская к дочке в больницу, когда она уже умирала. Настя Шевченко — руководитель «Партии Перемен» в Ростове, активист «Открытки», первый человек в России, которого судят за членство в нежелательной организации. Она опаснее террористок, хуже сенаторов. Ее нужно было обязательно изолировать от дочки с особенностями развития, умиравшей от пневмонии в России, в 21 веке. Ей очень больно, ужасно страшно, и ничего не вернуть.

Катерина Гордеева

журналист, кинодокументалист

Уроженка Ростова-на-Дону Катерина Гордеева известна как тележурналист, автор документальных фильмов, в том числе в рамках знаменитого проекта телеканала НТВ «Профессия — репортёр». Кроме журналистской деятельности Гордеева активно занимается благотворительностью.

— Я часто слышу: не лезь, промолчи, у тебя же дети. Это притом, что я более-менее никуда не лезу и чаще публично действительно молчу. Когда меня совсем уж бесили вот эти осторожничания, я отвечала: ну вот и нельзя молчать, потому что — дети, и надо быть свободным и надо вести себя как свободный человек именно потому, что — дети. Больше всего ведь стыдно быть м**** перед собственными детьми.

В реанимации от осложнений бронхита, ставшего пневмонией (хотя рядом были врачи и все такое, как я понимаю), несколько часов назад умерла дочка активистки «Открытой России» Анастасии Шевченко. Преступление Шевченко заключается в том, что она работала в якобы «нежелательной» организации. В основе уголовного дела два эпизода: участие в политических дебатах в Таганроге и публикация анонса школы муниципальных депутатов в Ростове-на-Дону. Стоит ли это жизни человека?

Были ли эти преступления настолько страшными?

Представляла ли Шевченко такую угрозу окружающим, что ее нельзя было пустить в больницу?

Умершей в одиночестве в холодных и чужих стенах реанимации девочке Шевченко было 17 лет. У нее были особенности развития. Я не могу представить себе, что испытывает подросток, которого никто не держит за руку, когда страшно и больно. Я не могу представить себе, что испытывает мать, которая не может подержать за руку своего умирающего ребенка, которая ничего не может сделать, чтобы этот — до ареста вполне себе еще живой — ребенок не умирал вот так вот, непонятно как.

Какими же нелюдями надо быть, чтобы сделать возможной всю эту историю. Чтобы вот так всех пытаться запугать, вот такой вот ценой.

У моей старшей дочки подозрение на пневмонию, и новость про дочь Шевченко я прочла, пока мы стояли в очереди на рентген. Я на секунду себе представила, что в этой очереди моя дочь — одна. И это — невыносимо.

Дмитрий Гудков

политик, общественный деятель

Гудков — оппозиционный политик, председатель Партии перемен, бывший депутат Госдумы РФ.

— В больнице умерла дочь Насти Шевченко. Маму сначала не отпускали к ней из-под домашнего ареста, а в реанимацию пустили в последний момент.

Садисты — теперь вы довольны? Отомстили Ходорковскому? Сечин рад? Путин в восторге?

Это не слезинка ребенка, это хладнокровное убийство, ещё одна кровь на ваших руках.

Царь Ирод ест детей. Не забыть и не прощать.

Александр Хуруджи

правозащитник, омбудсмен по защите прав находящихся под стражей предпринимателей

Ростовчанин Александр Хуруджи занялся защитой прав находящихся под стражей предпринимателей после того, как провёл 9 месяцев в СИЗО по обвинению в хищении более полумиллиарда рублей. Работает в тесной связке с уполномоченным по делам предпринимателей при президенте РФ Борисом Титовым.

— Большая беда объединила сегодня Ростов-на-Дону. Наш друг, замечательная женщина Анастасия Шевченко потеряла сегодня ребенка. Об этом сложно писать, но и молчать нельзя.

Мы никогда не узнаем, случилось бы это или нет, если бы безумные действия силовиков и суда не отобрали маму у больного ребенка. Я задаю себе вопрос, всё ли я сделал, чтобы не допустить этого страшного горя. Всё ли мы сделали? И у меня нет ответа. Но я очень хорошо понимаю, что оставлять эту историю просто так нельзя.

Елена Романова

журналист

Ростовская журналистка Елена Романова одной из первых рассказала подробности произошедшего в семье Шевченко — в противовес быстро появившимся слухам и домыслам. Приводим её пост целиком.

— Пожалуй, еще раз напишу, а то повторять — устала. Алина болела пневмонией по несколько раз за год — такова особенность ее врожденного состояния: лежачий образ жизни, застой в легких... И когда это случалось, Настя покупала лекарства и ехала к больному ребенку, который даже не понимал, что происходит вокруг.

Алину отправили в интернат, когда в семье родилась вторая девочка. Те, кто сталкивался с диагнозом вроде алининого, знают, что растить рядом с таким ребенком здорового малыша — трудно. Опека поставила условие: или заберем здорового ребенка и отдадим в нормальную семью, или отправляйте инвалида в интернат.

Я не знаю, чего стоил это выбор Насте. И даже тем, кто осуждает Настю за это, не пожелаю такое пережить... Она 12 лет была привязана к интернату, ездила туда, возила памперсы, лекарства, платила сиделкам, чтобы хоть так... Когда Алина заболевала — оставалась в интернате на несколько дней. Я думаю, что именно материнская забота держали девочку на этом свете. И когда Настю сажали под домашний арест по подозрению в подрыве конституционного строя, она просила оставить ее на свободе до суда лишь потому, что в этом году Алине — 18, и надо было начинать подыскивать ей интернат для взрослых, где постояльцы умирают чуть реже, чем в других аналогичных заведениях. Те, кто сталкивался с этой проблемой, знают, о чем я говорю.

Девочку госпитализировали в реанимацию, потому что никому ее начинающийся бронхит в интернате не был интересен. Я никого не осуждаю. Это система. Для того Настя и ездила туда: держать за руку, следить за температурой, поить и не давать болезни взять верх. Разрешение от следователя она получила поздно вечером, рванула туда и еще успела застать дочку живой. Девочку ведь даже покормить не могли: Настя везла купленное волонтерами детское питание, потому что больничные макароны Алина просто не могла жевать...

Виноват ли в смерти девочки следователь Толмачев, который сначала бросил Настю в ИВС, а потом требовал домашнего ареста? Пусть ОН решает... Осталась бы Алина жива, если Настю не держали под арестом? Я уверена, что да, осталась бы.

Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции.