«Этот герой сжег мать и сестру». История вагнеровца с Дона, посмертно награжденного «за отвагу»

Про Романа Лазарука точно известно, где тот был последние восемь лет. В 2014-м Лазарук в пылу семейной ссоры сжег заживо мать и младшую сестру и попал в колонию строгого режима. Но положенные 17 лет не отсидел — в сентябре 2022-го присоединился к ЧВК «Вагнер», а в декабре погиб под Бахмутом. Посмертно получил медаль «За отвагу». В феврале его похоронили рядом с военными. Корреспондент 161.RU Ирина Бабичева рассказывает, как похороны Лазарука встретили в шахтерском городке Донецке Ростовской области.

Над могилой 32-летнего Романа Лазарука развевается российский триколор. Романа похоронили на центральном городском кладбище. К кресту прикреплена фотография: мужчина в олимпийке с тремя полосками стоит на фоне неба и облаков, сжимая в руках четки. Но это отредактированный снимок — в оригинале за спиной Лазарука висят тюремные куртки и стоит двухъярусная кровать. Фото сделано во время одной из первых ходок Лазарука. У него их было три.

В первый раз Роман сел вскоре после окончания школы: обнес дом знакомого, вспоминают его бывшие соседи. Во второй — за избиение собутыльника. В третий раз Лазарука посадили за нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших смерть двух человек. Это были его мама и младшая сестра.

Алевтину Васильеву и Марину Лазарук похоронили на старом кладбище, которое местные называют «двадцаткой». Карты не знают такого названия. Это просто погост, который прилегает к микрорайону шахты «Западная», где жила семья.

«Из жизни ты ушла мгновенно, а боль осталась навсегда», — гласит эпитафия Марине. Это не совсем так. Девушка девять дней боролась за жизнь. Мать скончалась в больнице на четыре дня раньше.

У надгробия Алевтины Васильевой ничего нет. На памятнике Марины — выцветшие пластиковые цветы, принесенные друзьями и соседями. На могиле Романа — свежие гвоздики и венки от родственников. Российский триколор над крестом — такой же, как и на десятках могил военнослужащих, лежащих в одном ряду с Лазаруком. Местные называют этот участок Аллеей Героев.

Дом семьи Лазарук стоит на окраине Донецка — до границы с ЛНР восемь минут езды. Единственное окно, выходящее на улицу, заколочено. Стены растрескались, кое-где от фасада отвалились бетонные куски. Залатать некому: с 2014 года в доме никто не жил.

Хозяйка дома Алевтина Васильева работала на шахте по добыче антрацитового угля «Западная». Овдовела в 33 года, когда у мужа случился сердечный приступ. На руках остались двое детей-школьников. Роман и Марина учились в местной школе № 7.

Шахтерской зарплаты не хватало. Поэтому после смены Алевтина шла в огород. Выращивала овощи, делала закрутки. В свободное время она крючком вязала топы и платья. Алевтина и дети спали на подержанных кроватях, которые им отдали друзья семьи.

Ее дочь Марину соседи запомнили послушной. Даже в 22 года девушка возвращалась, только стемнеет и мама позовет домой. После школы девушка поступила в местный техникум.

Роман же, по словам соседей, рос хулиганом. Бросил учебу после девятого класса, не получил профессию и никогда не работал. Соседка семьи Татьяна Борзикова слышала, как однажды на просьбу матери найти себе дело 24-летний Роман фыркнул: «Я дурак, что ли, чтобы работать?»

В армию Лазарука забрать не успели — посадили за кражу на два года. Роман еще был несовершеннолетний. В приговоре Донецкого городского суда указано, что до августа 2010 года Лазарук отбывал наказание в исправительной колонии соседнего города Зверево. Через год после освобождения сел снова — за нанесение тяжких телесных. Лазарук ударил знакомого кулаком в лицо, а когда тот упал, трижды ударил ногой по голове. Ему дали два года и 10 месяцев в колонии строгого режима.

— Очень часто говорил: «Ты меня родила — ты меня и корми», — вспоминает Романа его соседка.

