Юлия Шилова, писательница: «Я считаю, что стерва – это комплимент. Это женщина, которая все в жизни делает с остервенением, и мужчины это ценят»

Родилась на Дальнем Востоке, но добралась до Москвы. Была счастлива в браке, но мужа убили. Работала в фармацевтическом бизнесе, но разорилась в 1998 году. Второй раз вышла замуж, но неудачно. Из кого-то подобная судьба могла бы сделать приличную зануду, озлобленную на весь мир, а из нее получилась приличная писательница, чьи любовно-детективные истории согревают сердца тысяч российских женщин. Читают ли Шилову мужчины? Кто знает. Может, кому и нравятся рассказы о том, как развязные дамочки покупают «мальчика на ночь», чтобы «по ходу дела» с наслаждением пнуть его шпилькой в лоб.

Почему такие героини нравятся бесконечно терпеливым и покладистым русским женщинам – вопрос для психоаналитика, а для маркетолога эта женская любовь к таким книгам – просто подарок. Книги Юлии Шиловой раскупаются, как горячие блины в масленичную неделю. Кстати, в Ростов писательница приезжала с презентацией своей новой книги «777 рецептов любовной кухни». На пике такой популярности о чем не напиши – за все читатель скажет спасибо. О любви читательской и мужской корреспондент 161.ru поговорил с известной детективщицей Юлией Шиловой.

– Есть, мне кажется, в женском «писательстве» что-то от самолечения: на кого ни глянь – у каждой драма за плечами.

– После смерти мужа я взяла на себя управление фармацевтическим бизнесом. В 1998 году, когда в результате дефолта я потеряла свое дело, у меня действительно случилась чудовищная депрессия. Я начала писать, и, в самом деле, – словно исцеляла себя романами, выплескивая на них свои эмоции.

– Книги удивляют отличным знанием деталей криминального бизнеса. Откуда это у вас?

– Я занималась бизнесом в пресловутые 1990-е годы. Понятно, что ни о какой цивилизованности ведения бизнеса речи быть не могло. Это сейчас все более-менее. Я становилась свидетелем чудовищных вещей, да и самой пришлось через многое пройти.

Юлия Шилова – одна из наиболее известных русских писательниц, работающих в жанре криминальной мелодрамы. Родилась в городе Артеме Приморского края, сейчас живет в Москве. По образованию – юрист, закончила Гуманитарную социальную академию и Институт бизнеса. Воспитывает дочь от первого брака (муж трагически погиб) и дочку от второго брака, с отцом которой сейчас ведет процесс о лишении его родительских прав. Первый роман вышел в 1999 году, а в феврале 2008 года Юлия Шилова презентовала своим поклонникам пятидесятую по счету книгу.

– Ну, сейчас вы обитаете в другой среде. Не боитесь, что потеряете «связь с натурой» и читатель – простой читатель – уйдет?

– Знаете, сейчас многие говорят, что «ранняя Шилова» нравилась больше. «Поздняя Шилова» – уже не такая, книги не такие кровавые. На это я всегда отвечаю так: мир меняется – меняюсь и я. Я не могу сейчас писать о девяностых годах – не могу же я все время о них писать. Это прошло. Надо писать о том, что происходит сейчас, идти в ногу со временем. Пусть кому-то я нравилась на заре своего творчества, но самой себе я нравлюсь именно сейчас.

– Но тогда вы жили обычной жизнью миллионов россиян и были им близки своими романами. Не ограничиваете ли вы сейчас сами круг своих читателей?

– Я всегда стараюсь писать о том, что знаю. В моих книгах стало меньше крови, зато больше психологии. Я продолжаю работать в жанре детектива, потому что он мне нравится своей динамичностью. И не оставляю женских тем.

– Журналисты скоры на развешивание ярлыков: «низкопробная литература», «литературный ширпотреб»... Вам, наверняка, приходилось отбиваться от нападок на свои произведения; как вы защищаете их право на существование?

