Северный нежилой массив. Как возникло, разрасталось и «заселялось» самое большое кладбище Ростова

Северное кладбище, пускай и отдало звание крупнейшего погоста в стране и Европе питерскому Южному кладбищу, всё еще остается грандиозным по размерам — 3,6 квадратных километра и немыслимое количество захоронений. Это город в миниатюре — он имеет историю, в нем шла ожесточенная борьба за власть, здесь была устроена собственная экономика. Герои и злодеи, братки и предприниматели, цыгане, армяне и мусульмане, воины и преступники — кто только не населяет этот город. Малая доля грандиозной эпопеи Северного кладбища — в разборе специального корреспондента 161.RU Григория Ермакова.

Год 1971-й. В Ростове принимают новый генплан: развитие города подразумевает расширение в западном и северном направлениях — так появляются ЗЖМ и СЖМ. Новые микрорайоны должны дать жилье работникам предприятий-локомотивов города, таким как ГПЗ-10 и Роствертол. План развития города был расписан до 2001 года, его создатели прогнозировали, что в новом тысячелетии население Ростова достигнет полутора миллионов человек.

В Северном жилом массиве первые дома сдали уже в 1972 году, на побережье Северного водохранилища. Стройка шла ударными темпами — понятно, людям надо было где-то жить. Но и тем, кто уже отжил свое, тоже надо было найти место, где они обретут покой.

Так появилось Северное кладбище, расположенное за СЖМ. Его открыли в том же году, когда появились первые дома в микрорайоне — в 1972-м.

Там, где ныне раскинулся погост, когда-то жили люди — на картах конца XIX века на территории будущего кладбища указаны хутора Салькушева и Кашкарева, но каких-либо других упоминаний о них в открытых источниках найти не удалось. Уже будучи безымянными, эти хутора фигурируют на картах 1931 года — но после Великой Отечественной войны исчезают бесследно.

Зато уже на черно-белом спутниковом снимке от 1975 года — спустя 4 года после основания кладбища — можно разобрать первые кварталы Северного кладбища. Судя по разметке, планировалось сначала осваивать западную часть кладбища, в сторону нынешнего Ленинакана.

Новые подробные карты, на которых указано Северное кладбище, появляются только в 2001 году.

«Пробел» в геоданных можно заполнить за счет архивных спутниковых снимков проекта Google Timelapse, самый ранний из которых датируется 1985 годом. Судя по нему, дальше кладбище росло в северо-западном направлении, в 1989 году начинается разметка центральных квадратов кладбища — к востоку от главной дороги территории, ведущей к административным постройкам. На самые бурные «периоды заселения», если судить по темпам разметки, приходится период с 1993 по 2001 год — полностью размечена центральная часть кладбища. Последнее крупное расширение кладбища пришлось на 2006 год — появилась разметка у дальней северо-восточной части кладбища.

Эти наблюдения в целом соотносятся с текущим планом Северного кладбища. Если проследить за тем, как шла нумерация новых кварталов, можно прийти к выводу, что сначала «заселили» крайнюю западную и северную часть кладбища (кварталы 1–80), с небольшим расширением на восток от главной аллеи (41–44 кварталы, буквенные). Кварталы 81–100 возникли в центре без необходимости прибегать к «буквенным» дополнениям, а дальше начинается легкий градостроительный бардак: 106А квартал между 101 и 74А, четыре буквенных квартала 120, три квартала 103, два квартала 102.

Всё будто бы нормализуется в районе кварталов 107–124 — это последнее северо-восточное расширение кладбища, как бы продолжающее старую часть погоста, идущую вдоль северного края. Затем по остаточному принципу выписываются номера кварталам 125–140, расширяющим центральную часть кладбища.

Последний хаотичный момент в планировке — это аж пять буквенных кварталов 140 на юге кладбища, последние незанятые места как можно ближе ко входу на кладбище.

Северо-восточные кварталы (141–161), идущие вдоль главной улицы кладбища, не имеют буквенных указателей, как и последующие, составляющие самое последнее расширение кладбища — на северо-восточном краю.

Разметка кварталов кладбища и архивные спутниковые снимки позволяют прикинуть основные этапы развития кладбища.

1. 1972–1985 годы — северо-западная и северная части кладбища освоены;

2. 1986–1993 годы — начало освоения центральных кварталов, завершение расширения крайней северной части погоста;

3. 1994–2001 годы — полное заполнение центральной части кладбища;

4. 2002 — настоящее время — прокладка последних кварталов в восточной и северной части кладбища.

