Николай Оганезов, председатель комитета Торгово-промышленной палаты Ростовской области по предпринимательству в сфере индустрии развлечений и игорного бизнеса: «С большими деньгами можно и в Антарктиде казино построить, но кто туда будет ездить?»

После того как власти решили, что игорный бизнес слишком вальяжно себя чувствует в городах и указали ему на все четыре резервации на востоке, западе, юге и юго-востоке страны, в обществе разгорелись нешуточные споры. С одной стороны – несчастные потерпевшие, отдавшие «одноруким бандитам» последние сбережения, с другой – молчаливый клан владельцев и семь тысяч работников игорного бизнеса только в Ростовской области, это не считая еще такого же корпуса сотрудников баров-кафе-ресторанов, без которых игровые залы и казино немыслимы. О том, куда послали игровой бизнес и к чему все может прийти, корреспондент 161.ru побеседовал с председателем комитета Торгово-промышленной палаты Ростовской области по предпринимательству в сфере индустрии развлечений и игорного бизнеса Николаем Оганезовым.

– Итак, готов ли ростовский игорный бизнес сняться с насиженых мест и перебраться в Порт-Катон?

– Для начала надо определиться, что или кого понимать под «игорным бизнесом». Это достаточно большой сегмент, который состоит из участников как абсолютно прозрачных, так и «серых» и «темных» игроков. Что касается нелегального сегмента, то никто никуда не собирается, при любом развитии событий. Теневой рынок останется и, в условиях запрета для легального бизнеса, будет успешно развиваться. Для него наступят поистине золотые времена.

– А что вам на такое предположение говорят правоохранительные органы?

– А правоохранительные органы на конец 2007 года подтверждали: на 144 зарегистрированных игорных заведения, которые честно работают и платят налоги, приходится 108 с сомнительной репутацией. Не автоматов, а целых заведений.

– Ладно. А легальный бизнес что собирается делать?

– Собственники легальных заведений сейчас внимательно изучают обстановку, но в основном сейчас речь идет об эмиграции бизнеса. Люди устали от бесконечных проверок, многие подумывают о перепрофилировании. Те, кто занимается этим 10-15 лет, то есть хорошо знают все нюансы этой работы, стремятся, конечно, этот бизнес сохранить.

– То есть в Порт-Катон никто не собирается?

– Ну, на данный момент уже семь российских операторов туда заявки подали. Из Москвы, Санкт-Петербурга и Ростова тоже.

– Это те, кто уверен, что там все же будет русский Лас-Вегас, или сплошь авантюристы?

– Всюду есть определенная доля и того, и другого. Тем не менее рискуют они своими деньгами.

– В чем риски?

– Риск в том, что элементарная информация об этой зоне отсутствует. На сегодняшний день не понятен порядок вхождения в нее. То ли будет предоставляться земля, то ли будут предоставляться какие-то лоты по проекту. До сих пор не известно, как там можно построиться и подключиться к энергоресурсам и другой инфраструктуре. Кроме того, неизвестно, каким образом будут выдаваться разрешения на игорную зону. Заметьте: осталось полтора года до ее открытия. А еще нет даже архитектурно-строительной концепции, что можно строить, а что нельзя. Сейчас на отведенной территории нет ничего, кроме полей. И, насколько я знаю, эти поля уже засеяны.

– То есть в этом году там точно никто ничего строить не будет?

– Сомневаюсь, что кто-то решиться рекультивировать засеянные поля. Но надеюсь, что все-таки объекты инфраструктуры будут возведены.

– А как вы оцениваете саму идею создания этой игорной зоны?

– Аналогов такого проекта в мире я не знаю Это «третий российский путь», и совершенно некорректно сравнивать его с Лас-Вегасом, Маккао и Атлантик-Сити. Там игорные зоны создавались в поселении. Это были большие города, с развитой инфраструктурой и сформированным кадровым потенциалом. То есть там изначально было кому работать. Здесь же зона создается на пустом месте. Инфраструктуры нет, людей нет. По закону люди не должны жить на территории резервации, а я сомневаюсь, что из близлежащих селений удастся набрать и обучить достаточное количество персонала, все это ставит под угрозу саму идею реализации проекта. Кроме того: в Лас-Вегасе игорный бизнес является сопутствующим, его доля в общем объеме городских доходов составляет всего лишь 10%. Он – сопутствующий. В основном эти города – огромные туристические центры.

В нашем же случае ставка изначально делается на игорные дома. А это неправильно. Вначале должна сложиться устойчивая туристическая инфраструктура, чтобы люди туда поехали, а уже потом открывать там казино. Вот почему для ростовских предпринимателей интересен левый берег? Это исконное место отдыха горожан и жителей других регионов. Вот там разместить игорный бизнес было бы куда правильней. Он бы и социальной напряженности не создавал, и бизнесу было бы крайне интересно.