– Я уважаю каждое мнение, при этом я понимаю, что любое творчество – это провокация. Творца либо слепо любят, либо слепо ненавидят. Поэтому я всегда говорю: я благодарна тем, кто меня любит – они делают меня лучше; и благодарна тем, кто меня не любит – они делают меня сильнее. Гораздо больше беспокоит прослойка людей равнодушных – они не могут примкнуть ни к одному берегу, ни к другому. А то, что ненавидят – это нормально. Я отдаю себе отчет: ненависть – это плата за успех. Если кто-то меня не любит, это значит, что он со мной не на одной волне. Книжный рынок сейчас такой огромный, что никто никого за уши не держит. Хорошо, что есть такая читательская аудитория, которая понимает меня, а я понимаю ее.

– Не кажется ли вам, что сначала вы свою аудиторию зарабатывали трудом, а сейчас – все больше скандалами? Интернет пестрит вашими эпатажными интервью.

– Это не так. Прежде всего, свою личную жизнь я не афиширую, поэтому и никаких таких громких скандалов вокруг себя не наблюдаю...

– Да вы уже наговорили столько, что на всю жизнь хватит!

– Например?

– Одного только рассказа о развлечениях в стиле садо-мазо с молодым жиголо...

– (Смеется.) Я не имею к этому интервью абсолютно никакого отношения! И просто поражаюсь возможностям человеческой фантазии... Кстати, сейчас, когда я провожу презентации своих книг, то стараюсь не приглашать туда тех журналистов, которые писали такие вещи. Большинство подобных интервью – это просто отрывки из моих книг, которые были просто переделаны под якобы мои диалоги с корреспондентом! Да, в одном из моих романов была героиня, которая заказывала себе мужчину на ночь. А поскольку повествование в романе шло от первого лица, именно этот отрывок и был взят. Я потом нашла эту журналистку и даже спросила ее, зачем она так поступила. Знаете, что она мне ответила? «Мне тоже надо кормить своего ребенка» Все. С тех пор я стала гораздо проще относиться ко всей этой грязи.

– Но почему эта грязь усердно прилипала именно к вам?

– Все просто. Я начинала писать в девяностые годы, и среди молодых писателей того времени такой яркой я была одна. Поэтому мне так доставалось от желтой прессы. Для меня это было дико. Ведь я была молодым писателем, это я сейчас смотрю на все по-другому, а на тот момент выдержать этот поток грязи было очень сложно. Хорошо, что пришло время, появилась масса других писательниц молодых, это внимание немного рассеялось и нападки кончились. Повторюсь: свою личную жизнь я не афиширую. А если кого-то интересует моя биография, приглашаю на свой официальный сайт. Там сказано обо всем.

– Героини ваших романов такие же яркие, как вы, целеустремленные... Но и агрессивные. В вас тоже это есть?

– Я не считаю себя агрессивной женщиной. Если бы я была агрессивной, думаю, я бы так не выглядела. Агрессивная женщина – это, прежде всего, неудовлетворенная женщина. Неудовлетворенные амбиции, планы на личную жизнь Я – абсолютно счастливый человек и потому не могу быть агрессивной. И мои героини не агрессивны: просто они ищут свое место под солнцем. Получается так: они были слабыми, а в процессе каких-то жизненных неурядиц они становятся сильными. И в них начинает угадываться эта агрессивность. Да, иногда им приходится идти по трупам, но это вынужденная мера. То, что мои героини стервы, – я не отрицаю. Я считаю, что стерва – это комплимент. Это женщина, которая все в этой жизни делает с остервенением, и мужчины это ценят. Потому что предсказуемая женщина со временем теряет свою привлекательность.

– Интересно, как это можно с непредсказуемой женщиной построить надежный тыл?

– Просто есть мужчины, с которыми нам хочется нашу стервозность спрятать далеко-далеко. А есть такие, с которыми просто надо быть стервой, потому что с ними по-другому нельзя. Все зависит от того, какой рядом мужчина находится с тобой.

