Игорь Рыков, пластический хирург: «Если я вижу, что у клиента больше проблем в голове, чем во внешности, я просто отказываюсь»

Посвящая все свое рабочее время служению красоте, эти люди очень не любят расхожую фразу «Красота требует жертв». Практически ежедневно убеждаясь, как меняет человека измененная в лучшую сторону внешность, они продолжают настаивать на том, что внешние пропорции не сделают никого красивым, если не осветить эту геометрию внутренним светом уверенности и доброты. О красоте и красавицах 161.ru побеседовал с заведующим отделением пластической хирургии и андрологии больницы СКЖД Игорем Рыковым.

– Игорь Генрихович, столько клиник пластической хирургии открывается, насколько мне известно, отечественные вузы не готовят специалистов такого профиля. Откуда столько умельцев?

– Если судить по количеству членов общества пластических хирургов России, то врачей этой специальности не так уж много – около двух тысяч всего. Ну, их может быть не так уж и много, потому что наверняка не все являются членами общества. Пластической хирургии как дисциплины в наших медвузах нет как таковой. Минздрав не выделил ее в отдельную дисциплину, поэтому подготовка осуществляется на отдельных кафедрах. Работа по созданию этих направлений ведется, но пока все вот так. При этом все действия пластических хирургов регламентированы актами 20-ти-, 30-летней давности.

– Как вы попали в пластическую хирургию?

– Вполне нормальным путем – из общих хирургов, то есть именно так, как это должно происходить. Вначале необходимо получить навыки общехирургические, а уже потом уходить в более узкую специальность. Так что случаи, когда почти что со школьной скамьи человек попадает в пластическую хирургию, на мой взгляд, нормой быть не могут и не должны. Необходимо сначала похлебать банальной хирургии, понять, что, откуда и куда, научиться бороться с общехирургическими осложнениями, техника должна появиться у врача. Она должна совершенствоваться. Большинство известных успешных пластических хирургов пришли в профессию именно из общей хирургии или челюстно-лицевой хирургии.

– Существует мнение, что пластические хирурги больше лечат души больных...

– Я бы не так сказал. Дело в том, что побудительные мотивы обращения к пластическому хирургу совершенно разные. Чаще всего это заниженная самооценка. Если эта проблема решается с помощью хирурга, что ж, будем решать ее с помощью хирурга. Многие проблемы, согласитесь, так просто не решить.

– Вы своих пациентов к психологам направляли?

– Иногда пациенты и правда делают из мухи слона: из-за маленького прыщика жизнь теряет смысл. Тогда, естественно, очевидно необходима помощь психолога. Я же не вчера родился, я вижу, с кем можно работать, а с кем нельзя. Преимущество пластических хирургов в том и состоит, что мы можем отказываться от работы с пациентом. Обычный врач так поступить не может: если приходит человек, страдающий от заболевания, врач обязан ему помочь. А я могу сказать: «Извините, я с вами работать не буду». И никто меня не сможет ни в чем упрекнуть. Потому что на продолжительность жизни пациента мой отказ влияния не имеет. Если я вижу, что проблем больше в голове, чем во внешности, я просто отказываюсь.

– Но есть критические случаи. Например, удаление молочной железы у женщины. Такой изъян внешности способен довести ее до серьезных проблем с психикой. К страховым случаям это не относится, а услуги пластического хирурга далеко не всем по карману.

– Вопрос доступности услуг всегда относителен. Для кого-то и 100 рублей – это большие деньги. Что касается того случая, о котором вы упомянули, то это на самом деле не очень дорогая услуга, которая доступна многим. Во всяком случае, если человек действительно осознает важность такой операции для себя, он сможет себе это позволить. Что касается страховых программ, то они, к сожалению, пластические операции не оплачивают.

– Почему «к сожалению»? Разве это не общемировая практика?

– Нет. В Германии, например, часть пластических операций оплачивается по страховым программам. Например, такая патология, как гигантомастия у женщин – сильное увеличение молочной железы. Это помимо эстетических недостатков доставляет женщине вполне конкретные физические страдания: от нагрузки болит спина, возрастает нагрузка на позвоночник. В Германии женщине с таким диагнозом пластическую операцию делают в рамках ее медицинской страховки.

– Вам приходилось исправлять ошибки коллег?

– Я думаю, и мои ошибки кто-то исправлял. Хирургия – это ручная работа. Гарантий стопроцентных в ней быть не может. Если в клинике пластической хирургии вам дают стопроцентную гарантию, советую бежать оттуда немедленно! Профессионалы этой отрасли всегда предполагают возможные осложнения. Другое дело, как доктора относятся потом к решению таких проблем. Одни открещиваются от своей работы, друге все-таки стремятся довести все до ума. И так во всем мире. Даже у самых выдающихся специалистов есть «косяки», за которые им стыдно.

– А мы сильно отстаем от Запада?

– Мне много доводилось ездить по миру, и я могу сказать, что нашим пластическим хирургам есть чем гордиться. Во всяком случае, стыдится точно не стоит. Были случаи, когда приезжаешь на какой-нибудь симпозиум, где наши иностранные коллеги демонстрируют свои достижения, обсуждаем с соотечественниками и приходим к выводу: «А я бы с такой работой постеснялся выступать на мероприятии такого уровня».

– А случаи, когда очень богатый клиент требует нереальных результатов, были в вашей практике?