Планы и спутники не только дают понимание об истории кладбища и том, как оно расширялось. Снимки из космоса показывают, какими темпами множились деревья на погосте, как и дают представления о территории, которую они охватывают. Если обратить внимание на это, поймешь недаром встречающееся у экологов мнение, что кладбище — «зеленые легкие» СЖМ.

А план кварталов дает представление об устройстве власти на кладбище. «Руководителем» на кладбище, к которому предлагают обращаться «по конфликтным вопросам», указан Сергей Гончаров — он никогда не был внесен в ЕГРЮЛ как директор кладбища, но фигурировал в прессе в 2013 году как управляющий территорией. На плане, выпущенном при его руководстве, над разметкой погоста крупным шрифтом указан телефон, куда стоит обращаться по поводу изготовления гробниц и оград — позже рекламу зафотошопили.

В 2014 году Гончарова объявили в розыск. А уже в 2019 году он вдруг оказался потерпевшим.

Но обо всём по порядку.

На политической и исторической карте Ростова Северное кладбище впервые отметилось в 1985 году. Тогда на территории хоронили бывшего руководителя областного управления торговли Константина Будницкого. В 1984 году его осудили на 15 лет за взяточничество и расхищение госимущества. Похороны Будницкого проходили в Ростове с невиданной помпой, говорили даже, что его тело доставили в город тайно на самолете. Журналист Владимир Фомин (в будущем генеральный директор издательского дома «Крестьянин») в 1987 году опубликовал статью «Как они хоронили нас» в «Литературной газете» — в ней рассказывались обстоятельства похорон. Фомин удивлялся: почему преступника могли хоронить как героя?

— Церемония совершалась в воскресный день в самом центре города. Гроб с телом покойного был вынесен из квартиры во двор, установлен на табуретках, застеленных красным покрывалом. Собралось человек сто пятьдесят — друзья, знакомые, бывшие сослуживцы. Прощание длилось часа полтора. Потом гроб, усыпанный живыми цветами, сопровождаемый процессией с венками, пронесли на руках метров двести–триста по Кировскому проспекту, а возле сквера имени Первой Конной армии погрузили наконец на катафалк. Говорили, что траурный кортеж якобы сопровождали милиционеры. Молва утверждала, будто преступника похоронили на Аллее Славы, в одном ряду с могилами самых уважаемых в городе людей, — писал Фомин.

Филолог, переводчик и журналист Анна Бражкина, изучавшая историю Ростова 1980-1990-х годов, в своем ЖЖ прозвала похороны «первой перестроечной массовой демонстрацией», а исходя из публикации Фомина, где приведены лестные оценки Будницкого его коллегами, бывший главный снабженец области предстает как «экономический диссидент».

Фомин побывал на Северном кладбище — его поразило, как в старой части кладбища вдоль дороги, где уже давно не хоронят, близким Будницкого удалось получить разрешение на «подзахоронение».

— Мало того, протиснулись на более почетное место, в первый ряд, на центральную аллею. Это тоже стало стилем — почетным местом, богатым памятником воздавать «сотоварищам» почести. При жизни им так недоставало почестей, которыми можно было пользоваться открыто! В старой части кладбища, где погребения давно запрещены, подобные захоронения бросаются в глаза, как свежие заплаты на старом платье. Десятки, сотни таких могил. Новые, богатые ограды буквально лезут на аллеи, затеняя и оттесняя старые могилы. Скажу искренне: жутко! Хочется в полный голос закричать: берегитесь, ОНИ наступают! — писал Фомин.

Журналист добавил, что уже в 1987 году на кладбище были «десятки таких памятников» людей, которые «ничем при жизни не прославились» — и все они «презрительно взирают» на более скромные надгробия. А территория вокруг черного памятника огорожена железными рельсами: «Очевидно для того, чтобы кто-то другой не смог захватить более достойное место впереди».

Спустя почти сорок лет задаваться вопросом «Как это было возможно?», наверное, поздно — но ответ на этот вопрос мы попытались найти.

В советские годы работой и обслуживанием кладбищ заведовал Комбинат специализированных коммунальных услуг (КСКУ/КСУ). Муниципальная структура контролировала все кладбища Ростова, но у каждого отдельного погоста имелся собственный руководитель — так называемый «начальник участка», под которым были «начальники погребальных цехов».

