Несвятые герои: лейтенант Берест

Мне приходилось встречать героев в своей жизни. Героев Великой Отечественной, да и других войн. Совершенно обычные люди, со своими достоинствами и недостатками. Только в бронзе, на памятниках и обелисках герой оказывается святым, безупречным. В реальной жизни это, конечно, не так. Открою небольшой секрет – персонажи памятников, учебников истории, кинофильмов, усыпанные наградами и чинами, и герои, за плечами которых настоящий подвиг, – это зачастую совершенно разные люди.

Спросите тех, кто прошел войну, за что дают ордена, медали, звания? Спросите, как становятся героями? Если повезет, вам расскажут о тех настоящих солдатах, сержантах, офицерах, которые под огнем вытаскивали своих товарищей, прикрывали отход разведгруппы без единого шанса уцелеть, горели в танках и первыми входили в освобожденные села. У героев из этих рассказов наверняка не будет наград, и послевоенная судьба этих парней, как правило, не сложилась. У многих нет семей, зато есть проблемы с алкоголем и судимости. Но только они, эти ребята, как раз и есть те настоящие герои, которые творили своими штыками историю, вырезали своими ножами слово «Победа» на Рейхстаге или на стенах Президентского дворца в Грозном. Об этих не святых, но настоящих героях я и буду вам рассказывать. И первый в этом списке наш народный герой – лейтенант Берест.

Представить себе немецкую столицу последних чисел апреля 1945-го сейчас просто невозможно. Несмолкаемый рев стрельбы, гул взрывов, рычание моторов, дым бесчисленных пожаров, пыль от рушащихся вековых зданий, крики мирных жителей и вопли раненых. Смерть повсюду. Атакующих русских поджидала смерть спрятавшейся среди обломков битого кирпича шпринг-миной, в образах мальчишки с фаустпатроном в подвале и матерого снайпера на уцелевшей крыше. Гитлер превратил красивый, величественный Берлин в безумную крепость, сделав из города мясорубку для воюющих армий и населения. Живописные каналы реки Шпрее стали неприступными линиями немецкой обороны. Через эти естественные рубежи русские не должны были переправиться. Простреливался каждый сантиметр канала.

Алексей Берест, политрук 1-го батальона 756-го СП 150-й дивизии, сам вел в бой 1-ю роту батальона. Солдаты прорывались на другой берег канала Берлин – Шпандау. Вода реки вскипала от осколков, падающих со всех сторон. Взрывы мин, снарядов, пулеметные очереди, огни трассеров, крики немцев с той стороны. Шансов выжить у первой цепи атакующих никаких. И Алексей это знал. Знал и лично поднимал своих бойцов в атаку. В руке трофейный «вальтер», ППС разведчика на шее: Берест понимал, что его двухметровая фигура – прекрасная мишень для любого стрелка. Но он рвался вперед, сам кидал гранаты в пулеметные гнезда, дрался в рукопашных с фанатиками дивизий СС, отбивал контратаки ушлых мужичков из Фольксштурма. Его батальон с большими потерями преодолел канал Шпандау, удержал занятый плацдарм, истекая кровью. Алексей – первый вошедший в воду Шпрее и первый оказавшийся на том берегу. Он знал – там, впереди, среди дыма и взрывов логово врага – Рейхстаг. Бойцам казалось, что река горит холодным, мерцающим огнем. А может, это отражались в воде языки пламени от горящих, расположенных вдоль канала, старинных зданий.

Уцелевшие после форсирования реки солдаты 1-й роты вместе с политруком батальона Алексеем Берестом вышли к площади Рейхсканцелярии. Рядом штурмовые группы 1-го батальона. Алексей окинул взглядом лежавших рядом товарищей. Прицельный огонь заставлял что есть силы вжиматься в землю. Перед бойцами – глубокий противотанковый ров, наполненный мутной водой. Там, в этой жиже, уже плавали десятки трупов. Разведчики 756-го полка попытались было обойти ров, найти слабое место во вражеской обороне, но не получилось. Каждый клочок площади перед Рейхстагом, казалось, был пристрелен. Пулеметчики и снайперы, прицельно бившие из здания, не давали продвинуться ни на шаг. Разведка, потеряв несколько бойцов, отошла за ров. Решено было поменять тактику. В сумерках 30 апреля саперы 150-й дивизии подорвали мощные заряды в северо-западной стене Рейхсканцелярии. Еще не осела пыль от взрыва, как в образовавшиеся проломы повел своих солдат Алексей Берест.