— Алька говорила: он хочет водить [девушек], красиво жить и не работать, — говорит другая соседка Наталья Алексеенко. Она тоже слышала крики Романа, что Алевтина обязана содержать сына.

— А на что он жить собирался? — спрашиваю.

— Воровал.

— Деньги мать всегда прятала, — вспоминает лучшая подруга Марины Дарья Лаврищева. — То карточки кредитные у матери тащил, обналичивал, а мать кредиты потом выплачивала, то золото [в ломбард сдавал].

Во время второго срока Роман завел переписку с местной девушкой. Марина рассказывала подруге, что брат собирается выйти из колонии и привести ее в дом.

— Маринка говорила, [что он писал родным]: «Я выхожу скоро, с девушкой приду жить, собирайтесь, место освобождайте — нахер из дома». Но он пришел, а она его не дождалась, — рассказывает Дарья.

Они с Мариной жили рядом. Родители девушек работали на одной шахте, и с детства они были подругами. Обе учились в одной школе, потом — в местном техникуме. Однажды девушки вместе сидели за компьютером, делали уроки, и зашел Роман. Толкнул сестру, а когда та упала и возмутилась, ударил ее стулом по голове.

— Разбил ей голову и сам, видать, не ожидал, что переборщил, — говорит Дарья. — Ударил сильно, она лежала на полу. Притащил зеленку. А Марина на тот момент блондинкой была. Говорю: «Куда ты ей зеленку на белые волосы? Неси что-нибудь кровь останавливать». Мы с ним вдвоем кровь пытались остановить и вытереть. Говорю: «Ты зачем ее без конца лупишь?» А он: «Чтобы когда ее на улице будут бить, она не была слюнтяем». Пытался ее так воспитать.

После того случая Дарья старалась домой к подруге не заходить. Летом Марина уезжала на заработки в Геленджик — работала в дартсе, продавала сувениры, была официанткой в кафе. В материалах уголовного дела Романа Лазарука приводятся свидетельства его двоюродной сестры Наталии Васильченко. По ее словам, Марина избегала встречи с братом и поэтому уезжала на заработки. Васильченко отметила, что Роман становился агрессивным из-за алкоголя, а Алевтина боялась сына и даже мечтала купить ему отдельную квартиру.

В 2014 году Роман освободился из колонии и вернулся домой. Марина работала в Геленджике, когда соседи позвонили ей и сказали, что Роман душил маму в огороде. Их разняли. Марина оставила работу и вернулась домой.

Дом Лазаруков — это кухня площадью три с половиной квадратных метра, прихожая и две комнаты, одна из которых в полтора раза больше другой. Освободившись, Роман выгнал маму и сестру в маленькую комнату, а сам занял большую. После этого Алевтина перетащила свою кровать на кухню.

Однажды Татьяна Борзикова проснулась от соседских криков. Алевтина звала на помощь, просила вызвать полицию. Потом мать передумала: испугалась сына.

— Непутевый. И хамло такое было, — говорит Татьяна о бывшем соседе. — Подошла, а у них шеи разодраны — красные такие полосы. Видно, дрались, хватались. А он — мне: «Че вы сюда зашли? Это приватизированное жилье, покиньте территорию». Спокойный такой. Алька: «Да замолчи». И опять цапаются, а он стоит весь на понтах.

Алевтина Васильева признавалась соседям, что спала одетая, а под кроватью держала сумку с документами, чтобы в случае чего быстро выйти из дома.

У Лазарука не было машины, но парень унаследовал отцовский мотоцикл. Почти не ездил, но часто его ремонтировал, вспоминает Дарья Лаврищева. Бензин Роман держал в доме. Соседки неоднократно слышали угрозы Лазарука — он кричал, что обольет маму с сестрой бензином и сожжет.

Несмотря на всё, Алевтина любила сына больше, чем дочь. Дарья Лаврищева говорит, что не раз замечала: в разговорах мать чаще обращалась к Роману и всё ему прощала.

