«Черт его знает, как будем жить дальше». Как чиновники и санкции разрушают сельское хозяйство юга России

Ростовская область стала лидером по производству зерна в 2024 году, но более 400 фермеров оставили сельское хозяйство из-за убытков. Пока российские чиновники год за годом отчитываются о выдающемся урожае зерновых, в отрасли бушует кризис. За последние пять лет в России обанкротились и закрыли производство 35 тысяч фермеров. Таков результат политики Минсельхоза РФ, считают аграрии и аналитики.

Экспортные пошлины, установленные чиновниками, срезают до трети выручки. В результате фермеры годами работают с нулевой рентабельностью или себе в убыток. Ситуацию добили санкции, введенные в отношении России после февраля 2022 года: цены на технику и топливо взлетели, а ключевая ставка Центробанка сделала кредиты неподъемными. Даже на плодородном юге страны фермеры продают комбайны, чтобы выжить. Специальный корреспондент 161.RU Ирина Бабичева рассказывает, как востребованная в мире пшеница стала бедой российского фермера.

Собрав пшеницу, Хугас Багаджиян свез ее в собственный ангар и решил: хватит, больше он фермерством заниматься не будет. Всю жизнь он трудился в поле. После института был агрономом в колхозе. Фермеры первой волны появились в России в 1990 году, после принятия закона о собственности на землю — документ положил начало крестьянско-фермерским хозяйствам. Багаджиян же стал работать на себя еще раньше, чем в стране появилось фермерство.

За пару лет до принятия закона Хугас с другом взялись обрабатывать заброшенный совхозный участок — семь первых гектаров. В совхозе над ними посмеивались, к затее отнеслись как к авантюре: сами пробовали вырастить на той земле подсолнечник, потерпели неудачу и бросили эту землю.

С разрешения руководства совхоза Багаджиян выкорчевал бурьян с человеческий рост, покрывавший гектары. Подержал участок «под паром» — так фермеры называют вспаханное поле, которое одно лето оставляют незасеянным. Технику нанял в колхозе — чего греха таить, признается Багаджиян, тогда с трактористами договаривались: днем они работали на колхозной земле, а ночью пахали его землю. На следующий год авантюра оправдалась: друзья собрали хороший урожай озимой пшеницы, а затем подсолнечника.

Когда закон о частной собственности приняли, Багаджиян с другом первыми в родном Мясниковском районе написали заявление о выделении им земли для фермерских хозяйств. И в 1991 году Хугас Багаджиян получил стартовые 70 гектаров земли и официально стал фермером первой волны.

Тридцать три года спустя Багаджиян решил, что ему пора на пенсию. Здоровье и силы позволяют ему обрабатывать поля еще годами, но смысла в этом фермер не видит: ситуация в сельском хозяйстве стала настолько критическая, что продолжать — значит копить долги, а не прибыль, объясняет Багаджиян. Если бы рынок развивался так же, как пять лет назад, фермер продолжил бы растить хлеб. Но новый аграрный сезон он встретил дома — в поле уже не вышел.

— Я не жалею сейчас, что отошел от сельского хозяйства, — признается Хугас Багаджиян. — Очень сочувствую фермерам, которые сейчас посеяли [пшеницу], вкладывают большие деньги, покупают семена. <…> Я отдыхаю с внуком, он у меня первоклассник. С ним общаюсь, вожу в школу, со школы. Иногда не слушается, иногда слушается. А что поделать? Жизнь такая.

В 2024 году такое решение в Ростовской области приняли более 400 фермеров, говорит Александр Родин, президент донской Ассоциации крестьянских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов (АККОР).

В Краснодарском крае тоже наметилась тенденция на сокращение фермерских хозяйств, сообщил кубанский председатель АККОР Александр Шипулин.

— Процесс идет, он абсолютно прав, — прокомментировал Шипулин слова донского коллеги. — И причиной этому является политика, которую проводят на федеральном уровне в пользу крупного бизнеса. Мотивируя ее тем, что именно агрохолдинги дают возможность обеспечить продовольственную безопасность в нашей стране.

— Настроения ужасные, все фермеры унылые, все в разочаровании, — признается Алексей Жданов, председатель совета донской АККОР. — Денег ни у кого нет. Как жить дальше? Пока ситуация только ухудшается.

Поля Жданова находятся в Пролетарском районе. Помимо земли, фермер занимается животноводством — разводит бычков на мясо. В его хозяйстве около двух тысяч голов крупного рогатого скота.

— Если бы я занимался только пшеницей, я бы уже, наверно, обанкротился, — считает Жданов. — Мы уже год живем за счет бугая. Зерна продаем мало, в основном пускаем на корм животных и за счет этого существуем. А если бы мы пшеницу продали, как другие фермеры, по 11–12 рублей за килограмм, мы бы уже были банкротами.

