Воланд против Сталина: Фима Жиганец рассказал о своей новой книге «Вселенная Мастера и Маргариты»

Ростовский филолог Александр Сидоров известен широкой публике как исследователь уголовно-арестантской истории и фольклора, литературовед и поэт-переводчик. Всё это позволило ему выпустить в 1995 году под псевдонимом Фима Жиганец сборник «Классическая поэзия в блатных переводах», где с его легкой руки на фене заговорили Шекспир и Пушкин. Затем вышла серия книг по истории профессиональной преступности в России, четырёхтомник очерков по песенному фольклору, ряд исследований в области пушкинистики и шолоховедения. И вот теперь он представил свою новую книгу, которая называется «Вселенная Мастера и Маргариты». Над ней Александр работал 16 лет.

— Зачем нужна еще одна книга о романе Булгакова? В чем ее ценность?

— Сейчас стало модно считать, что «Мастер и Маргарита» — это такая попса, сказка про любовь в сталинские времена с мистическим уклоном. Примитивный романчик, читаный-перечитанный, и разъяснять там в общем-то нечего. Причём в беседах со мной нередко эту мысль озвучивают люди с филологическим образованием.

Однако «примитивный романчик» не пишется 12 лет. Эта книга насчитывает от 5 до 11 редакций — исследователи до сих пор спорят о том, как он менялся.

Чтобы понять этот роман, понять автора — нужен такой колоссальный труд, что проще отмахнуться и сказать — тьфу, ерунда, бред мистический.

Уровень мышления и знаний современного читателя зачастую чудовищен. Поэтому от него многое в романе ускользает. Люди не знают эпохи, быта, событий, на фоне которых писался роман. И не понимают, какой мощной фигурой был Булгаков. Я слышал такую оценку: «Ну, Булгаков же был журналистом, книги читать не любил, у него даже приличной библиотеки не было». У меня слов нет. Хотя вот недавно в споре с «литературоведом» услышал от него: «Ну разве сын ворошиловградского машиниста Шолохов мог написать «Тихий Дон»?». То есть человек даже не знает ничего о Шолохове (какой Ворошиловград, какой машинист?!) и, я просто уверен, «Тихого Дона» толком не читал.

Очень многие книги, посвященные Булгакову, отличаются высокой степенью зауми. Как будто чем сложнее термины — тем значительнее станет то, что автор пытается сказать. Но, когда перекладываешь заумь на нормальный язык, получается «мама мыла раму». Я хотел в своей книге изложить сложные вещи простым языком.

Моя книга состоит из очерков, которые написаны в жанре историко-литературного детектива. Берем тему и начинаем её раскручивать. Собираем улики, ищем аргументы. Да, одни считают так, а у этих — другая версия. Сравниваем свидетельские показания. А что на самом деле? Какие ваши доказательства? Так удается погрузиться в тему куда глубже.

Многие булгаковеды исследуют в первую очередь текст. И лишь отчасти — биографию писателя, связанную с романом. Но это не совсем верно, точнее, очень неполно и поверхностно. С моей точки зрения ростовчанина.

— У ростовчан особый взгляд на вещи?

— Ростовский взгляд — пощупать своими руками, увидеть все самому. Мне интересно, что ты думаешь, но всё же ты мне дай потрогать, дай посмотреть, убеди меня. Не как Тереза Мэй: «Вот они виноваты, они сотрудники ГРУ, потому что никто другой не мог этого сделать!». Это не доказательство.

Например, возьмём время действия романа. Каждый исследователь называет точные даты, аргументирует их, но, когда начинаешь пристально всматриваться и вникать в эпоху, в быт, убеждаешься: в этом году, месяце, в этот день ничего подобного быть не могло. Я показываю читателю, что время в романе — амбивалентно. Эпохи 20-х и 30-х годов, события, которые уже прошли, и события, которые еще не начинались, — они сосуществуют в одном пространстве.

Для этого я выяснил все тонкости быта, политики, биографические данные тех лет.

В самой первой главе — «Никогда не разговаривайте с неизвестными» — литераторы подходят к ларьку «Пиво-воды». И уже здесь — первая загадка, потому слиты две реальности: ларёк начала 30-х и газированная тележка середины 30-х годов. И ассортимент, и даже то, как мыли посуду, всё это не могло быть в одно и то же время.

Или, например, похороны Берлиоза — когда это было? Начинаешь изучать, как хоронили людей с 20-е по 30-е годы, как это менялось. И понимаешь, как взаимоисключающие реальности находят место в романе.

В этом и есть наш ростовский подход. С одной стороны, — в нас духовность. А с другой, — купеческая практичность. Что ты мне сказки рассказываешь? Покажи мне! Расскажи! Докажи! А я с буду с тобой ещё поспорю. И это будет правильно. На это и рассчитана книга!

— Книги о романе Булгакова обычно называют — «Тайны Мастера и Маргариты», «Загадки», «Секреты».