– А вы слабого мужчину смогли бы полюбить?

– Любила. Хотя считаю, что слабый мужчина рядом с сильной женщиной – это приспособленец. Других слов я не найду. Потому что рядом с сильной женщиной может быть только сильный мужчина. Только такой может понять и принять ее силу.

– А не является ли сильная женщина постоянным раздражителем для сильного мужчины? Она ведь, в силу своего ума и характера, в любой момент может поставить под сомнение его силу и авторитет.

– При сильном мужчине вовсе не обязательно быть «мужиком в юбке». Гвозди вколачивать незачем – это мужские обязанности. Никогда нельзя брать на себя роль Тарзана, потому что мужчина тут же возьмет на себя роль Джейн. Где-то надо быть слабенькой и показывать, что ты в нем нуждаешься, несмотря на то, что ты сильнее в карьере, в отношениях с другими людьми. Дома надо, наоборот, показывать, что ты не можешь без него обойтись. Надо чаще говорить им комплименты. Это – нормально. Мы все понимаем: зажечь мужчину – очень просто, гораздо сложнее – удержать этот огонь на долгие годы. Это много ежедневной, кропотливой работы.

– Вы часто лгали мужчинам?

– Да. Но... Лгала – это слишком грубое слово. Скорее, использовала женские хитрости, но это – абсолютно нормально.

– То есть обманывать мужчин – это нормально?

– Но не обманывать по-крупному. Может быть, мне приходилось обманывать моего второго супруга. Но это потому, что я – максималистка. Когда рядом с тобой живет минималист, который никогда не поймет твоей психологии, то чтобы тебе чего-то достигнуть, придется его обманывать. Но все равно у вас разный стиль жизни, разные стремления. Рано или поздно придется расстаться. Теперь я живу с человеком, которого мне не надо обманывать. Мне незачем это делать потому , что я очень его уважаю. Я заслужила такого мужчину. Я знаю, что он не обманывает меня. Мы – равноценные партнеры. И у нас дома царят честность, взаимное восхищение и уважение. Мы не мешаем друг другу.

– Вы давно вместе?

– Восемь лет, думаю, это немалый срок.

– В вашей жизни была зависть?

– А в чьей ее не было? Я, кстати, сейчас пишу роман о женской зависти. «Как избавиться от соперницы». Женская зависть – крайне неприятная штука. Когда завидуют тебе, это можно пережить, просто поставить стену и не обращать внимания. Куда важней – научиться не завидовать другим. Женщины очень склонны к соперничеству между собой: когда мы видим более успешных, удачных женщин, более красивых... Когда ты начинаешь себя с ними сравнивать – ты сознательно себя принижаешь. И чтобы этого не случилось, надо просто понять, что в этой жизни есть сотни, тысячи женщин гораздо красивее тебя, успешнее, лучше, но ты – по-любому – особенная.

– А вы сами не провоцируете своих читательниц на зависть, когда описываете этих сильных уверенных в себе женщин?

– Думаю, что нет. Когда я получаю письма от своих читательниц, то вижу, что мои героини у них, скорее, вызывают восхищение. А вот не зависть, а раздражение я вызываю у тех, кто не думает так, как я, кто не настроен со мной на одну волну. Ведь это тоже надо уметь сделать – найти своего автора. Кто-то купил мою книгу случайно, ему не нравятся такие женщины, ему не нравятся мои взгляды на жизнь. Это – не мой читатель.

– А как к вам относятся на Дальнем Востоке, в Артеме?

– Я перевезла маму в Москву, и вот уже семь лет я в Артем не приезжаю. Не общаюсь со своими бывшими одноклассниками, мне им нечего сказать. Для меня это – абсолютно чужие люди. У каждого свой путь. Где-то меня недолюбливают за то, что я несколько раз плохо отзывалась о родине. Я очень люблю жителей Дальнего Востока, это очень открытые, радушные люди. Но то, в каких условиях их там заставляют жить – это ужасно. Поэтому ничего хорошего не могу вспомнить о том времени. Все мое детство прошло в темноте, эти многочасовые отключения света, эти газовые баллоны, которые вечно взрываются и кого-то ранят. У нас там осталось много родственников, и когда мама позвонила им на Новый год , то они сказали: «Господи, какие вы молодцы, что вырвались отсюда, что твоя Юлька тебя забрала, потому что даже в Новый год мы три дня сидели без света!» Там нет условий жизни, там есть условия выживания. Шахты закрываются, мужчины спиваются, женщины стоят на китайских рынках...