Жданов говорит, что в случае убытка сдаст поголовье на скотобойню — чтобы закрыть кредиты, набранные для обновления парка техники. Так массово поступают фермеры, говорит он.

— Многие фермеры сбрасывают маточное поголовье. Маточное поголовье не дает такой прибыли, как откорм бугая на мясо. Фермеры вырезают животноводство и гасят кредиты. Картина удручающая, — признает Жданов.

Снижение количества коров подтверждают в Ростовстате. К февралю 2025 года в регионе содержат 293,8 тысячи голов коров — это на 2,7% меньше, чем годом ранее. Поголовье свиней в области снизилось на 4,4% — их стало меньше 314 тысяч голов. Хуже всего ситуация с овцеводством и козоводством — снижение поголовья достигло 10,2%, в регионе содержат 761,8 тысячи голов.

— Это сумасшедшее количество, такого не было в Великую Отечественную войну — так сократилось поголовье, — говорит Алексей Жданов. — Я знаю, что мясокомбинат бьет и днем и ночью коров. Привожу бугаев, сдаю и вижу, что творится. Это удар по промышленному комплексу. Дальше будут ухудшения. Пропадут у нас яйца. Потом пропадет молоко, потом масло, а потом и говядина. Овцеводство на нуле, баранина выросла в цене. Уже идет резкий взлет цены.

Нерентабельность зерновых Жданов называет искусственной: пшеница остается востребованной на мировом рынке, но из-за пошлин выращивать ее в России невыгодно. Поэтому фермер уменьшил площадь под озимой пшеницей на 500 гектаров — в этом сезоне засеял ею только 1800 гектаров.

Российские зернотрейдеры принимают высококачественную пшеницу третьего класса по 16 700 рублей за тонну, четвертого класса — по 15 600, следует из прайса торгового дома «Астон». В декабре 2024 года с тонны пшеницы государство требовало уплатить 4871,5 рубля пошлины.

— Они (чиновники. — Прим. ред.) режут сук, на котором сидят: убивают крестьян, — считает Алексей Жданов. — Представьте: не было бы у меня животноводства, я бы собрал 12 тысяч тонн зерна и отгрузил на экспорт. Они мне не доплатили бы 60 миллионов рублей. В голове эта сумма не укладывается.

— Добавленной стоимости в сельском хозяйстве сейчас нет, — соглашается Хугас Багаджиян. — В лучшем случае пшеница выращивается и продается по себестоимости. А всё, что сверх себестоимости, забирает государство в лице Минсельхоза. Пошлины — одна из главных причин банкротства фермеров. Государство забирает, и живут припеваючи. А то, что эти пять рублей с килограмма должны были пойти на закупку новой техники, прицепной, тракторов — наплевать. Сейчас их продажи просто рухнули.

Слова фермеров подтверждают производители и дилеры сельхозтехники. 2024 год стал худшим для отрасли за последнее десятилетие, сообщил корреспонденту 161.RU совладелец отечественного завода «Ростсельмаш» Константин Бабкин. С его оценкой солидарен и гендиректор агротехнологического холдинга «Бизон Юг» Сергей Суховенко.

— «Ростсельмаш» продал в этом году 3906 комбайнов — это худший результат за 10 лет, — признался Константин Бабкин. — А за этим следует и плохой финансовый результат, и плохой оборот, и отсюда следует сокращение инвестиций в развитие. То есть и в [единицах], и в деньгах всё плохо. <…> Мы видим спад.

Причинами падения продаж Константин Бабкин считает:

• экспортные пошлины на зерно и низкую доходность аграрного бизнеса;

• запредельно высокую ключевую ставку Центробанка;

• недостаточное финансирование мер господдержки аграриев и машиностроителей;

• рост себестоимости производства техники и сельхозпродукции.

— Надо снизить ключевую ставку, — говорит гендиректор агротехнологического холдинга «Бизон Юг» Сергей Суховенко. — Это нереально — брать кредиты под 27–28%. Это каким бизнесом надо заниматься — торговлей оружием или наркобизнесом где-нибудь в Латинской Америке? Получается, что на сегодняшний день самый дорогой товар — это деньги. И совершенно неинтересно вкладываться в какие-то долгосрочные инвестиционные проекты. В краткосрочной перспективе такая ключевая ставка сдерживает инфляцию, но в долгосрочной уже убивает экономику.

Фермер из Шолоховского района Александр Грищенко с декабря ждал одобрения на льготный кредит под 11%. 15 марта получил отказ.