— Мать есть мать, конечно. Даже когда в тюрьму попадал, из последнего ему чай, носки, печенья, передачки в тюрьму отправляла, — говорит Лаврищева. — Дома содержала: одевала, обувала, кормила. Она до последнего его любила и никогда эту любовь не скрывала. Что он такой неудачный получился, [тоже] не скрывала, но она всегда к нему была расположена.

Роман ревновал маму. В последние годы Алевтина встречалась с местным мужчиной Виктором. Жили раздельно, виделись в соседнем городе Каменск-Шахтинске. Виктор работал в столичном метрополитене вахтовым методом: месяц — в Донецке, месяц — в Москве. Вместе они ездили на рынок, Виктор привозил им продукты. Роман попрекал маму тем, что она «уже забыла его отца», говорит Дарья.

Когда Алевтина завела пекинеса, Роман возненавидел и собаку.

— Пьяный пришел, притащил домой живую курицу. Украл у соседей, принес домой, лег с ней спать в обнимку. [Маме сказал]: «Ну ты же с собакой со своей живешь. Я тоже вот завел хозяйство», — пересказывает Дарья слова Марины после того случая.

26 ноября 2014 года Марина прибежала к Даше в слезах. Была десятая годовщина смерти отца. Роман снова кричал и дрался. За пару дней до этого девушка с мамой убирались. Нашли на веранде банку, в которой было что-то похожее на листовой чай. Пахло странно, подумали, что испортился, и выбросили. Оказалось, то была травка Романа.

Дарья успокоила подругу, и они стали печь булочки с изюмом. Выпечка не поднялась, поэтому Лаврищева предложила подруге заново замесить тесто. Но Марине позвонила мама. Сказала, что Роман свернул собаке шею, а ее стал избивать. Алевтина закрылась в комнате и ждала дочь. Марина накинула куртку и пошла домой. Было девять часов вечера, вспоминает подруга.

Через полчаса Наталья Алексеенко — соседка Лазаруков — услышала, как кто-то стучится в окно. Оторвалась от телевизора, отодвинула занавеску и отпрянула. Руки стучавшей были в крови.

— Я не узнала Марину. Во-первых, вся черная. Погода-то зимняя, а она раздетая. И бюстгальтер: одна чашечка есть, а второй нету, сгорела. А она бежит сюда, — Алексеенко машет рукой в сторону двери. — Я не открываю. «Вы кто?» — «Теть Наташ, это я, Марина. Вызовите скорую! Мы горим». Развернулась и убежала.

Наталья позвонила в скорую, пожарным и в полицию. Татьяна Борзикова тоже вышла помогать соседям. Алевтина и Марина сидели под деревьями перед домом, обхватив себя руками. Соседки вытащили одеяла, пальто — укутали их. Когда приехали две пожарные машины, уже полыхала крыша.

— У матери спрашиваю: «Аль, ну как так? Втроем дома. Вы что, не видели, что горит?» — вспоминает Татьяна. — Она молчала. А Рома ходил взад-вперед, у него были истерические крики: «А-а-а-а!» Они еще тут сидели на приступках, он рядом с ними присел и заорал. И Аля говорит: «Убери эту сволочь». С такой злостью сказала.

Вслед за пожарными приехали полицейские, говорит Наталья. Когда добрался медицинский уазик, дорога была заставлена машинами пожарных и силовиков. Фельдшер предложил обгоревшим женщинам самостоятельно пройти к машине скорой помощи. Марина встала и пошатнулась. Татьяна ее подхватила, отвела в машину. Алевтина Васильева сказала, что не может идти, и ее понесли на носилках.

Ночная тьма скрывала, насколько обгорели мать и дочь. Но когда соседка заглянула в салон скорой, то обомлела. Алевтина Васильева лежала на спине с поднятыми руками, а от ладоней до локтей свисали куски отслоившейся кожи.

— Еще она голову повернула, и я подумала: где у нее глаза? Они все черные были. Белков не было, — вспоминает Борзикова. — Ее начали колоть. Стонала. Марину тоже завели, а Роман был [почти] целый — у него только руки [обгорели].