– А может быть, российский бизнес просто силы еще не набрал, чтобы прийти в это чистое поле и сделать там наш Лас-Вегас?

– С большими деньгами можно и в Антарктиду зайти, а играть там кто будет? Все рассчитано на кого? Для кого это все делается? Чтобы отрапортоваться, что все сделано, или все-таки это делается для клиента? Основной вопрос это не инвестора туда затащить. Можно его и в добровольно-принудительном порядке туда привлечь. А вот клиента найти – это проблема. Кто туда будет ездить? Ответа на этот вопрос пока нет.

– Ну а сам игорный бизнес с какими-то предложениями по этому поводу выходит?

– Мы предлагали разместить эту зону в Цукеровой Балке. Это место, которое уже обеспечено инфраструктурой – там проходит федеральная трасса на Сочи: рядом железнодорожное полотно, газопровод. Кроме того, это место соответствует требованиям федерального закона – Цукерова балка находится на границе Краснодарского края и Ростовской области. Плюс к этому – круглогодичный поток туристов. Даже пост ДПС есть.

– Николай Рубенович, давайте говорить откровенно: игорный бизнес из больших городов все равно выживут...

– ...Давайте определимся сразу: налогоплательщиков – да, выживут. Нелегальный бизнес никуда не денется. Полностью игорный бизнес невозможно вытеснить из города. Это занятие существовало испокон веков и будет существовать.

– ...Но пока вы еще не «вне закона», может быть, крупным игрокам этого рынка стоит объединиться и самим построить в той же Цукеровой Балке одно казино, потом другое... Постепенно там возникнет именно такая резервация, о которой сейчас грезит исполнительная власть? Почему не взять процесс в свои руки?

– Вы не читали закон. С 1 января прошлого года открывать новые игорные заведения где-либо запрещено. Вот где ты стоял 1 января прошлого года, там ты и должен стоять. Развиваться невозможно.

– Ясно. Ну и как, паники нет в ваших рядах?

– А что паниковать? Надо организованно выступать, чем в принципе и занимается сейчас игорный бизнес.

– Как вы, профессионалы и честные налогоплательщики, боретесь с «черными» игроками этого рынка, которые, по сути, подрывают ваш авторитет?

– Есть только один способ борьбы с незаконными заведениями: публичность. Мы собираем сведения о недобросовестных игроках, вывешиваем эти списки на своем сайте и передаем их в правоохранительные органы.

– И как вы оцениваете взаимодействие с органами охраны правопорядка в этой сфере?

– Взаимодействие хорошее, результаты – слабые. У нас налажен открытый диалог, результаты борьбы есть, но они неудовлетворительны.

– Как же? Я много раз видела по телевизору милицейские акции по изъятию нелегальных игровых автоматов!

– Это разовые акции, к сожалению. И их недостаточно. На самом деле таких автоматов очень много.

– Насколько прибылен этот нелегальный бизнес? Вы оценивали?

– У нас сейчас налог на один игровой автомат составляет 7,5 тысяч рублей в месяц. На игровой стол – 125 тысяч. Вот и посчитайте только экономию на неуплаченных налогах.

– Как вы опровергаете обвинения общественности в том, что игорный бизнес способствует развитию игромании в стране и уже стал виновником многих семейных трагедий? Люди проигрываются в прах, накладывают на себя руки, даже были замечены старушки, проигравшие свою пенсию!

– Игроманией сейчас очень много и ловко манипулируют. Это правда. Наши коллеги из московской ассоциации настолько озаботились этой проблемой, что даже направили письмо в Минздрав с просьбой разъяснить ситуацию. Оттуда пришел вполне конкретный ответ, который, кстати, идентичен вердикту Американской медицинской ассоциации: такой болезни не существует.

Из объяснений медиков становится очевидно, что игромания – это психическое расстройство, сопутствующее другим, более серьезным заболеваниям. К таким же расстройствам относятся клептомания и пиромания. То есть у человека присутствует какое-то серьезное психическое заболевание, а эти мании лишь его сопровождают. Если сделать игровой автомат для такого человека недоступным, он не вылечится. Он просто станет заниматься чем-то другим. Заразиться игроманией, приобрести ее – невозможно. Если человек пристрастился к игре настолько, что теряет контроль над своими поступками, значит изначально он не был здоров.

– Получается, что игорный бизнес изначально рассчитан на ненормальных людей?