— Черт его знает, как будем жить дальше. Вообще какой-то бардак полнейший в российском сельском хозяйстве, — сокрушается Грищенко. — Я так понял, мы никогда не получим кредит под ставку 11%. А под ставку 30% брать — это значит сразу подписать приговор себе. Похоже, решили угробить фермерство полностью. У нас кто в Шолоховском и Боковском районе подавал заявку — пока ни один не получил такой кредит. Жду, что скажет другой банк. У них есть субсидированные проценты, а так у них самый низкий — 25%. Возьмем под 25%, видимо.

В 2023 году Сергей Суховенко публично заявил, что рекордный урожай не принес аграриям желанной рентабельности: чтобы купить трактор, требовалось продать в два раза больше пшеницы, чем год назад.

— Если посчитать в тоннах пшеницы, сколько нужно заплатить за трактор, то ситуация грустная. Потому что пшеница год назад была 17,5–19 рублей, сейчас — начиная от 11 до 12,5 рубля. С учетом того что изменилась цена в абсолютном значении и уменьшилась цена на сельхозпродукцию, то получилось, что сейчас нужно продать в два раза больше урожая, чтобы купить ту же единицу техники, которую покупали год назад. Это большая проблема. Государство нам в этом отношении, к сожалению, не помогает. Сейчас пошлина на зерно в районе 5 тысяч рублей на тонну. Берем 10 миллионов тонн, которые мы могли бы продать, 10 умножаем на 5 — получаем 50 миллиардов рублей, которые наши селяне недополучили, — говорил Суховенко.

По оценке гендиректора «Бизон Юг», кризис обострился настолько, что сейчас аграриям нужно продать уже в три раза больше пшеницы, чтобы купить тот же комбайн.

— У нас куча проблем, связанных с экономикой производства зерна. Из-за этого деньги в кармане у крестьян просто кончились — и на технику их не хватает. Это в первую очередь из-за экспортных пошлин, квот на экспорт, снижения уровня конкуренции на рынке, — сказал президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский. — Крестьяне хотят обновляться, но нет такой возможности: у них денег нет.

Министерство сельского хозяйства и продовольствия фиксирует падение продаж комбайнов в два с половиной раза по сравнению с мирным 2021 годом, следует из ответа чиновников на запрос корреспондента 161.RU.

По данным министерства, в 2021 году донские аграрии купили 589 комбайнов и 1177 тракторов. Субсидии на технику, выделенные министерством, составили 322,5 миллиона рублей. Цифры за последующие годы показывали снижение продаж сельхозтехники на фоне растущей господдержки — но эти меры были просто каплей в море, говорят фермеры.

Так, в прошлом году аграрии потратили на сельхозтехнику больше 12 миллиардов рублей. А государство хоть и увеличило субсидии на технику, выплатило только 818,5 миллиона рублей. При этом техники купили в разы меньше: в 2024 году фермеры взяли только 238 комбайнов и 567 тракторов.

У фермеров из-за снижения рентабельности стало меньше возможностей покупать технику, признает совладелец «Ростсельмаша» Константин Бабкин. Он сообщил, что цена на технику выросла на 15% из-за санкций. От американских и европейских комплектующих заводу пришлось отказаться и закупать запчасти в Китае, в Турции, в Индии.

— Раньше мы из Европы возили две недели эти компоненты, а сейчас два, а то и три месяца возим. И из-за того, что ключевая ставка высокая, транспорт более дорогой, получается удорожание, — отметил Бабкин.

По его оценке, текущий год не сулит улучшений. Бабкин сказал, что завод готовится к «периоду выживания».

Фермер Алексей Жданов в конце 2023 года купил два комбайна РСМ-161 по 30 миллионов рублей. Цену ростовского комбайна он называет «сумасшедшей».

Одна и та же модель трактора «Ростсельмаш 2375» обошлась Николаю Глазырину в 2022-м году на 9 миллионов рублей дороже, чем двумя годами ранее. Поля Глазырина находятся в Чертковском районе. В 2022-м году фермер купил трактор за 20 миллионов рублей.

В Ростовской области один из самых больших парков сельхозтехники среди регионов: фермеры держат 28 тысяч тракторов, 12,7 тысячи комбайнов, сообщили в донском минсельхозпроде. Но больше половины аграриев работают на устаревшей технике. 58,8% комбайнов в регионе старше десяти лет.

— Когда вы не можете обновляться, а техника выбывает из строя — у вас повышается нагрузка на единицу техники, а это автоматом приводит к тому, что вы не вписываетесь в погодные окна, которые дает природа, — объяснил президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский. — А как только вы не вписались — сразу попали в геометрическую прогрессию по потерям. Будь в посевную компанию, либо в уборочную — значения нет. Вы просто не вписались в погодные окна, и это автоматом ведет к геометрической прогрессии потерь урожайности.