Фельдшер предложил Лазаруку подождать другую машину скорой помощи, но тот забрался в салон — сказал, что не хочет оставлять близких.

Дарья Лаврищева о пожаре узнала утром — ей позвонили соседи. К подруге и ее маме девушку не пустили: обе лежали в реанимации и были в коме. Врачи попросили привезти мази и клеенки для лежачих больных.

В материалах уголовного дела сказано, что у Алевтины обгорели лицо, шея, туловище, руки и ноги. Врачи зафиксировали, что ожоги покрыли 65 % тела. Марина обгорела чуть меньше: половина лица, туловища, рука и нога.

Роман Лазарук оказался в травматологическом отделении. Навещавшая его Наталья Борзикова вспоминает, что ожоги были точечные, каплевидные — это горели брызги бензина. Врачи отметили, что от огня пострадало 3 % кожи лица Романа, обгорели кисти рук.

Дарья тоже навестила Романа. Спросила, как начался пожар. Подруга Марины не понимала, как кухня могла вспыхнуть так, чтобы три человека сразу не заметили огня. Роман ответил, что смотрел телевизор в своей комнате, вышел на запах гари, увидел пожар и вывел маму с сестрой из дома. Дарья ему посочувствовала и предложила помощь. Они спустились в аптеку, Лаврищева купила лекарства, оставила денег и уехала.

Вечером Дарья вернулась в больницу с тормозком для Романа — привезла еды и сигарет. Они вместе пошли к дверям реанимации. Роман вызвал врача, спросил, как мама и сестра. Доктор ответил, что пострадавшие еще в коме, Алевтину, скорее всего, не спасут, а если и случится чудо, то она останется ослепшей. У Марины был другой прогноз: врач считал, что молодая девушка с крепким сердцем скоро очнется и, скорее всего, выкарабкается.

После разговора с врачом Роман попросил Дарью сходить на пепелище, найти его документы, если те уцелели, и привезти какие-то вещи. Лаврищева уверена, что Лазарук тогда понял серьезность случившегося и решил сбежать.

Пока Дарья добиралась из больницы домой, в себя как раз пришла Марина. Она рассказала врачам, что это брат облил их с матерью бензином, а часть горючего плеснул на печь — так двух женщин охватило пламя. К девушке вызвали следователя, который снял ее показания на видеокамеру. Запись дала начало уголовному делу. Когда пришли с этими показаниями к Роману, тот сразу признал вину. К палате Лазарука приставили охрану, а выписали прямиком в СИЗО.

Следствие установило: Роман Лазарук был пьян, когда начался пожар. В материалах уголовного дела отмечено, что он «имел умысел причинить тяжкий вред здоровью матери» и небрежно относился к ее возможной смерти.

«Взял пластиковую бутылку объемом 1 литр, в которой хранился бензин, умышленно вылил часть находившегося в бутылке бензина в лицо, в область органов дыхания и зрения [матери]. При этом находящаяся рядом [сестра] попыталась словесно остановить происходящее, однако Лазарук в ответ на указанные действия [сестры] вылил оставшийся в бутылке бензин на голову последней, при этом часть выливаемого им бензина попала по неосторожности на находившуюся в комнате печь», — сказано в материалах уголовного дела.

30 ноября 2014 года Алевтина Васильева скончалась, не приходя в себя. Ее похоронили в закрытом гробу. Соседи говорят, что похоронами занимался Виктор — мужчина, которого Роман отказывался принять в семью.

Дарья Лаврищева открыла сбор денег на помощь Марине. Скидывались соседи, друзья, студенты техникума. Подруги девушки дали объявление в местную газету, писали в соцсетях о происшествии. За три дня собрали около 50 тысяч рублей. Эти деньги планировали потратить на реабилитацию и психолога для Марины.

В начале декабря Марину Лазарук перевели в ростовскую БСМП. Близкие увидели ее только перед транспортировкой. Девушка что-то шептала, и Наталья Алексеенко склонилась над ней.

Марина спросила: «Как мама?» Ей не сказали, что мамы больше нет. Врачи просили оберегать пациентку от потрясений.