К тому моменту генерал Кребс уже запрашивал прекращение огня в штабе Чуйкова. Немецкие парламентеры сообщили о самоубийстве Гитлера и просили о перемирии. Сталин, которому срочно сообщили новость, ответил жестко – прекращение огня только в случае полной капитуляции. Бои продолжались.

Вместе с Берестом в Рейхстаг шагнул младший сержант Петр Пятницкий. Он первым нес в своих руках Знамя Победы. И первым обагрил флаг своей кровью. Петр погиб, убитый вражеским снайпером. Штурмовое знамя тотчас подхватили другие бойцы. Каждый понимал, что тот, кто несет флаг, является отличной мишенью, в которую даже целиться особо не надо. Но знамя постоянно находилось в боевых порядках 1-го батальона. Точно такое же полотнище было и у капитана Давыдова из соседнего батальона. Его солдаты тоже шли на штурм фашистского логова.

Внутри Рейхстага завязался тяжелый бой. Вражеский пулемет прижал Береста к разбитой осколками статуе. Рядом боялись пошевелиться его бойцы. МГ-42 в упор расстреливал все, что хоть чуть-чуть шевелилось в просторном зале Рейхсканцелярии. Гранат, чтобы заставить замолчать вражеский расчет, уже не было. Алексей от отчаяния метнул в немецких пулеметчиков мраморный осколок статуи. Подействовало. Немцы, подумав, что рядом с ними упала граната, отпрянули от пулемета. В эту секунду Берест и несколько его солдат рванулись к вражеской огневой точке и ножами перебили пулеметчиков. Переходя с этажа на этаж, богатырского роста и телосложения, политрук Алексей Берест буквально перебрасывал своих солдат через разбитые лестничные проемы. Затем карабкался сам.

Бой шел за каждый пролет, за каждую комнату. В одном из залов Алексей заметил среди разбитой мебели трех подростков с фаустпатронами в руках и пожилого мужчину. По всей видимости, это были фольксштурмовцы-ополченцы Берлина. Дрожащие, оглушенные, они не решились выстрелить из своих гранатометов. Берест мог снять всех четверых одной очередью своего ППС. Но он сохранил им жизнь, убедив сложить оружие и сдаться.

Так, с боями, зачистили Рейхстаг до верхних этажей. Там же наверху бойцы 1-го батальона укрепили свой штурмовой флаг под номером пять. Прикрепили к колонне. Но позже командир полка Зинченко приказал установить знамя на более видное место. Разведчики перевесили, примотав древко флага своими ремнями к бронзовой ноге лошади.

Как раз в это время, в ночь с 1-го на 2-е мая, Алексей Берест совершил свой настоящий подвиг. Лейтенант, коммунист, политрук вошел в немецкий бункер, расположенный под Рейхстагом. Там, в подземных коммуникациях, засели 1650 фанатиков, готовых умереть подобно их фюреру. Кроме них в полутемных подземельях лежали, истекая кровью, 500 раненых немецких солдат. Первоначально фашисты вызвали парламентера, чтобы обсудить судьбу раненых. Эсэсовцы в бункерах намеревались сражаться до конца. Вести переговоры они согласились только с кем-либо из старших офицеров Советской Армии. Но ни комбат Неустроев, ни комполка Зинченко не решились идти на верную смерть в подземелье к матерым гитлеровцам. И Алексей Берест, выдав себя за полковника, спустился в подвалы Рейхстага. Немцы вполне поверили ему – высокий, плечистый – настоящий полковник. Только не принял «полковник» Берест условий подземного гарнизона. Отказался забирать раненых, заявив, что либо все капитулируют, либо все погибнут. И дал на размышление два часа. Развернувшись, Алексей стал подниматься к выходу из бункера. И в этот момент ему в спину выстрелил кто-то из эсэсовских офицеров. К счастью, пуля, пущенная в полутьме бункера, лишь сбила фуражку с головы Береста. Он же как ни в чем не бывало вышел из бункера. Через два часа остатки немецкого гарнизона Рейхстага сдались бойцам 150-й дивизии.