Аграрии называют самой эффективной мерой поддержки федеральную программу «1432». На нее выделяли почти 16 миллиардов рублей в 2017 году. Потом финансирование сокращали и дошли до двух миллиардов в 2023 году. На текущий год Минпромторг РФ заложил в бюджет госпрограммы 10 миллиардов рублей. Фермеры уверены, что этих денег не хватит, чтобы вернуть продажи техники к прежним темпам.

— Когда не было этой программы, у нас шла деградация отрасли и постепенное сокращение производства, — говорит Константин Бабкин. — В нулевых годах несколько заводов закрылось: Красноярский комбайновый, Волгоградский тракторный, Владимирский тракторный. Отрасль постепенно сокращалась, теряла долю рынка, теряла сотрудников. Потом, в 2013 году, появилась эта программа. У нас начался период развития. В несколько раз увеличилось производство сельхозтехники в России. Но в прошлом году правительство решило экономить. Программа была профинансирована наполовину, и то в таком непредсказуемом режиме. Часть денег [пришла] в конце года, элемент лотереи такой был внедрен в работу программы. Почему так правительство экономит, я не знаю.

Плавающую заградительную пошлину на сельхозкультуры стали тестировать с апреля 2021 года. Через два месяца после этого Россия ввела механизм зернового демпфера, по которому пошлины на экспорт пшеницы, кукурузы и ячменя возвращают аграриям в виде субсидий.

— Мы уже планируем с июля начинать давать деньги все, которые мы получим за этот период от пошлин, сельхозтоваропроизводителям в виде субсидий. Субсидия будет дана на одну тонну произведенной зерновой культуры, — говорила замминистра сельского хозяйства РФ Елена Фастова в феврале 2021 года.

Согласно подписанному премьер-министром РФ Михаилом Мишустиным постановлению, все сельхозпроизводители в рамках механизма зернового демпфера смогут компенсировать до 50% затрат на производство.

Идея возврата средств должна была звучать ободряюще, но она мало учитывала ситуацию в сельском хозяйстве. Потому что Россия в 2022 году собрала 153,8 миллиона тонн зерна в чистом весе, подсчитали специалисты Росстата. А выделенных Минсельхозом денег хватило бы только на 5 миллионов тонн зерна. В итоге суммы компенсаций оказались намного скромнее, отметил президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский.

Более того: «зерновые» субсидии достались не зерновикам. Присланные в Ростовскую область деньги чиновники решили выделить в первую очередь на молочное животноводство, во вторую очередь — на мясное животноводство и только в третью — производителям пшеницы. До зерновиков очередь почти не дошла, признали в Минсельхозпроде Ростовской области.

Такая практика была повсеместна в России, говорит Злочевский.

— С самого начала было ясно, что денег, которые выделяют на компенсацию, будет мизерное количество, — утверждает он. — Грубо говоря, недовольство гасили, просто пиар такой был: «Дадим там 2000 на тонну, компенсируем потери». На самом деле максимум давали по региону 300 рублей, не больше. О двух тысячах на тонну можно было не мечтать. А вымыли-то по пять-шесть тысяч с тонны. И компенсировали триста рублей.

— Нам поставили такие условия: если не будет застрахован урожай пшеницы, то субсидии мы не получим. Чтобы получить, надо было застраховать урожай. Застраховали, но за пошлины ни копейки мы не получили. Ничего не дали абсолютно, — говорит фермер Алексей Жданов.

В прошлом году аграрии Ростовской области застраховали только 20% площадей — это примерно 877 тысяч гектаров. К механизму страхования все опрошенные корреспондентом 161.RU фермеры относятся скептически. Из сорока собеседников посевы застраховали только трое — и то в надежде получить субсидии.

— Мы не страхуем посевы. Мы не играем с государством в азартные игры, — говорит Юрий Каширин, председатель «Агропромсоюза» и директор крупного предприятия «Шумилинское». — Потому что страхование не работает у нас. Есть влиятельные люди, которые курируют страхование, и поэтому нас заставляют обязательно страховать. В чем смысл? Смысл в том, чтобы эти деньги остались в кармане у бизнесменов. А само страхование не работает. Если у меня пропали посевы, ты никогда не получишь за них денег. У нас вот «Комсомолец Дона» (сельскохозяйственный производственный кооператив из Верхнедонского района. — Прим. ред.) три года судился, так ничего не высудил.

В сельском хозяйстве дорожают горюче-смазочные материалы, удобрения, средства защиты растений, техника и запчасти к ней. В то же время цена на пшеницу остается прежней или уменьшается, отметил председатель АККОР Краснодарского края Александр Шипулин.

— Мы уже несколько лет подряд говорим о том, что надо отменить пошлины, а их не отменяют, — сказал Шипулин. — И игра эта с этими пошлинами уже дошла до того, что некоторые хозяйства наши начинают банкротиться. Вот это самая главная проблема. Это как раз и есть тот результат, который Минсельхоз России и правительство Российской Федерации получило в результате пошлин.