– Почему вы так думаете? Мы сейчас говорим об игромании. Но далеко не все, кто приходит играть, страдают игроманией. Эти заведения создаются для того, чтобы человек расслабился. Это не массовое развлечение, оно не для всех. Оно для тех, кому это нужно. Основная социальная проблема игорного бизнеса – это проблема невовлечения в азартные игры. К сожалению, вот этой проблемой в нашей стране мало занимались. Да, не должно быть у игорного заведения никакой рекламы, они не должны располагаться в «шаговой доступности» от объектов социально-культурного назначения. Такие залы должны располагаться в строго определенных местах, там не должно быть никаких зазывал, нельзя привлекать несовершеннолетних и так далее. Вот с этим надо было четко бороться.

Но у нас борьба пошла, почему-то, в совершенно другом направлении. С вовлечением в азартные игры – надо бороться, но вместо этого у нас вдруг заговорили об игромании и объявили войну целому сектору экономики. В настоящее время атрофированные формы приобрело различного рода кредитование населения, которое также влечет за собой многочисленные трагедии, в том числе с суицидальным концом. Почти половина населения страны оказалась в долговой кабале перед банками. Тем не менее в голову никому не приходит запретить банковское дело. Надо научиться грамотно регулировать новые отрасли экономики, а не ограничиваться запретительными мерами.

– Вы встречали игроманов?

– Честно говоря, нет.

– Можете сравнить отношение к игорному бизнесу в разных странах?

– Например, в США более конструктивный подход к этому бизнесу. Он не рассматривается как нечто аморальное, в первую очередь игорный бизнес – один из важнейших источников финансирования социальных программ. А у нас нельзя даже сказать о том, что было какое-то правовое регулирование. У нас изначально был закон о налоге на игорный бизнес – и все. И потом 29 глава Налогового кодекса. Отраслевого закона у нас не было никогда. Это плохо. Как может бизнес нормально развиваться, если четких правил его существования – нет? Потому он и приобрел у нас такие уродливые формы. И даже 244-й закон нельзя назвать регулирующим. Там в основном оговорены только ограничительные и запретительные меры.

– Как сейчас вы оцениваете настроения в игорном секторе?

– Понимаете, закон о создании игорных зон пришелся на неудачное время. Игорный рынок в 2003, 2004 годах развивался очень бурно, но к 2005-2006 уже наступило перенасыщение. Менее сильные игроки стали закрываться. В 2005 году в Ростовской области было 13 крупных казино, сейчас осталось шесть, из них пять – в Ростове. То есть вступили в силу естественные законы рынка, и никакого бурного роста уже не наблюдалось. После выхода закона о создании игорных зон, наступила какая-то апатия и недоверие к власти. Всем специалистам очевидно, что столь радикальный закон не был до конца продуман и выверен.

– А как вы считаете, милиция готова к тому, что после ухода легальных игроков разовьется сеть нелегальных заведений, которая никак не будет способствовать борьбе с преступностью в регионе?

– Это надо у них спросить.

– Но правоохранительные органы поддерживают вас в вашем стремлении упорядочить этот процесс?

– Борьба с игорным бизнесом – это политический вопрос. К сожалению. Все началось на волне предвыборной кампании в Думу. Президент однажды сказал, что надо принимать меры и регулировать эту сферу. Идею подхватили депутаты, стали ее раскручивать перед избирателями. Да, мы выступаем с критикой тех мер, которые предлагаются федеральной властью. Но милиция не может и не должна вмешивать в такие споры. Она должна обеспечивать соблюдение принятого закона.

– Ну вот выборы завершились, может быть, стоит подождать? От вас отстанут, и все уладится?

– Нет ничего глупее, чем ждать в такой ситуации. Под лежачий камень вода не течет. У нас есть официальные методы отстаивания своих прав, и мы их полностью используем.

– А к чему вы стремитесь в конечном счете?

– Есть программа минимум, есть программа максимум. Минимум – это дать понять федеральным и региональным властям, что в указанный срок – до лета 2009 года – они не смогут реализовать проект под названием «Южная игорная зона». Максимум – пересмотреть подход к игорным зонам вообще. Я думаю, что каждый регион должен сам определить, где ему было бы лучше разместить свою игорную зону.

– А когда в Москве принимали решение об организации этих четырех зон и определяли их места расположения, что, с вами не консультировались?

– Нет.

– Что же вы инициативу упустили?

– А вы помните, как его принимали? Это был первый случай в истории Думы, когда закон почти за три недели прошел все чтения, был утвержден Советом Федерации и 29 декабря был уже подписан президентом. Нам разве дали высказаться? Кто-то приехал и провел мониторинги в выбранных регионах? Нет, все сходу. Потому я и говорю, что вопрос – политический. Экономику проекта никто не считал.

– А каково вашим коллегам из Калининграда, Приморья и в Алтайском крае? Какие им достали территории в разработку? Они довольны?

– Я вам могу сказать, что нам с Порт-Катоном еще повезло.