Горан Брегович, музыкант, композитор: «Можно написать лучшую в мире музыку для плохого фильма, и этого все равно будет недостаточно, чтобы сделать его хорошим»

Чтобы окунуться в атмосферу фильмов, необязательно нужен экран монитора – достаточно воображения и Горана Бреговича, который, кстати, устраивает небольшой гастрольный тур по городам России. Узнать о том, что чувствует и о чём думает кинокомпозитор мирового уровня, вы можете из нашего интервью.

− Горан, вы пишете музыку к кинолентам 70-х годов, и международный успех к вам пришел именно благодаря фильмам, скажите, почему и как вы стали композитором?

− В своей стране я был рок-звездой, а для рок-звезд в создании музыки для фильмов недостаточно денег и славы, так что делать это можно только по дружбе. Так и произошло с моим первым фильмом. Я не считаю себя хорошим кинокомпозитором. Моя музыка слишком агрессивная, слишком мелодичная, но она не такая иллюстративная, какой должна быть музыка для кино. Дело в том, что я работаю над фильмами, которым не нужен настоящий кинокомпозитор. Поэтому я не думаю, что хорош в этом. Я не пишу музыку для фильмов уже десять лет, даже пятнадцать. Но я все равно считаю свои записи саундтреками, но саундтреками для фильмов в моей голове. И если у вас в голове тоже есть фильмы, то я могу быть вашим композитором.

− Принято считать, что сотрудничество с Эмиром Кустурицей является чем-то особенным в карьере Горана Бреговича, а что вы можете вспомнить об этом этапе совместного творчества?

− Мой первый фильм – «Время цыган». Знаете, Кустурица – это один из режиссеров, закончивших пражскую академию (Академия исполнительских искусств. – Прим. автора), и, насколько я понимаю, философия этой академии заключается в том, что только плохим фильмам нужна музыка – в качестве «костыля», поэтому в первых двух его фильмах, помнится, не было музыки. Во время работы над «Временем цыган», в том же кругу друзей, который он всегда привлекает к работе над своими фильмами, Кустурица предложил мне написать музыку для одной сцены – той знаменитой сцены у реки. Так я и стал кинокомпозитором. Потом я писал для двух других его фильмов – «Аризонской мечты» и «Андерграунда». Мне повезло работать над тремя его лучшими фильмами, что для кинокомпозитора большая удача. Понимаете, можно написать лучшую в мире музыку для плохого фильма, и этого все равно будет недостаточно, чтобы сделать его хорошим. Потом, во время войны, я работал еще над двадцатью или более фильмами.

− А как происходит работа композитора над музыкой к фильму? Режиссер приносит вам сценарий, и вы, представляя себе героев, пишете музыку, или уже по отснятому материалу?

− Я слышал, что есть, кажется, китайский композитор, который работает со сценарием – он всю свою музыку пишет на основе сценария, но я работаю с картинкой. Я представляю картинку как животное, которое ты кормишь, и если оно ест, то все в порядке, но если оно отказывается, то это означает, что ты что-то делаешь не так. Это довольно простой метод: я добавляю что-то к картинке и чувствую, принимает она это или нет. Ничего особенного. Или я отказываюсь от фильма. Понимаете, когда ты молод, тебе кажется, что у тебя хватит времени, чтобы исследовать миллионы возможностей, но в определенном возрасте ты понимаешь, что жизнь коротка, и если тебе повезет, ты сможешь использовать хотя бы одну возможность. Поэтому, если честно, я не хочу больше тратить время на фильмы. Конечно, есть фильмы, для которых я хотел бы написать музыку. Когда я смотрю их, то думаю: «О, было бы здорово, если бы я был там и мог создать эту музыку».

− А что вы делаете, когда вдохновение вас покидает?

− Если взглянуть на историю искусства, все художники, композиторы и писатели, вызывающие уважение, были людьми труда. Я знаю, многие представляют, как творец сидит за роялем на рассвете, и к нему на плечо спускается муза, но это не так. Деятели искусства ходят на работу, как любые нормальные люди. Мой рабочий день начинается 8:30 и заканчивается в 18:30 – это восемь часов труда, и я верю в такой метод. Все творцы, которых я уважаю, от Стравинского до Гершвина, от Микеланджело до Пикассо, даже Шекспир – все они были людьми труда. Быть художником не значит быть высокомерным. Это просто то, чем ты зарабатываешь на жизнь, это то же, что и делать обувь или быть учителем, даже журналистом. Талант как зубная паста – если внутри что-то есть, то нужно надавить, и тогда что-нибудь выйдет наружу. А чтобы давить, нужно время, поэтому я верю в восьмичасовой рабочий день.

− Вы записали альбом с турецкой певицей Сезен Аксу, и польской певицей Кайей, и еще Кшиштофом Кравчиком, с кем еще хотелось бы поработать?

− В прошлом у меня были удачные опыты сотрудничества, мне повезло работать с талантливыми людьми. Пожалуй, это одна из самых больших удач в моей жизни. Например, над моим новом альбомом Champagne for Gypsies мы работали с несколькими хорошими цыганскими артистами, потому что я хотел напомнить, какой глубокий след оставили цыгане в нашей культуре – от поколения Gypsy Kings до Gogol Bordello. Мне доводилось работать с музыкантами, у которых я бы только взял автограф, встретив их в аэропорту, – например Игги Поп и другие, – потому что они повлияли на меня в течение жизни.

