Отключение кислорода попало в медкарты погибших пациентов ГБ № 20. Власти Ростова это отрицали

Глава управления здравоохранения Надежда Левицкая заявила, что спецкомиссия администрации Ростова не нашла упоминаний о дефиците кислорода в историях болезни всех пациентов, которые погибли в 20-й горбольнице 11–12 октября. 161.RU получил копии нескольких медкарт: оставленные врачами записи говорят об обратном. По словам самих медработников, документальные подтверждения трагедии 11 октября стараются уничтожить.

Электронные и бумажные

После начала проверки сотрудников «двадцатки» заставляют чистить истории болезней и скрывать другие документы, которые могут подтвердить факт аварийного отключения кислорода, утверждают источники 161.RU в «красной» зоне. Опрошенные врачи общего отделения заявили, что по заданию руководства в ГБ № 20 пытаются скрыть факт отсутствия кислорода в отделениях. По их словам, медицинские документы исправляют.

Это подтверждают и врачи-реаниматологи. По словам Артура Топорова, дежурившего в роковую ночь, из историй болезни пропали дневниковые записи, которые врач оставил на смене.

— В электронных версиях всё осталось, а вот в бумажных исправлено. Я в этих историях не расписывался, — отметил Топоров.

Врачи отмечают, что подлинные записи должны сохраниться в историях болезни выживших пациентов. Многие из лежащих в больнице нуждаются в кислородной поддержке, поэтому для правки такого объема документов понадобилось бы гораздо больше времени. А его не было.

Опрошенные 161.RU пациенты не получали на руки собственные истории болезни.

— Возможно, [правке] подвергались какие-то отдельные. Они же хотели скрыть этот факт, а в тот день страдали все пациенты, — уточнил врач из отделения реанимации.

— Мы получили рапорты реаниматологов, их проверяют следственные органы. По объяснительным, которые нам давали из технической службы, перебоев с поставками кислорода не было, — утверждала Надежда Левицкая в последний день на посту главы горздрава. Ее уволили 27 октября.

В администрации города видели только бумажные истории болезней, и в них нет данных о проблемах с кислородом, заявила Ольга Барладян — ныне и. о. начальника управления здравоохранения Ростова. По ее словам, проверяющие запросили карты стационарных больных и получили сканы бумажных версий. Электронных карт в горздраве не видели — их, как утверждает Барладян, изъяли следователи.

161.RU изучил записи в электронных версиях медицинских карт.

— С 20:40 в кислородной системе отмечается постоянно низкое давление кислорода. С 22:50 ситуация усугубилась полным отсутствием кислорода в кислородной системе. В известность поставлен начальник госпиталя Титов Анатолий Петрович, — отмечено в одной из них.

Карточка другого погибшего:

— Общее состояние пациента ухудшается. Отмечается снижение SpO2 на фоне низкого давления подачи кислорода в системе.

В документах зафиксированы действия дежурных реаниматологов, которые боролись за пациентов, использованные препараты и данные о постоянной асистолии с кардиомониторов пациентов ковидного госпиталя.

Анатолий Титов, который почти месяц исполняет обязанности главврача ГБ № 20, не выходит на связь с редакцией. Однако факт отключения кислорода он уже подтвердил: на брифинге 26 октября Барладян коротко сообщила, что в объяснительной и.о. главврача сообщается, что 11 октября «какие-то перебои были».

Весной стал отцом, осенью умер

— Ко врачам не может быть претензий. А вот к чиновникам, которые не организовывают лечение в подобных случаях.... Вот это да. Врачи работают с тем, что дают. А дают им немного, — говорит Дарья Марченко, супруга самого молодого из погибших при отключении. — Я просто не представляю, какую выдержку надо иметь, когда столько людей задыхаются, а ты, в общем-то, не можешь помочь.

Николаю Марченко было 29 лет. Пять последних мужчина провел с Дарьей. Вдова не снимает помолвочное и обручальное кольца, а кольцо мужа носит на шее. Говорит, теперь это ее талисман.

— Наши отношения начались в октябре и закончились пять лет спустя — тоже в октябре. Мы и поженились три года назад осенью. Она всегда была для нас важным временем года. Но, конечно, никто не мог представить, что мы расстанемся так скоро, при таких условиях и в тоже первых числах октября.

Новый год Даша встретила беременной. В разгар апрельского карантина родила девочку — первого и единственного ребенка. Дочь постоянно носили на руках, укачивали. Никто не удивился, когда и у Даши, и у Николая заболела спина.

16 июля боли мужа усилились. Подумали на остеохондроз — такое уже с ним было. Отмахнулись. Боль не отступила, а скоро Николай начал жаловаться и на температуру. Участковый невролог назначил лечение без обследования.

— Оно не помогало. Коля не мог нормально спать, сильно потел, начал подкашливать, у него увеличились лимфоузлы. Его с трудом положили в БСМП, в урологию — там обнаружили камень в почке.

