Темерницкое столпотворение: репортаж с пожара на одном из главных рынков Ростова

Кроссовки и ботинки, шарфы, шапки и ремни, куртки зимние и футболки, постельное белье — всё сгорело или брошено на грязь. Торговцы бьются за свои товары — с пожарными, с полицией, с мародерами. Мешают тушению, таская тюки с вещами из еще не загоревшихся павильонов. И останавливаются, только когда полиция и ОМОН берут горящий «Темерник» в оцепление. Репортаж Григория Ермакова.

До горящего Темерника лечу на такси быстрее ожидаемого. Узнав, почему мне надо туда, водитель Екатерина схватилась за голову: у нее три места на рынке. Мы мчим через Ростов, нас бросает на колдобинах и поворотах. Екатерина то сбивчиво рассказывает подноготную работы на «Темернике», то связывается с мужем и соседями — переживает за имущество. Ее места на «Восточном», но в тот момент вообще не ясно, какая именно часть рынка горит.

— Так и в прошлый раз было: горела оптовая часть рынка. Там корейцы серьезные, у них целые боксы, груженные носками, чулками, всякой мелочевкой. Наши места миновало, а у ребят там погорело, уж не знаю, возмещали ли тогда… Будут ли возмещать сейчас? Ха, сомневаюсь! — считает Екатерина. — А у корейцев, кстати, вся эта торговля уже так, по старой памяти. Они так заработали, что купили квартиры в Крыму. Сдают их. Еще там бизнес какой-то…

Сейчас что Екатерина, что ее муж в основном таксуют. Она на семейной «фольце», а он на арендованной «КИА». На рынке торгуют только по выходным — в остальные дни поток покупателей жалкий. Екатерина признается, что давно предлагала мужу бросить торговлю. Да только товар куда девать?

— Мы раньше там постоянно работали, поток был сумасшедший. Каждый год могли себе позволить слетать куда-нибудь. Машину купили, дом построили свой. А как ковид начался, так всё начало постепенно скатываться. Покупателей меньше стало — шоурумы, интернет-магазины… Все туда ушли.

На подъездах к рынку улица Лелюшенко уже перекрыта. Полицейский машет жезлом, указывает ехать по Миронова. Но что полицейские, когда горят товары на сотни тысяч, если не на миллионы? Машины торговцев с «Темерника» снуют между местных панелек как рыба в воде, поток сворачивает во дворы и катит к рынку в объезд.

— Мамочка, — выдыхает Екатерина, когда видит гигантский столб дыма над рынком. Зрелище почти что ветхозаветное. Но чуть успокаивается, когда, пробившись взглядом через толпу на спонтанной парковке, видит, что пламя бушует в стороне от ее палаток. Горят «Коричневый» и «Белый» рынки.

Жилые дома и рынок разделяет разграничительная полоса — брошенный участок земли, на котором за годы сформировалась спонтанная остановка для торговцев и покупателей «Темерника». Там, в грязь и лужи, бросают спасенные из огня товары. Тюки с одеждой, обувью, аксессуарами, какие-то коробки — всё, что красовалось на прилавках, теперь кажется просто кучами мусора. Торговцы массово выносят товар.

Кого здесь только нет, кого только не кормил «Темерник». Русские закуривают с армянами, матерятся. Крупный мужчина ближневосточной внешности несется с коробкой на плече, орет на встречных: «Дорога, дорога!» Группа цыган вместе с детьми пытается пробиться внутрь рынка. Шустрые чернявые пацаны со смехом бегут за родственником через дымящийся ход — спасать товар.

Нелегальная парковка обесточена, а может, света там и не было вовсе никогда. Сотни лиц со всех уголков мира освещает только пламя пожара да мигалки спецмашин МЧС.

Пробиться сквозь толпу на парковке трудно из-за суеты торговцев. Они рискуют потерять деньги. Спасают товар, рискуя потерять уже здоровье.

— Стой, пидор! — рявкает в толпе мужчина с акцентом. Продираясь через толпу, он несется за другим парнем. Удирающий держит одну в кармане, словно прихватил чего. Другой же балансирует на бегу — прыгая через лужи. Но преследователь отстает, а мародер (кажется, это именно он) теряется в стороне жилых домов.

Сильнее всего полыхает рынок «Коричневый». Ветер валит столб дыма на запад, и пламя постепенно смещается на рынок «Белый». «Восточный» пока не под ударом, но ближе к полуночи ветер утихнет, и тогда дым накроет и его.

Говорить с торговцами — дело последнее. Кто не в суете, тот в смятении. Зато много зевак, судачащих о причинах пожара. Среди них друзья, приехавшие поддержать знакомых с рынка, жители местных домов.

— Да понятно, как оно всё… С аксайскими же тоже было не всё просто так. А теперь дома будут строить. Вот и тут же земля «золотая».

— Да оптовка горит, точно говорю.

— Поехали отсюда, братан. Тут уже нечего делать.

В толпе были и те, кому казалось, что пожарные вовсе не тушат пожар. Отмечу, что вина была вряд ли сотрудников — те исправно боролись с горящими павильонами. Но позже, в районе частных домов, я видел, как сотрудники МЧС бегали с гидрантом от одного люка к другому и каждый раз не находили то ли воду, то ли возможности подключиться.

Нередко вспоминают про вертолет, мол, вызвать его и потушить удастся быстрее. Но вертолет не появляется. Зато приезжает полиция, вооруженная автоматами. По периметру отдельных участков рынка протягивают красную ленту, встают на дежурство.

К десяти часам из рынка «Коричневый» уже слышны громкие взрывы и отдельные хлопки. Судя по видео из соседних домов, где-то хранилась пиротехника. Звук не сильно пугает зевак, и автоматчики начинают теснить толпу.

Бритоголовые мужчины в куртках из кожзама спорят с полицией за красной полосой, звонят по телефону, курят. Слышу: «ОМОН сейчас подтянется».

Усиление нужно, чтобы и пожарным не мешали, и чтобы мародеры не лезли.

Позже, заряжая телефон в маленьком магазинчике где-то внутри микрорайона, услышу от местных: «Да они прямо у подъездов караулили. Один дверь держит, а другой на рынок бежит, а потом возвращается с чем-нибудь. А тот, что гонит, перед ним просто дверь закрывают».