− На гастролях с коллективом Wedding and Funeral Orchestra вы побывали в разных странах, где вам понравилось больше всего?

− Мне нравится ездить в туры. Я старомодный композитор и играю старомодную музыку, так что я не из тех, кто презентует свою работу по телевидению или в Интернете. Мне нужно играть эту музыку вживую, как в старые добрые времена, поэтому я гастролирую. Каждый год я отыгрываю более ста концертов по всему миру – от Сибири до Австралии, от Исландии до Чили, от Аргентины до Кореи и Японии. Я люблю гастроли.

− В поведении публики, их мышлении есть существенная разница?

− Существует стереотип, что на юге люди горячие, а на севере – холодные, но я с таким не сталкивался, потому что если ты хорошо владеешь языком под названием музыка, то общаться очень легко. Знаете, в Германии пару лет назад нашли флейту, которой двадцать тысяч лет, и это значит, что люди занимались музыкой еще до того, как научились говорить, еще до политики, религии и всего остального. Вот поэтому общаться посредством музыки просто. С помощью музыки можно сделать вещи, которые невозможны с политикой, религией и языком. Мне повезло быть музыкантом, ведь я занимаюсь тем, что приносит много радость. Поэтому мне нравится играть, и я знаю, что если играю хорошо, то говорю на единственном языке, который понятен каждому.

− Горан, вы работали и театральным режиссером, поставили оперу «Кармен со счастливым концом» и «Дневник несчастной королевы», а сейчас работаете над каким-нибудь спектаклем?

− Я из Сараево, который стал жертвой ужасной гражданской войны, поэтому, как и у всех жителей этого города, моя жизнь делится на до и после войны. Конечно, война чудовищна, но она дала мне шанс начать заново, с нуля, и это самая большая удача в моей жизни. Но даже самая роскошная рутина – всё равно рутина. Поэтому у меня появился шанс взяться за эту работу, снова оказаться в роли начинающего в новом деле. Мне и сейчас нравится им быть, делать вещи, которыми прежде не занимался, скажем, режиссировать театральные постановки. Поэтому, конечно, в Москву я привозил свою «Кармен со счастливым концом». Мне пока не удалось поставить «Дневник несчастной королевы», но я надеюсь, что получится в будущем. Это монодрама с музыкой, так что на сцене всего одна актриса: в Англии – англичанка, во Франции – француженка, в Италии – итальянка. Надеюсь, однажды мне удастся поработать и с русской актрисой. Мне бы этого хотелось.

− В России существует даже определенный пласт культуры, показывающий, как судьбы цыган вплетались в разные истории, например Паратов (герой Бесприданницы) никуда не ходил без цыган, или вот в «Неуловимых мстителях» был Яшка Цыган. Цыгане часто становятся героями. А у вас есть пословицы и поговорки про цыган, истории о цыганах, которые вы используете в повседневной жизни?

− Когда я был рок-звездой, то за кулисами у нас всегда присутствовал цыганский духовой оркестр. Перед концертом они играли только для нас, чтобы создать настроение. Сегодня мой оркестр один из таких, потому что мне нравятся оркестры, создающие безумие, а не только музыку, и это именно то, что делает цыганский духовой оркестр. В цыганах мне нравится то, что они учат мир одной очень современной идее – нужно жить сегодняшним днем, не вчерашним, не завтрашним. Жить сегодня – это, пожалуй, самая современная идея в этом мире, и это цыганская идея. А еще для цыган хеппи-энд – это всегда свадьба, брак. Я расскажу вам одну старую цыганскую шутку о хеппи-эндах. Маленький цыганский мальчик заходит в комнату и видит, что его бабушка смотрит порнофильм. Он говорит: «Бабушка, что ты делаешь?» Она отвечает: «Я хочу узнать, поженятся они в конце или нет». Так вот, это о счастливом финале и свадьбе.

− Не все могут себе представить, что представляют собой ваши концерты. Расскажите, пожалуйста, что и как происходит на сцене во время ваших выступлений?

− Я буду играть кое-что старое и кое-что новое. Я приеду со своим духовым оркестром – это самая маленькая наша формация, всего десять человек и мои болгарские певцы. Поэтому будут песни. Если я выступаю с большим оркестром, то обычно мы играем музыку, которую я писал для кино, литургии и многое другое, но на этот раз будут только песни, в том числе и знакомые вам по фильмам. У меня вышел альбом – Champagne for Gypsies, поэтому будет много новой музыки.

− Горан, какие слова вы передали бы вашим российским поклонникам?

− Надеюсь, вам понравится наш концерт. Знаете, в Сербии мы знаем о вас все, ведь мы выросли на вашей культуре, ваших писателях, ваших композиторах, а вы, конечно, ничего о нас не знаете. Для меня большая честь иметь русских слушателей на моих выступлениях. Поэтому я надеюсь, что вам понравится, и увидимся там!