Анализ крови был настолько плохой, что у Марченко заподозрили лейкоз. Томограф показал опухоль в грудном отделе. Сдали кровь еще раз — подтвердился лейкоз.

В онкоинституте от Марченко отказались. Николай лег в гематологическое отделение городской больницы № 7, прошел первый курс химиотерапии и получал поддерживающее лечение антибиотиками и компонентами крови. Даша подчеркивает, что муж нуждался в стерильных условиях из-за ослабленного иммунитета. 4 октября в отделении объявили карантин — у одной из пациенток подтвердился COVID-19.

— Коле сказали, что его гематологическое лечение закончено. Но он всё еще получал кровь и капельницы, выписывать его было нельзя. Остальных пациентов либо выписали, либо перевели. Моего мужа перевели в инфекционное отделение для больных пневмонией. Тест на COVID-19 по-прежнему был отрицательный.

Семье Николая сообщили, что ничего плохого с ним не случится, он будет получать полноценное лечение. Мужчину поместили в тесную палату с четырьмя больными пневмонией. Само помещение оказалось бывшей кухней. Через несколько дней у Николая поднялась температура — до 39,8 °С. Помощь подоспела не сразу, только спустя два часа к Марченко пришли с уколом.

7 октября семья Марченко добилась того, чтобы мужчину перевели в отдельную палату.

9 октября Николаю сделали еще один тест на COVID-19.

10 октября пришел положительный результат, мужчину перевели в 20-ю горбольницу.

11 октября Марченко умер в отделении реанимации, когда кончился кислород.

— Мы просили сделать ему КТ еще тогда, когда он лежал в гематологии. У него болела спина, врачи его слушали — были хрипы. Мы привозили антибиотик в больницу, назначенный врачом. Коля писал: «Если бы я мог нормально спать и ничего не давило в груди, то химию я бы и не заметил». Почему ему не хотели делать КТ? Говорили, что нельзя транспортировать до ближайшего томографа, ничем помочь не могут, — утверждает Даша. — Но когда за него наконец-то за него взялись и обнаружили ковид, немедленно транспортировали в «двадцатку». Значит, выход мог бы быть. Открестились, в один конец.

В ГБ № 20 Николаю сделали томографию, но в выходной, когда лечащих врачей не оказалось на месте.

— 11 октября мы переписывались полдня. Он ждал врачей, говорил, что отеки спадают и, скорее всего, ему станет легче, как пойдет лечение. Он был с кислородом. В 17:00 он написал, что ему стало тяжелее, скорее всего, переведут в реанимацию: КТ показало 76% поражения. 12 октября в 7 утра мне пришлось самой его разыскивать, я позвонила в реанимацию. Там сказали, что он умер еще вчера — в 22:50. Для уточнения я позвонила на этаж, где он лежал. Сказали, что умер от отека легких с 90% поражения. Как 76% превратились в 90%? Загадка.

Даша не видела результатов КТ, поэтому не может точно утверждать, какой был процент поражения легких у ее мужа. Но она верит первому результату: запрос «76% поражения легких» оказался последним в истории браузера супруга.

— Несмотря на болезнь, у моего мужа был шанс жить, — считает Дарья. — Его смерть была полнейшим шоком. Только я с ним переписывалась, разговаривала и тут — всë. Всего пять часов в реанимации...

Согласно заключению патологоанатома, к гибели Николая Марченко привели отек легких, двусторонняя полисегментарная пневмония, а также подтвержденная коронавирусная инфекция, вызванная COVID-19. В справке о смерти лейкоз указан вторичной причиной.

Как отметили опрошенные 161.RU врачи, пациенты с высоким легочным поражением коронавирусом часто задыхаются, потому что легочная ткань перестает обменивать кислород.

— Были ли среди погибших пятерых пациентов те, кого можно было спасти, не случись этого отключения? Я считаю, что да, мы могли бы еще побороться. Что касается Марченко: он провел у нас в отделении очень мало времени, поступил в крайне тяжелом состоянии. Я не могу сказать, что с ним было до нашего отделения, но эти перепады с кислородом для него оказались смертельными. Анамнез у него был непростой. Но учитывая возраст, мы не ожидали, что он так критически отреагирует, — заключил реаниматолог Топоров в комментарии 161.RU.

Из первых лиц ростовской администрации трагедию в ГБ № 20 публично комментирует только замглавы по социальным вопросам Елена Кожухова. Даже после частичного признания проблемы ее подчиненными, увольнения главы горздрава и ухода министра здравоохранения чиновница, которая на прошлой неделе грозила уголовными делами за распространение информации о случившемся в госпитале, ставит под сомнение связь как минимум пяти смертей с отключением кислородной системы.

— Мы не вводим общественность в заблуждение. Мы ежедневно анализируем ситуацию, которая происходит в наших лечебных учреждениях. На утренних планерках главой администрации разбираются причины случившегося, но на сегодняшний день администрации города неизвестно об отключении подачи кислорода и о наличии аварийной ситуации, — заявила Кожухова на пресс-конференции 27 октября — через две недели после трагедии.