– Вам уже пора в политику...

– Может быть. Мне уже становится немного скучно в рамках своего творчества. Я закончила юридический факультет, и уже сейчас выступаю бесплатным юристом для многих женщин, попавших в сложную жизненную ситуацию. Я не могу с них брать денег, потому что эти женщины – мои читательницы. Вместе мы боремся со многими негативными явлениями в нашей действительности. Например, домашнее насилие.

– А для вас мужчина – ударивший женщину – это что?

– Это – мужчинка. Потому что сильный мужчина может ударить женщину только словом.

– Марина Влади хвасталась подругам своим мужем, говоря, что «Володька ее поколачивает»...

– Думаю, она могла себя успокоить тем, что она жила с гением, а гению можно простить все. Я считаю, что это можно простить, но это очень трудно забыть. Иногда это доходит до абсурда: когда приходит письмо, ты встречаешься с женщиной уже в больнице, она вся переломана, перекошена... Ты пытаешься ей помочь... Ведь очень трудно привлечь человека к уголовной ответственности, если они – муж и жена. Ведь у нас еще живо это «милые бранятся – только тешатся!» Но я начинаю помогать, и самое страшное, что случается: когда ты приезжаешь в эту больницу, а там тебе говорят: «Юля, ее только что муж забрал!» Она вся в синяках, но поехала с ним, потому что он ее уговорил. И вот тогда я понимаю, что больше ничем не могу ей помочь. Сколько времени пройдет до следующего раза, до следующей больницы? Я этого не понимаю, для меня это – шок.

Когда я провожу беседы консультации, я понимаю. Да, есть женщины которые просто наплевали на свою жизнь Ну и бог с ними. Но ведь они ставят под угрозу жизнь ребенка! Я приезжаю в дорогой фитнес-клуб, мы переодеваемся со знакомой женщиной, и я вижу на ее теле синяки. Я уже привыкла, это очень часто видно. Но когда она раздела 4-летнюю дочь, я увидела, что ребенок весь в синяках! Я отвела ее в сторону, говорю, давай поговорим по душам. У тебя муж бьет ребенка, девочке 4 года, что из нее вырастет? Я вижу, что у ребенка реально сильные побои. На что ее мама, бряцая ключами от «мерседеса», говорит: «Я не могу уйти! А на что я буду жить? Как? Я боюсь!»

Деньги иногда важнее таких вещей. Но даже и в семьях с более низким достатком – та же история: женщины боятся одиночества. Я ей говорю: «Чего ты боишься? У тебя ребенок уже психологически ненормальный». А вот если бы не боялись одиночества – в их жизни мог бы появиться мужчина с руками, ногами, головой. Боятся разводиться, боятся делить квартиру, сетуют на то, что останутся на улице. Мне кажется, лучше остаться на улице, чем остаться с ребенком-калекой.

– А в политике – что стали бы делать?

– Я никогда не голосую и никогда не хожу на выборы. Не верю я в голос народа. Политику делают политики. Я считаю, что это грязное дело. Если бы меня пустили в политику, я бы защищала права матерей-одиночек. Это самая социально-незащищенная группа людей. Вот я мать двоих детей, когда я говорю: можно мне скидку на самолет, семейную. Мне отвечают: скидка для семьи, а семья это – папа, мама и дети. Я говорю: простите, почему я с детьми – это не семья? Почему нет таких скидок для матерей-одиночек? Ведь это первая ущемленная категория! А мне говорят, что – это неполная семья, в нашей стране скидки положены только полной семье. И это не только в самолетах. То же и в клубах... Если ты мать, тебе с ребенком не сделают скидки, а двум супругам – сделают.

