Винить тех, кто погиб: кто ответит за смерть 12 рабочих водоканала Таганрога

Дмитриадовка та же: знойный морской воздух, дома утопают в буйной зелени. 21 мая прошлого года случилась самая масштабная катастрофа в современной истории этого небольшого села: 12 рабочих таганрогских очистных утонули в канализационных стоках, спасая друг друга. Корреспондент 161.RU Ирина Бабичева рассказывает истории тех, кто потерял близких в той трагедии и ждет наказания для виновных.

Один час

В аккуратном дворе Меховых шумно: при виде меня заливаются лаем две цепные собаки — Тузик и Рекс. В прошлом мае их хозяйка Наталья похоронила единственного сына.

Александру Мехову было 25 лет — самый молодой из участников той смены. Его хоронили в открытом гробу, но на долгое прощание времени не дали.

— Считалось, они как утопленники. Они были в грязи и в воде, нельзя было долго их держать. Потому что они были замороженные. Даже когда мы до кладбища донесли, он начал разлага… — Наталья осекается, не желая договаривать. Секунду-другую подбирает слова. — Меняться, черты лица расплывались. Нам не дали его долго подержать.

— Вот только привезли в гробу, постоял он часик — и похоронили, — говорит бабушка Саши, Антонина Валентиновна. Она сидит в кресле, Тузик вьется у ее ног.

Наталья Мехова работает в охране местного завода. Утром 21 мая она опаздывала на суточное дежурство. Александр тоже уходил на работу. Наталья собрала ему и себе тормозки — обед и выпечку к чаю.

Оставила на столе, вышла. Больше Наталья сына не видела.

Около одиннадцати она услышала, как завыли сирены. Мимо ее работы пронеслись машины скорой помощи, пожарные, спасатели, полицейские. Что могло случиться, подумала Наталья с раздражением. Потом подошел коллега и спросил: а слышали, на водоканале авария?

— Я так и села: подожди, говорю, у меня же там Сашка сегодня работает. Сестре позвонила — а она уже сбегала туда, говорит: милиция, оцепление, никто ничего не знает.

Когда с внуком случилась беда, Антонина Валентиновна работала в огороде. Сестра Натальи прибежала домой, сказала все бросать и собираться.

— Говорит, там авария, — Антонина Валентиновна делает неровный вдох. — И Саша попал в аварию. Она вызвала такси. Заехали за Натальей, поехали в больницу, в реанимацию — там его нет. В морг, говорю, пойдемте. В морге ответили: такого нет. Ну что, давайте ехать куда-то, искать его. А женщина [в морге добавила]: сидите, сейчас еще привезут. Подъехала машина, — голос у нее дрожит, произносит еле слышно. — Сказали, что он в списке. Я говорю: покажите, покажите мне его! А мужчина: вам это видеть нельзя. И не показали.

Она уже плачет. Тузик подпрыгивает, кладет лапы на колени. Дочь выносит ей кружку с водой. Перед разговором со мной Наталья выпила успокоительное, а Антонина Валентиновна — нет.

Наталья говорит, у сына были два увлечения: телефоны и машины. Первый сотовый купил подростком — накопил деньги, подаренные на праздники. В армию ушел неохотно, время без телефона далось ему с трудом. После службы Мехов устроился на таганрогский водоканал.

Она выносит коробку с телефонами: больше тридцати моделей. Саша коллекционировал старые рации «Моторолы», черно-белые и цветные кнопочные, первые сенсорные. Некоторые из них не работают. Саша разбирал их, смотрел, как они устроены и собирал заново. Бабушка вспоминает, что иногда Саша просто раскладывал их по комнате и смотрел.

Еще он часто пропадал с машиной — копался в жигулях. У него было много друзей. Мама вспоминает случай: среди ночи Саша поехал вытаскивать застрявшую машину знакомых. Вернулся в грязи. Искупался, поел — и умчался на работу.

На прощание с Сашей пришли все его друзья. Работники водоканала тоже были, но недолго — торопились, в тот же день в деревне хоронили и других погибших. Руководства водоканала на похоронах не было, соболезнований семье не приносили и никак с ними не связывались. Родные думали везти гроб с Сашей на катафалке. Друзья не дали — несли на руках до самого кладбища.

Папа Александра умер, когда мальчику было около десяти лет. Наталья поначалу трудилась на двух работах. Говорит, что сын вырос спокойным, сдержанным и не любил на что-то жаловаться — считал, что это вынос сора из избы. Даже в детстве Саша не повышал голоса: бывало, мама ругала, а он стоял молча, хлопал большими черными глазами, а как выслушает — уходил. Через полчаса возвращался, и проблему обсуждали уже спокойно.

