«Ревущие 20-е» на Дону: записки мерзавца, основы водолечения и обеды с Модильяни

«Ревущие 20-е» — термин, описывающий эпоху 1920-х годов в Европе и США. В это время началось возвращения к мирной жизни после Первой мировой войны. Стало возможным практически всё. В обществе произошли большие перемены. Традиционные ценности были пересмотрены.

Серьезно изменилась мода, небывалый расцвет переживали искусство и культура — кинематограф обрел звук, в музыке наступил век джаза, появлялись архитектурные стили, которые не имели аналогов в прошлом. Похожая ситуация сложилась и на территории Советского Союза во времена НЭПа — новой экономической политики.

А на Юге страны ревущие 20-е начались еще во времена Гражданской войны. Пока Ростов постоянно переходил в руки противоборствующих сторон, культурная жизнь в городе била, как Богатяновский источник.

Работал эвакуированный Императорский Варшавский университет. Появилась первая на Юге России художественная школа имени Врубеля. Михаил Гнесин, родной брат сестер, основавших в Москве знаменитое училище — Гнесинку, по приезде в Ростов открыл музыкальную библиотеку. В ОСВАГе (осведомительном агентстве белых. — Прим. ред.) работал Иван Билибин — человек, известный прежде всего как автор множества иллюстраций к русским сказкам.

И это уже не говоря о театрах, синематографах и выставках. После установления советской власти всё завертелось с утроенной силой.

Говорят, что Ростов — большая деревня. Мол, здесь все друг друга знают. Если не лично, то уж точно через своих друзей и знакомых. Однако в эпоху ревущих 20-х связи между людьми оказались переплетены с удвоенной силой.

Возьмем семью Рындзюн и Модильяни. Хотя творивший во Франции известный художник и скульптор в Ростове-на-Дону никогда не бывал, о городе он наверняка слышал. Когда сидел в кафе и поедал луковый суп в компании с Ниной Ильиничной Рындзюн.

А она, в свою очередь, была дочерью врача, чья водолечебница находилась когда-то на улице Социалистической.

В этом доме Нина Ильинична, будущая Нисс-Гольдман, прожила годы своего детства. И то недолгое время, когда в 1920 году вернулась в Ростов после учебы в Париже. Однажды она повстречала поэта Велимира Хлебникова. Председатель земного шара шел в конце похоронной процессии. Заметив Нину, предложил ей присоединиться к шествию. Мотив его был прост: хоть никого из участников ни он, ни она не знали, в конце похорон можно будет хорошо поесть.

Велимир оказался в Ростове в августе 1920 года, пришел он сюда пешком из Харькова по железнодорожным рельсам. Тогда же в подвале поэтов впервые поставили его пьесу «Ошибка смерти». По одной из версий, этот подвал располагался в трехэтажном доме сине-голубого цвета на перекрестке Садовой/Газетного. Однако так считают не все краеведы.

Подвал на Газетном сейчас реставрируют, а от здания, принадлежавшего семье Рындзюн, остались сплошные руины. Нисс-Гольман жила здесь недолго, уехав из Ростова в том же 1920 году.

Вскоре она стала профессором ВХУТЕМАСа, а затем и известным на всю страну скульптором. Позировали ей Свердлов (один из самых главных революционеров. — Прим. ред.), Белобородов (человек, подписавший указ о расстреле царской семьи. — Прим. ред.), Брюсов, Солженицын и многие другие.

Нина Рындзюн прожила в Советском Союзе долгую жизнь — почти 97 лет. А вот ее брат, Владимир, пошел по другому пути и достиг «американской мечты».

В 1922 году в Берлине вышел роман «Записки мерзавца», который наделал много шума что в Союзе, что в среде эмигрантов. Жена Булгакова Татьяна вспоминала, как Михаил принес её однажды эту книгу и посоветовал прочитать. Автор романа скрывался за псевдонимом А. Ветлугин.

Знал Булгаков и еще как минимум одну книгу этого человека — «Герои и воображаемые портреты». Из этого произведения писатель, скорее всего, почерпнул вдохновение для образа генерала Хлудова в пьесе «Бег», посвященной Гражданской войне.

Знаком с Ветлугиным был и Алексей Толстой. Автор книг «Гиперболоид инженера Гарина» и «Хождение по мукам» вывел его в образе Володи Лисовского в романе «Эмигранты». Толстой описывал Лисицкого, как человека, «в чьих синих глазах дремала ледяная тоска».

За псевдонимом Ветлугин скрывался брат Нины, Владимир Ильич Рындзюн. Он родился в 1897 году, на пять лет позже сестры. Учился в гимназии Степанова на улице Горького, окончил ее в 1914 году. За год до этого его родители приобрели участок на улице Казанской (сейчас — Серафимовича. — Прим. ред.), примыкающий к уже существовавшему зданию водолечебницы на улице Никольской (сейчас — Социалистической. — Прим. ред.).