– Ну, если бы только клубами и самолетами дело ограничивалось...

– На сегодняшний день я лишаю своего супруга родительских прав. Он не поддерживает отношений с ребенком на протяжении восьми лет. И это его сознательный выбор. Ему это не надо. Он так решил. Сказал: «Я не хочу быть воскресным папой». Проблема не в алиментах, они мне не нужны. Проблема в том, что мои дети не могут выехать за границу. Именно младший ребенок. Вечная проблема – поменять заграничный паспорт. Это страшно, когда твой ребенок говорит: «Мама, почему весь класс едет в Англию, а я нет?» Я занимаюсь лишением родительских прав уже второй год. Я уже устала. Я не могу его разыскать. Я прошу соответствующие органы: лишите его прав, сделайте меня матерью-одиночкой. По сути, из-за него мой ребенок ущемлен в правах. Но в такой ситуации мои слова не значат ничего. Они боятся, что вдруг он появится. Добавьте к этому, что на каждой инстанции с тебя вымогают деньги. Получается, я плачу за то, что я сама ращу своего ребенка. Если бы я занялась политикой, я бы в первую очередь попыталась решить эту проблему. Я сама через это все прошла, через это сейчас проходят мои подруги.

– Обратитесь к своему мужу со страниц Интернета!

– В принципе, бог ему судья. Он мне подарил замечательного ребенка. Но вот что бы я сказала тем мужчинам, которым не нужны дети. Фактически им не нужны дети, но они не могут себе в этом признаться... Отправляясь в другие семьи, они всегда говорят, что к ребенку их не пускают... Это известный сюжет. Есть понятие «бывшие жены», но, к сожалению, уже в нашем обществе появляется такое понятие, как «бывшие дети» Это страшно. И если у мужчины есть такое понятие, он должен быть честен с собой и не создавать женщине проблем. Появись в ее жизни на минутку, подпиши отказ от ребенка – больше от тебя ничего не надо. Уже ни денег не надо, ничего не надо. Проблем не создавай. Может быть, избавившись от них, ребенок в жизни достигнет большего. Я, конечно, лишу его прав, но это нервы. Деньги...

– Напишете об этом?

– Конечно напишу!

– Что самое главное в жизни женщины?

– Ее дети. Это – святое. Мать никогда не может быть одинокой.

– А в жизни мужчины?

– Женщина. Так получается, что в этой жизни мужчина управляет этим миром, а мы управляем мужчинами.

– Ваши книги помогли вам изменить отношение к жизни?

– Я стала по-другому ко всему относиться. Если раньше я делала деньги ради денег, то за время моей писательской карьеры я поняла, что это неправильно. Если раньше я больше разрушала, то теперь – учусь строить. Я созидаю, я сострадаю. Творчество поменяло меня в корне, оно исцелило. И когда я вспоминаю, как я вела себя в бизнесе, я сейчас вспоминаю и думаю: боже, как я могла?! А не выживешь по-другому. Это бизнес. Особенно, когда ты работаешь с мужчинами. Как ты себя поставишь, так у тебя все и пойдет.

– Не скучаете по той жизни?

– Ни в коем случае! Я благодарна судьбе. Сейчас мне кажется, что у меня было две жизни. Вот то, что раньше было – я не верю, что это было со мной. Сейчас я, мало того, что получаю колоссальное удовольствие от того, что пишу, что востребована, я могу содержать свою семью. Это дорогого стоит. Я абсолютно счастлива: есть дети, муж, мама. И если раньше я мечтала о чем-то глобальном, то сейчас все мечты стали приземленные. Вот маме 64 года, и я все время ее прошу: ну поживи еще, молюсь, без тебя мне будет безумно тяжело! Молюсь, чтобы дети не болели. И сейчас я готова все делать для того, чтобы все это продолжалось.