Экспорт российской пшеницы в марте будет втрое меньше, чем в прошлом году, сообщили в аналитическом агентстве «СовЭкон». Агентство оценивает экспорт российской пшеницы в марте в 1,4–1,8 миллиона тонн против 4,8 миллиона тонн годом ранее и 3,3 миллиона тонн в среднем за пять лет.

Объем отгрузок может снизиться втрое по сравнению с прошлым годом на фоне отрицательной маржи экспортеров и низкой конкурентоспособности российской пшеницы, отметили аналитики.

Грузооборот морского порта Ростова-на-Дону за первые два месяца 2025 года уменьшился до 1,6 миллиона тонн. Это на 20,1% меньше, чем за тот же период прошлого года, посчитали в Ассоциации морских торговых портов. В стране объем перевалки зерна на сухогрузах упал на 43,2%.

— За этот месяц в целом по России идет сокращение экспорта зерна. В том числе и в Ростовской области, это общая тенденция. <…> По России, по нашему региону есть сокращение большое за предыдущий месяц, это правда, — признал советник президента ТПП Ростовской области Юрий Корнюш.

По данным Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР), экспорт пшеницы с июля 2024 года по июнь 2025 снизится до 38,5 миллиона тонн. В прошлом сельхозгоду экспорт пшеницы составил 54,1 миллиона тонн.

Закупочные цены на пшеницу с протеином 12,5% в глубоководных портах на прошлой неделе остались на уровне 17 500–18 000 рублей за тонну. Экспортеры пытаются снизить закупочные цены, но сельхозпроизводители продолжают откладывать продажи. Несколько трейдеров в течение недели краткосрочно повышали закупочные цены, чтобы оперативно закупить больше зерна под прибывающие суда, сообщили в «СовЭконе».

— Почему экспорт упал? Потому что экспортеры на этом не зарабатывают, а теряют деньги, и экспорт снижается. Рубль сильно укрепился, это отражается в пошлине, но с задержкой. Пошлина не успевает за рыночными условиями при таком изменении курса. Соответственно, деньги они теряют, — сказал директор аналитического центра «СовЭкон» Андрей Сизов. — Если у кого-то так отнимать деньги, как отнимают пошлины — а у сельхозпроизводителей отбирают десятки процентов выручки, — производство будет падать. Оно, собственно, и снижается. После 2022 года, когда был рекорд производства зерновых, оно неуклонно снижается. И вероятно, в этом году будет новое снижение. Если у вас забирают 20−30% выручки, естественно, у вас экономика очень сильно ухудшается. За этим следует и много чего, в частности сокращение спроса на технику.

Предпосылок к отмене экспортных пошлин директор аналитического центра «СовЭкон» не видит. Его мнение разделяет аналитик Владимир Петриченко, гендиректор компании «ПроЗерно».

— Я, как все, кто причастен хоть немножко к зерновой индустрии, отношусь к пошлинам отрицательно, — признается Петриченко. — Это крайне контрпродуктивная мера для развития всей зерновой индустрии. И экспортные квоты, которые действуют с 15 февраля до 30 июня, — это дополнительно контрпродуктивная мера, которая мешает развитию экспорта и мешает развитию зерновой индустрии в целом. Отменят их или нет? Я думаю, что пока отмены мы не дождемся, к сожалению.

Андрей Сизов подчеркивает: все основные сельхозкультуры, которые производит Россия, либо обложены пошлинами, либо находятся под другими ограничениями.

— У нас внутренняя российская цена искусственно занижена относительно мировой благодаря этим пошлинам, — отмечает Сизов. — А всё остальное — техника, удобрения, топливо, средства защиты растений — торгуется по мировым ценам или даже выше мировых цен. При нормальных обстоятельствах цена на пшеницу сейчас должна быть примерно на 30% выше, если бы не было пошлин. И при этом все чувствовали бы себя лучше: и фермеры, и производители сельхозтехники, и производители средств защиты растений. Вот такая должна быть ситуация. Но ее нет.

За последние пять лет в России закрылись более 35 тысяч крестьянско-фермерских хозяйств, сообщил корреспонденту 161.RU президент Российского зернового союза Аркадий Злочевский.

— Ну, рано или поздно пошлины отменят, — уверен Злочевский. — Вопрос только в том, когда дойдет до чиновников, что это крайне вредный механизм, который разрушает экономику. Насколько мы должны провалиться по производству, по урожаям, чтобы это дошло. Вот вопрос, когда это произойдет. Я не вижу, чтобы хоть кто-то в нынешней команде Минсельхоза был этим озабочен — и сокращением фермерства, и разрушением производственной экономики. Их это не заботит.