На водоканале ему платили 12–16 тысяч. Каждый месяц он расписывал на листах, сколько он работал и прикидывал зарплату. Мама сохранила вещи Саши и держит его телефон заряженным, но бумажки с подсчетами выбросила.

Последние три года Мехов встречался с местной девушкой. Он ничего не говорил семье про планы на будущее. Когда его не стало, тетя Саши из Волгограда сказала Наталье: а ты не знаешь? Он мне звонил, спрашивал, можно ли осенью приехать в свадебное путешествие. Я сказала — можно.

— На работе бывает: походишь, воспоминания нахлынут — порыдаешь посидишь, пока людей нет. До сих пор не верится, — говорит Наталья со слезами в голосе. — Да, иногда забываешься между людьми, но всё равно приходят такие моменты, когда все это всплывает. Начинаешь обдумывать: а если бы так было — как было бы? Предположения. Вспоминаешь какие-то моменты: вот тогда я была неправа. А теперь уже не поговоришь, не поправишь — ничего не сделаешь.

— Я его до сих пор выглядываю, — признается бабушка Александра, кивая на ворота.

«Вы хотите пропиариться, обогатиться»

Мы с Анной Пругло сидим в беседке, которую сварил ее муж Владимир накануне своего последнего, 49-го, дня рождения. В этом мае у него был бы юбилей.

— У меня не прошло чувство, что я его жду с работы. Я думала, что со временем оно уйдет. [Иногда мне кажется, что он приедет]. Он же на работу уехал. Возможно, мой мозг так защищается, — говорит Анна. — Когда до меня доходит, что уже год, думаю: как я прожила этот год? Вообще непонятно.

Владимир Пругло работал на водоканале кинологом. Когда случилась авария, ему позвонили и попросили помочь. Владимир вытащил из колодца несколько человек и нырнул за лучшим другом, который был в самом низу. Добраться до слесаря Григория Карпенко он не успел — упал, вдохнув метана. Владимира госпитализировали в реанимацию таганрогской БМСП, но спасти не смогли.

Незадолго до этого Владимир похоронил отца, брата и маму. Анна говорит, что в течение года потеряла почти всю семью.

Перед последней сменой Владимир созванивался с Григорием. У того были опасения перед заменой задвижки. Карпенко был уверен: рисковать не следует, нужно сначала проверить, что за десятилетия простоя накопилось в трубе. Потом сказал: ладно, пускай. Сделаем — и уволюсь, достало.

Последний год Анна разбиралась с водоканалом — ходит на суды, ждет приговора. Она через суд заставила предприятие выплатить ей моральную компенсацию. Получила 500 тысяч рублей.

— Правда есть. Можно и нужно ее добиваться, — считает она. — Адвокат водоканала [в суде] толкнула речь: вы хотите пропиариться за счет мужа, обогатиться… Я стояла, мне было так хреново. Я дала ей высказаться и сказала: я положу здесь всё сейчас, вы мне мужа верите. [Как за эти деньги можно обогатиться?] Никак. Но мне хватило на памятники. У свекра и свекрови двойной памятник. И Вове уже ставят.

Анну Пругло возмутило то, что никто не пожелал признать ответственность за трагедию. Водоканал настаивает, что сотрудники должны были отказаться работать без нужных по технике безопасности приборов. Но средств защиты не было в принципе. Если бы люди каждый день отказывались, их бы уволили и наняли бы других, считает она.

— За пять дней до его гибели он вез меня на работу. Вижу, что загруженный. [Спрашиваю]: чего ты такой? Говорит, родители [покойные] приснились. Хорошо, говорю, что они делали? — «Пришли в дом, постояли, развернулись и ушли». Он мне не сказал, что они его взяли за руку и увели из дому.

Этим Владимир поделился с другом детства — тот приехал из Москвы по семейным делам, а увидев Вову, позвал отметить 28 мая день пограничника. Пругло ответил: «Мне б дожить». И рассказал ему сон.

Тем утром Анна позвонила мужу в 10:02. Владимир сбросил. Позже выяснилось, что в это же время ему звонили с поста охраны — и звали на помощь. Мужчина ответил на рабочий звонок и больше трубку не поднимал.

Анна рассказывает, что муж обычно вез ее на работу и забирал. Если вдруг ему было нужно уехать раньше, требовал звонить ему и сообщать: все нормально, доехала. Она хотела выучиться на права, он шутливо ворчал: станешь водителем — и все, не будет нашего ритуала отвези-забери, лови тебя потом по всему городу.