Капитуляцию принимал «полковник» Алексей Берест. Трудно представить, сколько жизней своих однополчан спас парламентерский героизм политрука. Если бы не удалось убедить фашистов сложить оружие, бои в подземных коммуникациях Рейхсканцелярии стали бы настоящей бойней. Когда последние немцы выбирались из бункера, щурясь на майском солнце, над куполом Рейхстага уже развевались десятки штурмовых знамен различных частей. И уже совсем не понятно, а может быть и не важно, какое знамя появилось первым над Берлином. Главное, что был этот флаг Красного цвета.

Через год, в 1946-м, за бои в Берлине стали вручать награды и звание Героя Советского Союза. Героев получилось много. Но это и не удивительно. Битва за столицу Германии была одним из самых масштабных, кровопролитных и важных сражений за всю войну. Тем не менее командование Советской армии больше половины представленных к высшей государственной награде не утвердило. Лейтенанта Алексея Береста также не удостоили Звезды Героя. К ней его представляли за водружение Знамени над Рейхстагом. Но дали награду не ему, а его бойцам – Егорову и Кантарии. Алексею же вручили орден Красного Знамени. Почему его обошли с награждением, остается только догадываться. Возможно, вспомнили разборку со СМЕРШевцами из-за трофеев в доме Гитлера, или лихой штурм посольства одной из нейтральных стран. Хотя самой вероятной видится версия, что за штурм Рейхстага к званию Героя представили аж 100 человек. А это было слишком…

Далее начинается совсем другая история. По всей видимости, парторг 31-го батальона связи 23-й гв. стр. дивизии Алексей Берест (к 1946-му он занимал эту должность) был сильно обижен тем, что командование незаслуженно обошло его наградой и воинскими званиями, не оценив боевые подвиги. В разговорах он, будучи прямым и открытым человеком, искренне говорил о своих разочарованиях. В рапортах партийных органов Берест предстает как нарушитель воинской дисциплины, критикующий приказы руководства. Ему даже приписывают заражение венерическими заболеваниями. Закономерно, что военнослужащий с такими характеристиками переводится 11.12.1946 г. из группы Советских оккупационных войск в Германии.

19 марта 1947-го Алексей Берест становится лейтенантом Черноморского флота, замначальника по политчасти радиоцентра узла связи в Севастополе. Но и здесь лейтенанту Бересту не служится спокойно. Рапорты на него сыплются в Политуправление один за другим. В них и неуставные отношения с подчиненными, и распитие с матросами спиртных напитков, и двоеженство. Закономерным итогом бури в стакане черноморской воды стало заседание парткомиссии Политуправления Черноморского Флота №25 от 30 июня 1948 года, где Бересту Алексею Прокофьевичу объявлен строгий выговор за нарушение законов о семье и браке и попытку отрицать это перед партийными органами. И меньше чем через месяц, 23 августа 1948-го, суд чести младшего офицерского состава ЧФ за нарушение советских законов о семье и браке ходатайствовал перед командованием флота об увольнении Береста из рядов ВМС. Приказом Главнокомадующего флотом №01069 от 5.10.48 г. Алексей Прокофьевич Берест уволен в запас.