— Я назвал свое исследование «Вселенная Мастера и Маргариты». Когда Белинский назвал «Онегина» энциклопедией русской жизни, над этим смеялся Писарев. Дескать, что за энциклопедия, обрывки дворянской жизни да обрывочные зарисовки! Но «Онегин» — именно энциклопедия. Вот и булгаковской роман — энциклопедия, только советской жизни. Масса потрясающих вещей поданы как бы исподволь. На них не обращаешь внимания, когда читаешь. А когда начинаешь углубляться, читать рукописи и сравнивать — удивлению нет границ.

— Вы читали и рукописи Булгакова?

— Конечно. Всё, что доступно. Даже в центральной московской библиотеке есть не все рукописи. Некоторые исчезли таинственным образом, кое-какие варианты некоторые булгаковеды считают случайно собранными и даже поддельными. Но есть свод этих рукописей, и он не раз издан.

Например, «Князь тьмы», «Мой бедный, бедный мастер», «Великий канцлер». Там рукописи и отрывки, отдельные главы, первая полная рукопись. Изданы дневники и воспоминания всех трех жен Булгакова. Но что характерно — позднее издание дневника Елены Нюренберг отличается от первого. Что-то она сама выкинула, что-то по каким-то соображениям переписала. Некоторые объясняют: «Не хотела перегружать читателя бытовыми подробностями». Но это ведь самое главное, это то, что нужно!

Еще один любопытный вопрос — почему Булгаков не использовал образ метро? Ведь это настолько впитывается в роман! Огромная буква «М», горящая над входом в «подземное царство». Потрясающие залы, колонны. Причем первая станция метро открылась в день рождения Булгакова. Его семья обожала метро и часто на нем каталась. Что интересно: почти все эпизоды, связанные с метро, которые были в первых изданиях дневника Елены Сергеевны, — ушли из поздних.

Мое исследование, с одной стороны, — о Мастере, о религиозных мотивах в романе, о политике. Но с другой, — это рассказ о нашей стране в в эпоху Сталина, о нашем быте, о нашей истории и о том, как это нашло свое отражение в книге.

— Дмитрий Быков высказал мысль, что Воланд — как минимум отражение Сталина, если не сам Иосиф Виссарионович.

— В некоторой степени. Но в нескольких редакциях Воланд сталкивается напрямую с военными частями, которые пытаются его уничтожить. Проводят химическую атаку, обстреливают Воланда. Откуда ведь свист Коровьева в конце книги, который кажется не очень понятным? Просто свистнул «для потехи»? В первых редакциях он свистит в ответ на атаку «сталинских соколов» и химотряда, свистом сносит часть Москвы-реки, тонут люди, гибнет мотоциклист. Но этот эпизод в последнюю редакцию романа не вошел.

В Воланде есть какие-то черты Сталина, но Воланд — это не Сталин. Воланд не то чтобы мягче, он иной. Хотя они в чем-то близки, и методы Воланда иногда близки к сталинским.

Мало кто знает, но Булгаков был государственник и сталинист. Об этом есть воспоминания, и свидетельства, как он в спорах защищал Ивана Грозного и его методы, без которых, по мнению Булгакова, держава развалится.

— Почему вы решили издать книгу самостоятельно?

— Я начал писать ее после сериала Бортко, потому что сериал мне активно не понравился — абсолютное непонимание смысла романа. Чудовищная нелепость! Вместо Бегемота — какой-то волосатый карлик! Это же кошмар. Арчибальд Арчибальдович в романе — с острой пиратской бородой — его обрили! Ещё и глаз перевязали, чтобы на сделать ресторатора похожим на пирата! Убрали сцены с волшебным глобусом и живыми шахматами. Причём режиссёр объяснил: живые шахматы уже были в «Гарри Поттере»! Это уже на грани маразма.

Это «Айн, цвай, драй» — вместо «Эйн, цвей, дрей!», которое произносит Фагот, — отвратительно. А ведь за этим стоит целая история! Ведь в начале ХХ века существовал пародийный ансамбль, который создал Иван Вольский — дед актрисы Ольги Волковой. Этот ансамбль исполнял пародии на романсы, например, «Очаровательные глазки» они исполняли как «Очаровательный носочек» — и после каждого куплета группа подпевала, произносила: «Эйн, цвей, дрей!», вот откуда взялась эта фраза!

И тогда я понял, что надо все это пояснить. Я написал книгу, выставил несколько глав в Сети, и ее сразу купило издательство «Эксмо» — заплатили гонорар, взяли на семь лет эксклюзивные права. Но книга так и не вышла.

И это к лучшему, потому что не только накопился новый материал, но и форма подачи стала иной. И в прошлом году одно из крупных питерских издательств предложило мне заключить договор. Литературный редактор писала похвалы, говорила, что получила второе филологическое образование, прочитав мою книгу. А потом я увидел, какие условия предлагают питерцы — ну фактически отдать исключительные права за нищенский гонорар. И еще масса унизительных требований. Не понимаю — зачем? Мне важно было издать книгу. И я решил сделать это за свой счет.

Товарищи помогли с первым тиражом. Будет и второй, и третий. Оказалось, что людям она интересна. А значит, последует продолжение очерков — и о волшебном глобусе, и о живых шахматах, и о Сталине, и Кинг-Конге, и о многом другом.