Женщина пошла в автошколу, только когда стало некому ее возить. Гордится, что сдала на права сама, пусть и с третьего раза. Взяла кредит, купила машину у знакомых. Автомобилю два десятка лет, американец, можно нажать на кнопочку и откроется крыша.

За руль машины мужа она сесть так и не смогла.

Что случилось 21 мая 2021 года?

В то утро предстоял плановый ремонт старой задвижки в помещении насосной станции. Это помещение размером 12 на 8,5 метра.

В подвал подстанции рабочие спустились без противогазов и газоанализаторов — приборов, способных уловить утечку метана. Закупок на приобретение нужного оборудования до того дня таганрогский водоканал не размещал. Старые костюмы химзащиты надели только слесари — чтобы ноги не промочить. Когда отвинтили старую задвижку, полилась вода, а люди стали падать без чувств. В трубе накопился метан, неосязаемый для человеческого носа. Из затопленного и загазованного помещения тела рабочих достали только к вечеру.

Следствие установило, что на водоканале не был обеспечен режим труда и отдыха в соответствии с законом. Начальница станции Раиса Гаврилова вызвала на работу две бригады, чтобы быстрее справиться. Шестерых человек привлекли в выходной день, без письменного распоряжения — в нарушение требований Трудового кодекса РФ. По словам сотрудников, вызов в выходной вообще был обычным делом — Гаврилова работала на очистных с девяностых, обладала репутацией хозяйки. Ей не перечили, тем более что зарплата на водоканале была крошечной — 12–16 тысяч рублей, а за переработки доплачивали.

Контроля за применением средств защиты на предприятии тоже не было, следует из документов следствия, имеющихся в распоряжении редакции 161.RU. При проверке обнаружилось, что сотрудники водоканала, «не имевшие и не использовавшие средства индивидуальной защиты, потеряв сознание, погибли, и их тела остались в помещении, затопленном техническими водами».

В помещении была вентиляция без маркировки; паспортов на эти вентиляционные установки у водоканала не было. Как пишут следователи, Гаврилова распорядилась отключить приточно-вытяжную вентиляцию, чтобы помещение не затопило во время работ. Поэтому в момент утечки метана система вентиляции не работала.

Сотрудники не понимали, какой опасности подвергаются. А именно — пока старая задвижка не работала, в водопроводе скопились сточные воды и аммиачные газы. Судебно-медицинский эксперт после осмотра тела Владимира Пругло пришел к выводу, что причиной смерти стал «повреждающий фактор — токсическое действие воздушно-газовой смеси, содержащей метан, при вдыхании, осложнившегося развитием острой токсической энцефалопатии».

Начальница лично раздавала указания. Рабочим Телову и Андрееву она поручила откачать сточные воды из приемной камеры с помощью автокрана. Это было нужно, чтобы освободить от напора трубопровод.

Вблизи задвижки находились Андрей и Олег Надолинские, Игорь Абраменко, Григорий Карпенко, Александр Мехов, Роман Худобин, Раиса Гаврилова и еще три человека. Рабочие Андрей Надолинский, Абраменко и Мехов приступили к демонтажу. После этого крохотное помещение быстро заполнили клоачные газы. Когда к помещению принесли противогазы, спасать уже было некого.

По версии следствия, рабочих следовало обеспечить:

• газоанализаторами или газосигнализаторами;

• предохранительными поясами со страховочным тросом;

• защитными касками и жилетами оранжевого цвета со светоотражающей полосой;

• кислородными изолирующими или шланговыми противогазами;

• аккумуляторными фонарями;

• вентиляторами с механическим или ручным приводом.
  

Но на очистных Таганрогского водоканала годами работали без средств защиты, утверждали сотрудники и родственники погибших в беседах с корреспондентами 161.RU.

Ответственными за трагедию следователи назвали погибшую Раису Гаврилову и главного инженера водоканала Юрия Полякова. Ему предъявили обвинение в нарушении требований безопасности. СК утверждает, что Поляков не согласовал план проведения работ, а также не обеспечил работников средствами защиты. Инженеру грозит до пяти лет лишения свободы. С мая прошлого года Поляков находится в СИЗО.

Следствие установило, что Поляков «являлся лицом, ответственным на МУП «Управление водоканала» города Таганрога Ростовской области за состояние охраны труда, техники безопасности, санитарное состояние в подведомственных подразделениях». Гаврилова находилась у него в подчинении.