4 декабря 2014 года девушка умерла от острой пневмонии, начавшейся из-за внутренних ожогов. За телом поехала ее двоюродная сестра Наталия Васильченко. Вместе с Дарьей они похоронили Марину. Деньги, собранные на реабилитацию, потратили на похороны.

Марину Лазарук, в отличие от матери, хоронили в открытом гробу. Тело обернули пленкой, чтобы сукровица не текла, рассказывает Дарья. Марина не была замужем, поэтому в гроб девушку положили в свадебном платье. Наряд выбрала Дарья. Сгоревшую щеку Марины прикрыли слоями фаты.

Восемь лет на страничке Марины во «ВКонтакте» знакомые пишут скорбные посты и прикрепляют их общие фото. «Как всегда, тебя бы крепко-крепко обняла, ты всегда в этот момент начинала кряхтеть, как старушка». «Моя хорошая! Безумно скучаю, люблю тебя». «Ты мне снилась на днях, я до сих пор слышу твой смех. Никак не верится, что не увижу тебя онлайн».

После смерти сестры Роман отказался от своих признательных показаний. В суде заявил, что лежал на диване в своей комнате, услышал крики из кухни, выглянул и увидел пожар. Он настаивал, что сам вывел из дома и потушил горящую мать и сестру. Роман утверждал, что пожар устроила Марина.

Вот что записала секретарь Донецкого городского суда, фиксируя показания Лазарука: «Мать и сестру бензином не обливал. Отчего произошло возгорание, ему не известно. Сестра говорила, что он, то есть подсудимый Лазарук Роман, облил ее и мать бензином, отчего они загорелись. Она могла всё что угодно придумать. Может, ей это приснилось. Он [сестру] в тот день вообще не видел. Он к пожару никакого отношения не имеет. У него на веранде не хранился бензин. Следователю просто так пояснял, что у него был бензин. Всё, что до этого пояснил следователю, надумано».

Лазарук утверждал, что дал признательные показания по двум причинам. Во-первых, находился в тяжелом состоянии и под воздействием лекарств, когда давал первые показания. Но заместитель главврача донецкой ЦГБ в суде опроверг это.

Еще Роман говорил, что пожар случился из-за Марины, а он взял вину на себя, чтобы оградить девушку от тюрьмы, а раз она умерла, то сидеть за нее не собирается. Лазарук утверждал, что никогда не угрожал сжечь маму и сестру, скандалов с мамой у него никогда не было.

В суде показали видеозапись с показаниями Марины. Семь опрошенных судом свидетелей сообщили, что Роман кричал на маму, угрожал сжечь.

Потерпевшей по делу была признана двоюродная сестра Марины и Романа Наталия Васильченко. Она рассказала корреспонденту 161.RU, что поговорила с Романом в больничной палате и записала беседу на диктофон, а запись передала следователю. На ней Роман признавался, что поджег сестру и маму. Аудиозапись приобщили к материалам дела. Еще в доме провели экспертизу — она подтвердила слова Марины.

Смягчающих обстоятельств для Лазарука суд не нашел, квалифицировал его действия как рецидив и дал 17 лет лишения свободы в колонии строгого режима. Он сидел в ИК-2 Ростова-на-Дону, рассказывает его двоюродная сестра Наталия Васильченко.

Спустя два года после приговора к Дарье Лаврищевой заглянули друзья Романа.

— Передали его сообщение: что я тварь и когда он выйдет из тюрьмы, на кусочки меня порежет, так же сожжет и кто только меня насиловать не будет, — говорит Лаврищева. — А мне-то что переживать? Ему еще [оставалось] сидеть и сидеть.

В начале сентября Роман Лазарук позвонил двоюродной сестре и сказал, что собирается наняться в ЧВК «Вагнер» вместе с другими заключенными его колонии. Почему — не пояснил. Васильченко стала его отговаривать, но Роман не послушал.

6 сентября сообщил сестре, что уже находится под Луганском. В последний раз Лазарук звонил Наталии 19 сентября. Сказал, что у него всё хорошо, и пропал. Сестра стала его искать, писала в луганские сообщества во «ВКонтакте». Ответа не было.