В 2024 году донские аграрии собрали на 5 миллионов тонн пшеницы меньше, чем в прошлом году. Хуже всего результаты оказались в северных районах. В Миллеровском зафиксировали худшие показатели в регионе: там средняя урожайность составила 16,7 центнера с гектара. В прошлом году миллеровские аграрии собрали в 2,4 раза больше пшеницы. Такие данные корреспонденту 161.RU предоставили в Министерстве сельского хозяйства и продовольствия Ростовской области.

В Чертковском районе фермеры собрали немногим больше — 16,8 центнера зерна с гектара. На третьем месте по низкой урожайности — Красносулинский район, где аграрии получили в среднем по 17,3 центнера с гектара.

Урожайность упала в 40 районах из 43, входящих в состав Ростовской области.

Дважды заморозки накрыли север области в мае. Потом ударила еще и засуха. В результате урожайность упала в три с половиной раза, говорит Павел Тарадин, глава фермерского хозяйства в Миллеровском районе. В 2023 году он собрал 67 центнеров пшеницы с гектара, в 2024-м — только 18 центнеров на гектар. В разы снизилась урожайность и других культур: кукурузы — с 67 центнеров на гектар до 12, льна — с 15 центнеров на гектар до 5,5, чечевицы — с 20 центнеров на гектар до 6–8.

— Как-то будем выживать, — говорит Тарадин. — Мой отец в сельском хозяйстве с 2001 года. Он говорит, никогда такого не было. Вообще никогда. Это впервые в его практике. В 2021 году я покупал трактор John Deere. Я его в этом году продал, потому что нужно было две жатки купить, чтобы чечевицу собрать. Если бы не купил, я бы без чечевицы остался.

Американская компания John Deere покинула российский рынок после февраля 2022 года. Новую технику в Россию привозят под заказ и с большой наценкой. Трактор Павел Тарадин продал за 50 миллионов рублей. Две жатки купил за 28 миллионов рублей. Два года назад, до санкций, такая жатка стоила вдвое дешевле.

По данным минсельхозпрода региона, только из-за майских заморозков аграрии Ростовской области потеряли больше 4 миллиардов рублей. Засуха, начавшаяся в марте, продлилась до октября и добила ситуацию.

В 2013 году американский пшеничный пояс накрыла засуха. Она была в два раза жестче, чем ростовская, но американцы потеряли только 10% урожая, потому что не экономили на технологиях посева, подчеркивает Аркадий Злочевский.

— А у нас, соответственно, потеряли 30%. Видите, как по-разному. Это прямое следствие нетехнологичности посева, — считает президент Российского зернового союза.

Испытания погодой он называет лакмусовой бумажкой: если в сельском хозяйстве всё хорошо развивается, значительных потерь можно избежать, считает Злочевский.

— В таких богатых регионах, как юг, производственный процесс был отточен десятилетиями, — комментирует Андрей Сизов. — Сколько мы вносим, когда мы вносим, чем мы убираем, когда мы подкармливаем. Но когда выясняется, что у вас заканчиваются деньги, вы начинаете здесь сокращать, тут сокращать, здесь мы вносить поменьше удобрений — экономить на всем, что возможно. А этот важный, отточенный процесс — это ваш залог максимальной урожайности и рентабельности: если что-то пойдет не так, у вас не будет больших потерь. А в сельском хозяйстве всегда идет что-то не так, почти всегда. Предыдущий сезон Ростов прошел в очень плохих условиях. Если опять будyт плохие погодные условия, то может быть огромный неурожай в первую очередь из-за того, что у фермера нет денег.

Директор аналитического центра «СовЭкон» подчеркивает: юг страны еще не так прочувствовал кризис в отрасли, как регионы восточнее.

— Если говорить в целом про Россию, то основные проблемы начнутся восточнее: снизится урожайность, будет архаизация производства. То есть старая техника, хуже семена, меньше средств защиты растений — и при таких погодных условиях может быть серьезнее неурожай, — говорит Андрей Сизов.

Уральский фермер Василий Мельниченко потерпел 11 миллионов убытков за 2024 год. Зерно он вырастил при себестоимости 10 500 рублей за тонну, а продал по 8500.

— Учитывая площади, это немалые убытки. И они уже третий год подряд, — сокрушается Мельниченко. — 2022, 2023, 2024 годы для зерновиков Урала, Сибири, Поволжья абсолютно убыточные. Думаю, на нуле или с минимальной прибылью могли выйти ростовские или краснодарские фермеры — кто ближе к портам. Мы, все дальние, были в убытках.

В 2021 году цена на пшеницу на Урале доходила до 21 000 рублей за тонну, вспоминает Василий Мельниченко. Тогда фермеры расширили площади под озимые, вложились в технику — взяли в кредиты комбайны, сеялки.