Третьим ответственным лицом следствие считало экс-гендиректора «Управления водоканала» Евгения Плетменцева. Он не обеспечил приобретение и выдачу специальной одежды и обуви, газоанализаторов или газосигнализаторов, страховочных поясов, противогазов. Кроме того — не обеспечил подчиненным режим труда и отдыха в соответствии с ТК РФ, не провел в полном объеме оценку рисков при замене задвижки.

Несмотря на эти выводы, под суд Плетменцев не попал — разбирательство идет только в отношении Юрия Полякова. Сейчас Плетменцев — просто свидетель.

Бывший директор не ответил ни на один запрос нашей редакции. Когда к нему приехали корреспонденты в заранее условленный час, начальник охраны таганрогского водоканала сначала заявил, что Плетменцев уехал к следователям. Через несколько минут его секретарь сказала, что Плетменцев находится в администрации Таганрога. Когда об этом услышал начальник охраны, то раздраженно отмахнулся: он в Мозамбике, устраивает?

— Есть учредительные документы, в которых прописаны обязанности директора, — говорит Анна Пругло. — Он якобы снял с себя эти обязанности [заранее]. Мы все прекрасно понимаем: Поляков — наемный рабочий, у него есть начальник. Без начальника не происходило на водоканале ничего. Поляков работал с тем, какие установки давал директор. Почему его выбросили из этой цепочки, вообще непонятно. Почему-то именно до суда довели, что непосредственно виновник — Поляков и Раечка [Гаврилова].

В феврале 2022 года Евгений Плетменцев уволился из водоканала по собственному желанию.

Кроме того — на суде Анна услышала, что якобы и главный инженер Поляков понятия не имел, что Гаврилова намерена отремонтировать задвижку. При этом к ремонту привлекли кран и насос. Пругло говорит, что этого ждали три месяца и назначили день ремонта заранее — тогда, когда им предоставили нужную технику.

— На нее [Гаврилову] все сейчас сваливают. Поляков пытается доказать, что он не подписывал никакие документы, разрешающие проведение этой операции. <…> Что подпись на заказ крана и насоса Полякова подделали, что он не был в курсе.

При этом еще в 2018 году, отчитываясь по бюджету, тогдашний глава Таганрога Андрей Лисицкий признал: водоканал обнищал и обветшал, а денег у учредителя предприятия нет. Учредитель — комитет по управлению имуществом города Таганрога.

— Можно сказать, что «Водоканал» в предбанкротном состоянии. Изношенность канализационных сетей в городе — минимум на 65%. По нашим оценкам требуется 5 миллиардов рублей для их ремонта. В городском бюджете нет таких средств, поэтому сделать все и сразу мы не можем, но работа будет вестись. Уже было направлено несколько обращений в правительство Ростовской области. В ближайшее время «Водоканалу» будет предоставлена субсидия в 200 миллионов рублей из областного бюджета с учетом местного софинансирования в 1%, — говорил Лисицкий в конце 2018 года.

По данным портала госзакупок, после трагедии — в июне 2021 года — водоканал закупил спецодежду, противогазы и газоанализаторы. 35 приборов вместе со вспомогательными устройствами обошлись предприятию в 2,9 миллиона рублей. В декабре водоканал заказал паспортизацию вентиляции — еще за 100 тысяч.

...У очистных в Дмитриадовке лают собаки. Периметр территории охраняют большие псы, за ними присматривают кинологи. Здания окружены деревьями. Зелень на территории предприятия, зелень в лесопосадке рядом. Скоро деревьев станет больше: в честь погибших сотрудников посадят аллею памяти.

Анна Пругло вспоминает: когда катафалк с телом Владимира подъезжал к кладбищу, ей на мобильный позвонили из администрации. Сказали, что на похороны хотел бы приехать губернатор, выразить соболезнование.

— Я отреагировала очень остро. Сказала: «Зачем? Не надо устраивать из похорон моего мужа шоу». Вы понимаете, я могла наговорить лишнего. Им же надо [было] показать, что они нам сопереживают. Вы сопереживайте делами, по-другому.

Гроб привезли на кладбище к готовой яме, но почти час не давали опустить в землю. Анна не понимала, в чем дело. Негодовала: родственников предупредили, что от метана тела на солнце быстро чернеют.

— Я переживала, что все-таки они едут и их ждут. Нас же предупредили, что Вове на солнце нельзя, что пойдет реакция. А пошло активное солнце. Я насколько могла прикрывала его. Около часа мы простояли там, ждали, что дадут разрешение.

Чего ждали на кладбище, Анне не сказали. Когда терпение кончилось, она возмутилась: пора опускать. Сейчас Анна благодарна, что чиновники не приехали, и близкие простились с Владимиром спокойно.