Наталия рассказывает, что 28 января ей позвонил сотрудник ЧВК и сообщил, что Роман Лазарук погиб 17 декабря — получил осколочное взрывное ранение головы, туловища и конечностей.

— Какой бы ни был, он мой брат, — говорит Наталия. — Что бы он ни натворил. Я же не могу сказать: «Да чтоб ты сдох», правильно? Это его судьба, он ее строил. [В городе его порой] поливают до сих пор грязью: убийца, так ему и надо. Я таким его не считаю.

— А каким считаете?

— Нормальным человеком, который поехал и, может быть, искупил свою вину. Я считаю: достойно, что он сделал такой поступок. Награду просто так ему бы не дали. Ему дали награду «За отвагу».

Медаль вместе с положенными документами передали Наталии Васильченко как ближайшей родственнице. Сообщение о похоронах Лазарука разместили в батайском издании «Новость».

«В последних числах января в Донецк пришло печальное известие о гибели дончанина на Донбассе. В боях под Артемовском (так до 2016 года назывался Бахмут. — Прим. авт.) пал 32-летний Лазарук Роман. Он получил осколочные ранения, несовместимые с жизнью», — сказано в некрологе. Там нет ни слова о судимости Романа и гибели его родных.

Васильченко отказалась отвечать, получит ли она денежную компенсацию за смерть двоюродного брата. Наталия отметила, что семья хоронила Романа Лазарука самостоятельно. Памятники Алевтине Васильевой и Марине она тоже ставила сама, говорят соседи.

Корреспондент 161.RU спросил у замминистра региональной политики и массовых коммуникаций Сергея Тюрина, почему члена ЧВК «Вагнер» похоронили в одном ряду с военными. Тюрин ответил, что решения о захоронениях принимают в муниципалитетах, в каждом городе администрация решает это самостоятельно.

Первый замглавы администрации Донецка Оксана Забабурина не видит ничего плохого в том, что члены ЧВК лежат рядом с военнослужащими ВС РФ. По словам чиновницы, православный христианин не имеет права судить людей, которые «когда-то что-то сделали». При этом ей известно, что Роман Лазарук сжег маму и сестру, а завербовали его в колонии.

— На могилах ЧВК тоже флаги российские. Потому что они погибли на той же *****, — говорит Забабурина.

Чиновница говорит, что в муниципалитете нет документа о разграничении участков на кладбище, поэтому никакой Аллеи Героев тоже нет.

— У нас обычное городское кладбище. Земельный участок свободный, там хоронят и военнослужащих, и погибших ЧВК. <…> Ко всем одинаковый подход. Просто так получилось, что стали ребят рядом хоронить. Погибают ребята и родители либо жены говорят: мы хотим рядом с теми ребятами. Вот так это просто спонтанно получилось, что они рядом, — утверждает Забабурина.

Романа Лазарука похоронили без почестей, добавляет замглавы администрации города.

…Бывшие соседи и Дарья Лаврищева на похороны Романа Лазарука не пришли. Они уверены, что Роман завербовался в ЧВК, чтобы раньше выйти на свободу.

— Когда начали писать «герой погиб» и соболезновать, мол, бедный мальчишка, брала такая злость, — признается Дарья Лаврищева. — Обидно: невинные люди такой жестокой смертью погибли, их просто похоронили. А его — героем. Когда в газете сообщили, что Лазарук Роман погиб, я написала [в комментариях]: «Этот ваш герой сжег родную мать и сестру». Кто-то писал: «Как так?» Другие: «Он герой, вы не понимаете». Каждый считает по-своему. Но каждый это горе не пережил.

— Мы с детства привыкли: Аллея Славы — это там, где герои Великой Отечественной войны, те, кто заслуживает уважения, — говорит бывший сокурсник Марины. — А что сделал этот же самый Лазарук или другие ребята? Убили, украли, зарезали, изнасиловали, сели в тюрьму и вышли, чтобы дальше убивать. Да какие уж они герои?