Оригинальных окон, мимо которых проходил во время учебы Владимир Ильич Рындзюн, в здании гимназии Степанова не осталось. Они были уничтожены в начале XXI века. А вот в здании лечебницы сохранились как окна, так и вывеска, которую наверняка видел наш герой.

Учиться Владимир поехал в Московский университет. Сначала поступил на физико-математический факультет. Потом на медицинский. Затем — на историко-филологический. И снова вернулся на медицинский.

Во время учебы Рындзюн-младший начал делать первые шаги в литературе и журналистике (московские газеты «Луч правды», «Жизнь». — Прим. ред.). Тогда же он придумал себе несколько псевдонимов, одним из которых стал А. Ветлугин.

В 1918 году Владимир отчислился из университета и стал метаться уже не между факультетами, но городами. Сочи, Москва, Гельсингфорс, Петербург, Ростов, Киев, Харьков, снова Ростов. Избежал четырех мобилизаций и устроился работать в ОСВАГ.

С отступлением белых Ветлугин бежал из Ростова, начал путешествовать по Европе, задержался в Париже. Там успел стать самым обсуждаемым журналистом всей русской эмиграции. Выпустил пару книг.

Затем переехал в Берлин, где, помимо журналистской деятельности, выпустил третью книгу, «Записки мерзавца: моменты жизни Юрия Быстрицкого», где смешал факты своей биографии с выдумками и небылицами.

Там можно встретить, в частности, следующие строки:

— Скучно на нашем дворе, петрушки не заходят, нищих метлой выгоняют, дагестанских мастеров, лудильщиков самоварных сперва пускали, и я с трепетом их чекмени разглядывал, но прошлой осенью один чумазый в чекмене и папахе, пока самовар чинил, дюжину ложек Фаберже с материнского приданого стянул. С тех пор ворота на запоре, одни крысы из сарая в погреб перебегают, да Булька, на крыс поглядывая, лениво из конуры ворчит…

Из Берлина Рындзюн уехал в 1922-м, сопровождая Сергея Есенина и Айседору Дункан в путешествии по Соединенным Штатам. Там и остался, став Вольдемаром Ветлугиным.

Активно работал в американских газетах, в 1940-х годах возглавил сценарный отдел в Metro Goldwin Mayer, а в конце десятилетия стал продюсером двух фильмов: «Ист-Сайд, Вест-Сайд» и «Её собственная жизнь». Умер Ветлугин в 1953 году, навсегда оставшись в истории американской журналистики как человек, придумавший использовать фотографии девушек на обложках журналов (кавер-герл, как написали в некрологе. — Прим. ред.).

А вот родители Владимира и Нины после революции остались в Ростове. Более того, Рындзюн-старший продолжал работать в своей водолечебнице.

Где родился Илья Галилеевич Рындзюн, неизвестно. Учился он в Санкт-Петербургской медико-хирургической академии, окончил её в 1878 году, после служил лекарем в Воронежской губернии. В 1885 году приехал в Ростов-на-Дону и занялся здесь частной практикой.

Первоначально Рындзюн открыл родильный приют на улице Темерницкой. А затем, в 1895 году на улице Никольской появилась его водолечебница, одна из первых на Юге России. В начале ХХ века лечебное заведение значительно расширило свои методики и в 1913 году переехало в новый дом по улице Казанской. Причем имущество во всех документах числилось за женой врача, Матильдой Борисовной.

После революции Илья Галилеевич продолжал работать здесь же и умер в 1925 году. Продолжать семейное дело оказалось некому. Нина уехала в Москву. Владимир, которого отец наверняка видел своим преемником, стал журналистом и отправился покорять США.

Лечебница прекратила свое существование после Второй мировой войны.

Ревущие 20-е оставили неизгладимый след в истории Ростова. И семья Рындзюн — лишь одна из многих, которым довелось жить в эпоху перемен. Судьбы людей причудливо переплетались и изменялись. Отец продолжал заниматься врачебной практикой. Дочь уехала в Москву и стала преподавателем Высших художественно-технических мастерских и старейшим членом Союза художников СССР. Сын покорял за рубежом газеты и Голливуд.

Память о ревущих 20-х хранят теперь безмолвные свидетели тех времен. Однако находятся они в плачевном состоянии.

Первое здание водолечебницы, чьи руины видны на улице Социалистической, было разобрано к 2014 году. С тех пор участок пустует, строить на нем что-либо без восстановления фасада старого дома незаконно — ведь это объект культурного наследия.

Здание на улице Серафимовича, построенное по проекту Леонида Федоровича Эберга, является аварийным. Причем в списки объектов культурного наследия входит только одна его часть. Примыкающий с востока корпус никаким законом не охраняется, хотя имеет общую парадную лестницу с памятником архитектуры.