— Потом цена на зерно рухнула, и нам теперь говорят: поменяйте направленность, — говорит фермер. — А каким образом я буду собирать свеклу или картошку зерновыми комбайнами? Техника должна окупаться как минимум 5−8 лет — и вдруг я в убытке с этой техникой. Переключить ее ни на что другое я не могу. Всё заточено было под зерно. И зачем мы загнали себя в такие долги? Мы набрали в лизинг на 150 миллионов рублей.

В Галкинском сельском поселении, где живет Мельниченко, за последние пять лет закрылись шесть крестьянско-фермерских хозяйств.

— Это всё приведет к трагическим событиям по селу, будет тотальное разрушение остатков сельского хозяйства. Беда в том, что завтра-послезавтра сменится, допустим, политический курс, а работать будет уже некому. Покинувшие села и деревни туда не вернутся. Демографическую ситуацию без смены аграрной политики вообще невозможно будет поправить никак, — считает уральский фермер.

При этом цена на хлеб не зависит от урожая, сходятся во мнении аналитики и фермеры. Лидером по сбору пшеницы в России в 2024 году стала Ростовская область — аграрии собрали больше 10 млн тонн. Это 12,3% урожая от общего по стране объема. Регион опередил в рейтинге соседний Краснодарский край, сообщили аналитики агробизнеса АБ-центра. Но за год хлеб в Ростове подорожал на 20% — цена выросла на 16 рублей, посчитали специалисты Ростовстата.

— Рост цен на пшеницу имеет к этому крайне слабое отношение, — говорит гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка Дмитрий Рылько. — У нас рост цен на хлеб произошел за счет резкого роста зарплат в этой сфере, потому что стало не хватать людей на предприятиях и пришлось резко поднимать им зарплату. Наверняка выросла арендная плата, затраты на энергию и так далее. Всё это вместе приводит к росту цен на муку, на транспортировку. Потом многочисленные цены на ингредиенты тоже очень сильно выросли. Поэтому всё это сказывается на цене хлеба. Доля зерна в цене батона составляет процентов двадцать, не больше.

С ним согласен советник президента ТПП Ростовской области Юрий Корнюш.

— В булке хлеба стоимость зерна, муки — 25–30 процентов, я с этим соглашусь. Всё остальное — это коммуналка, горюче-смазочные материалы, логистика. К нам горюче-смазочные материалы завозят. Тенденция, к сожалению, сегодня такая: пока рост небольшой есть, — говорит Корнюш.

— Обеспеченность пшеницей у региона высокая, но она по себестоимости другая уже. Стоимость зерна уже такого дохода не дает, как раньше. Военная обстановка чисто связана. Надо регулировать цены, безусловно. Государство должно регулировать. Если на что-то из издержек растет цена, это обязательно вызывает рост цены продукта. Растет на горючее, на удобрения, на электроэнергию. Это всё взаимосвязано, — говорит Александр Родин, президент АККОР Ростовской области.

— Скажу так: мы не понимаем, что происходит, — признавался директор по внешнеэкономической деятельности компании «АзовЗерноТранс» Алексей Величко. — Никто не понимает, что происходит. Буквально месяц назад я побывал в стране под названием Вьетнам. Так вот, там, на наши деньги если перевести, дизельное топливо стоит 72 рубля. У нас — уже 67 рублей. У Вьетнама нет своих нефтедобывающих скважин, они не производят топливо, они его вынуждены импортировать — и тем не менее мы практически поравнялись с нашими братьями-вьетнамцами. [Почему топливо столько стоит в России] — вопрос первым лицам государства. Нужно задать, почему же мы так все-таки обдираем наш российский народ, — говорил Величко. — [Наша страна] добывает и нефть, и газ, и всё прочее, для своих граждан почему-то делает цену вот такую непомерно высокую.

Три-четыре года назад дизтопливо стоило по 40 рублей, отметил директор по внешнеэкономической деятельности компании «АзовЗерноТранс». Он прогнозирует, что дизтопливо продолжит дорожать — а значит, издержки будут расти еще.

Пшеница не приносит фермерам желанной прибыли — поэтому в российском сельском хозяйстве уменьшают площади под озимые, говорит гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрий Рылько.

— Сокращения в несколько сот тысяч гектаров имеют место быть, — сообщил Дмитрий Рылько. — В разных регионах России разная ситуация по маржинальности — в зависимости от того, кто сколько произвел и сколько вложил. Но понятно, что в целом рентабельность хромает в производстве зерновых. В центре как пшеница была с самого начала сезона была убыточной, так и сейчас остается в убытке. На юге пшеница рентабельна, но рентабельность серьезно снизилась в сравнении с тем, как наши аграрии привыкли. В Сибири пшеница прибыли не дает, мягко говоря.

