Великое переселение на Дон. Правительство Голубева не знало об эвакуации беженцев — как оно пыталось справиться

После почти 15 лет губернаторства должность покинул Василий Голубев. Специальный корреспондент 161.RU Ирина Бабичева вспоминает самое важное и яркое событие за время управления Голубевым Ростовской областью. Речь про переселение беженцев с Донбасса.

О том, как это было и почему так врезалось в память — в колонке от первого лица.

Вспоминаю день, когда руководитель ДНР Денис Пушилин объявил эвакуацию населения Донбасса в Ростовскую область — и началось второе «великое переселение» в донской истории. Думаю, это было одно из самых серьезных потрясений, выпавших на правительство Василия Голубева. Глава региона не смог даже лично встретить и проверить, как разместили беженцев: во время эвакуации он болел ковидом и работал дистанционно.

— С сегодняшнего дня, 18 февраля, организован массовый централизованный выезд населения в Российскую Федерацию. <…> В Ростовской области готовы места приема и размещения наших граждан. Эвакуированные будут обеспечены всем необходимым. Для быстрого перехода на пунктах пропуска созданы все условия, — отметил Пушилин в обращении к жителям Донбасса. Аналогичное обращение к жителям ЛНР опубликовал и Леонид Пасечник.

В Донбассе явно поторопились называть выезд «централизованным», а Ростовскую область — готовой разместить беженцев. Вероятнее всего, Пушилин и Пасечник получили разрешение Владимира Путина на эвакуацию беженцев. Но даже пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков был не в курсе о происходящем в ДНР. Куда там донским чиновникам, которым предстояло «централизованно» размещать толпу. О том, что в донском регионе уже «готовы места» и беженцы «будут обеспечены всем необходимым», в правительстве Голубева узнали со всеми остальными — из обращения Пушилина.

Хорошо помню, как в тот вечер работала наша редакция. Мы не отрывались от телефонов — звонили и звонили, пытаясь хоть как-то подтвердить слова Пушилина. Никто ничего не знал. В областном правительстве и в приграничных районах к эвакуации не готовились. Представитель правительства Ростовской области Сергей Тюрин в тот вечер сказал, что «не обладает информацией» об эвакуации. «У нас тишина, муха не пролетала», — вторила ему глава Новониколаевского сельского поселения, расположенного на самой границе Матвеево-Курганского района с ДНР. «Никаких распоряжений не поступало», — говорили нам главы администраций донских городов — Каменска-Шахтинского, Донецка и Таганрога, позже ставшим «центром» эвакуации.

На фоне недоумевающих донских чиновников руководители Донбасса массово раздавали комментарии, что первые автобусы выедут в восемь вечера, и называли районы, с которых начнется эвакуация.

А глава региона Василий Голубев в это время болел коронавирусом и оставался на карантине. Уже после этих новостей он обратился к Путину. Президент послал Голубеву на подмогу врио главы МЧС Александра Чуприяна, чтобы «создать условия» для размещения беженцев, сказал Песков.

Я видела эти «условия». Спустя полчаса источник прислал мне список детских лагерей под Таганрогом, которых «срочно-обморочно» готовили к приему беженцев. И мы с фотокором Евгением Вдовиным выехали встречать первые донбасские автобусы.

Эти села — Дмитриадовку, Красный Десант, Рожок — патрулировали полицейские. Они останавливали нас и деловито проверяли документы. Со стороны Таганрогского залива тянуло сыростью. Помню сонного и замерзшего спасателя — он провел ту ночь на стоянке лагеря. Ждал беженцев, которых должен был встретить и разместить. Помню взъерошенного охранника лагеря в Красном Десанте. Он сбивчиво рассказывал, что горничных срочно прислали вечером стелить постели для беженцев.

А потом приехали первые автобусы — с номерами городских маршрутов Донецка. В салонах лежали даже на полу. Дети кутались в куртки так, как будто пытались целиком в них уместиться. Холод просочился в салоны автобусов. Пассажиры дрожали и надеялись на чай. Женщины прижимали к себе детей. Кто спал, кто плакал, кто сидел с мрачной решимостью на лице и обновлял на экране телефона новости. Было много детей. Пенсионеров. Женщин в пуховиках. Были и беженки, одетые в длинные шубки — они приезжали на своих автомобилях.

Выпускали всех, кроме боеспособных мужчин.

Мои пальцы от холода с трудом жали кнопки диктофона, а Женя Вдовин снимал и снимал, а потом поехал поближе к границе — фотографировать первый палаточный лагерь. Их поставили в ряды, натащили двухъярусных кроватей.

К утру в Ростовской области подготовили 143 пункта временного размещения, куда приехали почти 1700 беженцев. Голубев ввел режим ЧС. Чиновники поздней ночью звонили отельерам — просили разместить беженцев в гостиничных номерах бесплатно. На вопрос «А сколько будет беженцев?» чиновникам было нечего ответить. А что было отвечать? Президент поставил задачу — в регионе пытались ее выполнить, как могли.

В Ростове «уплотняли» комнаты в общежитиях для студентов. ДГТУ освободил целый корпус, в вузе рассчитывали разместить 765 беженцев. В шахтинском общежитии ДГТУ просили привезти детское нижнее белье и средства гигиены.

Василий Голубев тогда говорил, что пытается работать по аналогии с 2014 годом — когда тоже была эвакуация на Дон. Но несопоставимо менее массовая. Ростовская область примет 900 тысяч беженцев, цифру озвучили только на следующий день. Сделал это не Голубев, а РИА Новости со ссылкой на источники в экстренных службах. В пункты временного размещения Василий Голубев, конечно, не поехал — оставался на карантине.

Наш регион пытался справиться. Действительно пытался. Школьников из ДНР и ЛНР пристраивали в донские школы. Детей было много — почти треть эвакуированных. В следующие дни я лично видела, как жители Таганрога несли к пунктам временного размещения воду, еду, теплую одежду. В правительстве Ростовской области стали искать волонтеров и открыли точки сбора гуманитарной помощи беженцам. Не хватало полотенец, постельного белья, детского питания.

Регион не справлялся — и беженцев стали эшелонами отправлять в другие регионы России. Поезда шли из Таганрога. Город за два дня стал перевалочным пунктом.

Историческое заседание Совбеза, где советники «убедили» Владимира Путина защитить Донбасс, я смотрела в лагере вместе с беженцами. Путину внимали бабушки и дедушки. Молодые беженки с младенцами на руках. Не все пластиковые стулья перед телевизором были заняты: многие нервно ходили туда-сюда.

А потом они радовались: «Теперь наступит мир». «Россия нападет? Это бред», — говорила мне беременная сотрудница на госслужбе в ДНР, эвакуированная в Таганрог вместе с сыном и дочерью.

Никто не верил. Вглубь России уезжали с неохотой — думали, что незачем, раз скоро можно будет вернуться в родные города и села. Радовались отъезжающим волонтеры и спасатели. За трое суток они практически не спали, говорили мне спасатели. Они были уверены: после признания Россией независимости ДНР и ЛНР тяжелые времена минуют, и можно будет выдохнуть.

— Мы ж на стрессе, на адреналине, — говорил мне один из спасателей. За трое суток через его палатку обогрева прошли 10 тысяч человек. — Хорошо бы, конечно, нас пораньше предупредили, чтобы всё по-человечески подготовили. Хорошо, что уезжают подальше — мы рады помочь сколько можем, но наши возможности тоже ограничены. Так нам хоть полегче будет.

Уверена, что эта мысль в те дни не покидала и руководителей Ростовской области.