– Знаете, в одном интервью я уже это говорил: «Я не самый голодный доктор в этом городе, чтобы браться за любую работу». Коммерческая составляющая не должна перевешивать мою медицинскую. Всех денег все равно не заработаешь, ведь верно? Если операция объективно пациенту не нужна, я не стану ее делать. Ведь тот же пациент потом будет иметь моральное право обвинить меня в недальновидности. Я-то сначала врач, я должен был предвидеть, к каким последствиям приведет его сиюминутный каприз.

– Как вы относитесь к тому, что клиники пластической хирургии растут прямо на глазах?

– Я ничем не хочу обидеть своих коллег, которые работают в маленьких клиниках. Но есть одно но: хирургия – это рисковая специальность. В ней как бы ты все ни предусматривал, что бы ты ни делал, но на тысячу случаев может быть один, которого «хватит» тебе на всю оставшуюся жизнь. Поэтому считайте это советом для потенциальных пациентов клиник пластической хирургии: оперироваться надо там, где есть реанимация.

Если маленькая клиника находится на базе большой клиники, где есть палата интенсивной терапии, то пожалуйста. Но если операционная расположена где-то в бывшей парикмахерской, советую вам сто раз подумать, прежде чем позволить что-то с собой сделать. Ситуаций разных может быть сколько угодно. Человек может перестать дышать, например. И дальше что? В моей биографии были такие случаи, именно поэтому я очень хорошо понимаю, о чем говорю. Наша работа – как прыжки с парашютом: на 1000 прыжков один взял и не раскрылся. И все делал как всегда, и парашют сам уложил, но… Большая клиника – это запасной парашют.

– А как вы кадры набираете?

–Команду я давно уже набрал и работаю. Кто-то ушел, кто-то пришел, но основной костяк уже сработался.

– Есть мнение, что частная медицина выкачивает кадры из медицины общедоступной – бесплатной ее уже никак не назовешь. Что вы по этому поводу думаете?

– Во-первых, наша клиника не частная, мы структурное подразделение больницы СКЖД.

– Мне нужно ваше мнение как медика.

– Тогда отвечу так: ничего подобного. В сегодняшней структуре здравоохранения хороший доктор при умном главном враче может неплохо зарабатывать и в обычной больнице. Все зависит от позиции руководителя медучреждения, насколько ему выгодно, чтобы его сотрудники хорошо зарабатывали. Сегодня возможностей дополнительного заработка у врачей предостаточно. Мнение, что платная медицина оттягивает хороших докторов, ошибочно. Вы спросите, много там платят или нет? Там ведь тоже есть хозяин, который занят извлечением прибыли из нанятого работника. Это не самое сладкое место для врача, я так думаю.

– Насколько наша система медицинского страхования далека от того идеала, к которому должна стремиться?

– Я не работаю со страховой медициной, но вижу, что очень далека. От хорошей жизни, что ли, государственные клиники коммерческой деятельностью занимаются? Если бы страховые выплаты покрывали все затраты, включая достойную зарплату медперсоналу, никто бы в это коммерческое здравоохранение и не нырял бы.

– Как вы оказались в медицине?

– Случайно. Мои родители не имеют к медицине никакого отношения. Сам я из других мест, в Ростове живу с 91-го года.

– Говорят, ростовчанки – самые красивые…

– Не врут. Одна моя пациентка уехала в Москву, но мы продолжаем поддерживать отношения. И вот во время своего очередного приезда в Ростов она пришла мне показаться и поделилась радостно: «В Москве так хорошо!» Я спрашиваю, чем же так хорошо? Она говорит: «В Ростове у нас, красивых девушек, конкуренция больше».

– А вы не замечали, что часто привлекательные женщины уродуют себя с помощью медицинской косметологии?

– Это не женщины себя уродуют, а те врачи, которые идут у них на поводу. Этот тот самый случай, когда коммерческое перевешивает медицинское, отсюда и получаются эти перетянутые лбы, мертвые маски вместо лиц, губы в пол-лица…

– Как мужчины решаются на пластику? Обычно их на осмотр к терапевту не загнать…

– Приходят, значит им это нужно. Мужчины на самом деле более самодостаточны, и на 20 операций в нашей клинике лишь одна приходится на сильный пол. Как правило, это либо представители богемы, либо третий брак, когда разница в возрасте исчисляется десятками лет.

– А есть хотя бы у пластических хирургов какие-то каноны красоты, какие-то формулы, по которым можно определить степень гармоничности лица? Например, соотношение длинны носа с углом бровей; или высота лба с шириной рта?

– Канонов нет. Во все времена были разные представления о красоте и гармонии, и это нормально. Главным оценщиков вашей внешности можете быть только вы сами. И чтобы вы сами себе казались красивой, надо залезть в вашу голову и там поменять какие-то настройки. Да, есть типажи, есть среднеанатомические нормативы, но не более того. С пропорциями вообще беда!

Возьмите Софи Лорен: длинный нос, огромный рот – общепризнанная красавица на протяжении уже скольких лет. Похожий случай – Джулия Робертс. Разложите детали ее лица на отдельные составляющие – глаза, нос, рот до ушей – все не так, а в совокупности дают какую великолепную картинку! И здесь же Николь Кидман с ее вздернутым носиком, маленьким ртом, но как она себя подает? Дженифер Лопес: плоский боксерский нос, но кто на него обращает внимания в образе всей Джей Ло? Бельмондо – ну он же душка. Челентано! А наша Инна Чурикова?

– А вы как-то для себя определили, почему так происходит, что при всем наборе неказистых деталей получается такой великолепный образ?

– Да никак не определил, если честно. Человек или нравится, или нет. А почему? Бог его знает…