При этом рентабельность пшеницы на юге снизилась на десятки процентов, сообщает гендиректор ИКАР.

Донской фермер Александр Грищенко в этом году в два раза уменьшил площадь под озимой пшеницей.

— Мы сеяли почти тысячу гектаров, потом уменьшили до 400 гектаров, потом сейчас уже 300 гектаров, — признается Грищенко. — Это из-за нерентабельности. Кому она нужна? А за так отдавать ее, понимаете, нет смысла. Мы бобовые стали больше сеять, кукурузу, подсолнечник.

В разы уменьшили площадь под озимой пшеницей и в фермерском хозяйстве Павла Тарадина. Причина та же: убыточность. Зерно Тарадин сдавал экспортерам.

— Мы всегда половину засеивали пшеницей, а сейчас и третью часть не засеяли. Сейчас 30% мы засеяли от всего севооборота, а раньше — 50–60%. То есть половину меньше, чем раньше, — говорит Тарадин.

— В некоторых регионах зерновые маржинальны, в некоторых — в плюсе, в некоторых — в минусе, где-то еле-еле — имеют рентабельность уровня четырех процентов. На юге, конечно же, всегда всё лучше. Но рентабельность масличных в разы выше, чем рентабельность пшеницы. В целом рентабельность масличных в разы выше зерновых, — говорит аналитик Владимир Петриченко, гендиректор компании «ПроЗерно».

Он уверен, что в новом сезоне Россия получит меньше зерна, чем в предыдущие годы.

— Мои расчеты по прогнозу урожая зерновых не такие бравурные, — признается аналитик. — Получим около 124–125 миллионов тонн зерновых — это без учета ДНР, ЛНР, Запорожской и Херсонской областей. Надо всегда это подчеркивать. Допустим, Росстат нам показал, что в 2024-м году мы собрали 125,86 миллиона тонн без учета этих территорий. В 2025 году мы, наверно, соберем где-то 124,7 зерновых. Из них пшеницы в прошлом году Росстат показал 82,4 миллиона тонн. В 2025 году у меня пока прогноз стоит 79,3 миллиона тонн.

В России наблюдается тенденция на снижение производства пшеницы, следует из данных аналитического агентства «СовЭкон». В 2022 году, когда Россия собрала рекордный урожай зерновых, аграрии намолотили 104 миллиона тонн пшеницы. В 2023 году растениеводы собрали 92 миллиона тонн пшеницы, а в 2024-м — уже 82 миллиона тонн. Прогноз на наступивший год еще ниже: Россия получит 78 миллионов тонн пшеницы, считает гендиректор «СовЭкона» Андрей Сизов.

Он прогнозирует, что, если государство не отменит пошлины, Россия может стать в среднесрочной перспективе вместо экспортера зерна — импортером.

— Нельзя отнимать деньги у бизнеса и ожидать, что он не будет на это реагировать, — говорит Сизов. — Отбирают 20−30% выручки. Наш прогноз по производству пшеницы на следующий год довольно пессимистичный.

Фермеры не верят, что ситуация наладится.

— Такое впечатление, что это специально, чтобы уничтожить весь мелкий класс фермерский, — говорит Алексей Жданов. — Может быть, негде деньги на боевые действия брать? Вот этот вариант может быть. И после наступления мира лучше не будет. Потому что опять нужны будут деньги, надо всё это восстановить, построить. Вторая проблема нарисуется: сколько разрушенных городов и деревень.

— Бананы будем выращивать, — шутит Николай Глазырин, фермер из Чертковского района. В марте 2025 года Минсельхоз РФ сообщил, что планирует включить бананы в список сельхозпродукции и ввести господдержку на их производство. — Пшеница нам не нужна, подсолнечник не нужен, надо бананы выращивать. Видимо, бананы будут рентабельнее, чем пшеница и подсолнечник.

Фермер первой волны Хугас Багаджиян думает продать остатки зерна и закрыть хозяйство. Пока он придерживает урожай: ждет хорошей цены.

— Пока не могу закрыть свое ИП. Закрою, как зерно реализую. А когда — только бог ведает. Может, через 20 дней, а может, через два месяца. И в тот же час я закрываю ИП, и всё — прощаюсь с сельским хозяйством, — говорит Багаджиян.

— Не знаю, как при таких условиях работать, — признается фермер Александр Грищенко. — Да мне чего думать, мне уже 75-й год. Я 54 года на земле проработал, в сельском хозяйстве. Мы 54 года ждали доброй жизни — так и не дождались. Мои родители — точно такая же песня: ждали-ждали светлого будущего, не дождались. Похоже, и дети наши, и внуки не дождутся этого светлого будущего в сельском хозяйстве. Я думаю, по всей стране так.