После этого герой штурма Рейхстага очутился в Ростове, где стал начальником Неклиновского районного отдела кинофикации. Но и на этой должности он долго не задержался. Растрата и присвоение государственных средств на сумму 5665 рублей, пьянство с подчиненными кассирами, халатное отношение к работе. Это строчки приговора суда, который дал Бересту за эти преступления десять лет в исправительно-трудовом лагере. Амнистия после смерти Сталина снизила этот срок наполовину. Можно представить, в каком состоянии вышел Алексей из лагеря, в котором сидел рядом с матерыми уголовниками.

Поселившись в Ростове в двухэтажном бараке поселка Фрунзе, Берест работает то грузчиком на 3-м молзаводе, то завальщиком на «Продмаше», и, в конце концов, пескоструйщиком сталелитейного цеха на знаменитом «Ростсельмаше». Порой на майские праздники к нему в маленькую коммунальную квартиру приезжали сослуживцы, участники штурма Рейхстага. Комбат Неустроев за стаканом водки снимал с себя звезду Героя и протягивал Бересту: «Леша, на, она твоя!». Конечно, Алексей переживал старую обиду. Переживал, как жестоко обошлась с ним жизнь. Несправедливость с награждением, суд офицерской чести и увольнение с флота, уголовное дело и пять лет лагерей.

На Кавказе говорят, что о человеке можно судить по его смерти… 3 ноября 1970-го в 19:00 Алексей Прокофьевич, забрав из садика своего внука, вел его домой. Путь их шел через железнодорожное полотно и платформы станции «Сельмаш». К платформам подходила электричка, и ожидающая ее толпа заводских рабочих вытолкнула на рельсы маленькую девочку. Алексей, недолго думая, единственный из всех, прыгнул за малышкой на железнодорожные пути. Прыгнул, несмотря на приближающийся поезд.

Точно также он в мае 45-го первым вставал, поднимая свой батальон навстречу немецким пулям. Девочку Берест успел вытолкнуть на платформу, а сам… Выпрыгивая из-под удара скорого «Москва–Баку», Алексей в последний момент зацепился широкой штаниной своих флотских клеш за передок электровоза. Поезд подмял героя под себя и, тормозя, протянул его еще много метров. Он умер не сразу. В больнице, что в Кировском переулке Ростова, он терпеливо ждал, когда врачи обратят на него внимание и окажут помощь.

Семья похоронила Алексея Прокофьевича на кладбище станицы Александровской. Сейчас это часть Ростова.

В далекие 90-е, я после принятия воинской присяги, будучи свежеиспеченным лейтенантом, замкомандира по воспитательной работе (замполитом как и Алексей Прокофьевич) впервые попал на могилу Береста. Небольшой бюст на постаменте, выкрашенный непонятной краской, частично разбитый. Вокруг кучи кладбищенского мусора. Об Алексее Прокофьевиче знали тогда очень мало. В те времена больше говорили о том, сколько трофейных часов можно увидеть на левой руке разведчика, вешающего знамя над Рейхстагом или о насилии, которому подвергали красноармейцы несчастных женщин Берлина. А я стоял и думал. Был бы Берест Героем Советского Союза, похоронили бы его в центре Ростова и памятник бы на его могиле стоял бы совсем другой. Да и жизнь Алексея сложилась бы совсем иначе… Но у каждого человека своя судьба. Берест шел по своему пути достойно, не кланяясь пулям, не сгибаясь под ударами судьбы. Ошибаясь, спотыкаясь, падая, но шел как мужчина и погиб как настоящий герой. И лично для меня не имеет никакого значения, награжден он звездой Героя или нет… Наградят его в будущем или этого не случится… Потому что для меня, как и для тысяч моих соотечественников Алексей Прокофьевич Берест – Герой настоящий, народный, не официальный, и от того не фальшивый, не забронзовевший, а живой, всегда живой!

Да, чуть не забыл… В 2005 году президент Украины Ющенко дал лейтенанту Бересту звание Героя Украины. Незадолго до этого звезду Украинского Героя дали и Степану Бандере. Думаю, что и Героя России ему дадут. Рано или поздно. Только я лично даже не знаю, как к этой награде относиться.