Долгие годы — вероятно, с момента образования самого Северного кладбища, — КСКУ возглавлял некто по фамилии Конотоп — ни краеведам, ни открытым источникам неизвестны даже инициалы этого человека. Впрочем, кто официально руководил КСКУ, не было известно вплоть до 1996 года.

Зато «начальники участков» и «начальники погребальных цехов» в структуре КСКУ оказались куда более заметными личностями. Нельзя однозначно сказать, когда они вышли на сцену и взяли Северное кладбище полностью под свой контроль — с учетом описаний Фомина, вероятно, произошло это еще в начале 80-х. Где-то в этом десятилетии и зародилась ОПГ «Кладбищенская», говорит в беседе с корреспондентом 161.RU краевед Михаил Генералов, многие годы изучавший захоронения на Северном кладбище.

— Когда у людей появилась возможность заниматься бизнесом, они поняли, что кладбище приносит большие доходы. На нем можно очень хорошо зарабатывать, — говорит Генералов. — С кладбищем это было, в принципе, как, наверное, и с любой другой организацией — просто отжали его, да и всё.

Первым руководителем ОПГ еще в 80-е, по словам Генералова, был Виктор Давидович Буланов — более известный в криминальной среде как «Мамонт». За давностью лет верных доказательств этому уже нет. На смену ему в девяностые пришли Виктор «Доктор» Колтунов и Николай Скрипка. Все трое в свое время были начальниками участков и начальниками погребальных цехов.

Чем кормились «Кладбищенские», помимо самого кладбища и сопутствующих услуг вроде преференций при выборе участков на захоронении, контроля производства памятников? Колтунов и его команда собирали дань с торговцев на Западном автомобильном рынке, куда сгонялись краденые машины для перепродажи, «крышевали» ряд бизнесов и выбивали долги.

Правление тандема «Доктор» — Скрипка было недолгим, но богатым на события.

Как писал «Коммерсантъ», в 1994 году Колтунова расстреляли перед его домом — убийца выпустил в него две обоймы из АКМ, 56 из 60 патронов попали в цель. Преступник не тронул ни огромный золотой крест, ни золотую печатку, ни 2 миллиона наличных — у силовиков не было сомнений, что убийство было заказным. На похороны «Доктора» съехались авторитеты со всей страны, силовики насчитали около 500 человек.

«Кладбищенские» навели следствие на Станислава Баракова — участника группировки, руководившего силовым крылом ОПГ. Сообщалось, что до убийства Колтунова Бараков присвоил из «общака» 50 тысяч долларов — возвращать сумму он отказывался, сам же Колтунов давно подозревал своего «силовика» в желании занять руководящее положение в группе. Бараков бежал в Нальчик, где, по версии следствия, заказал убийство Колтунова.

Все подробности дела вскрылись только к 2003 году. Исполнителем убийства оказался Михаил Уваров, который пошел на мокрое дело за 10 тысяч долларов. Бараков сначала попал в СИЗО, но ему не удалось выдвинуть обвинение из-за алиби — он, дескать, был в Нальчике и бурно что-то отмечал. Будучи в СИЗО Бараков «подписался» за 15 миллионов рублей на убийство ростовского банкира Эдуарда Уяса, председателя правления банка «Прогресс-2000».

Выйдя из СИЗО, он совершил задуманное — спустя три года он и его бригада были осуждены. Бараков до последнего отрицал все обвинения в заказе убийства Колтунова. Уваров сначала дал признательные, но затем заявил, что его под пытками принудили дать показания против себя. Но признательные показания дал Станислав Хайло — он был одним из предпринимателей, которого «крышевал» Колтунов. В день убийства «Доктора» он был вместе с Уваровым и указал стрелку на главу «Кладбищенских». Уваров не знал Колтунова в лицо.

Николая Скрипку, второго после «Доктора», убили годом позже, в 1995 году — стрелка так и не нашли. Бараков скончался в колонии, где ему дали 15 лет. Все трое, включая «Доктора», захоронены на Северном кладбище. Там же лежат и первопроходец — Виктор «Мамонт» Буланов, и одна из самых громких жертв разборок — банкир Эдуард Уяс.

После смерти «Доктора» и Скрипки вакуум власти просуществовал недолго — уже в 1996 году на Северное кладбище в качестве руководителя приходит Игорь Мордухович. Он работал в КСКУ с 1988 года, но начальником какого участка он был — неизвестно. Краевед Михаил Генералов называет Мордуховича первым бизнесменом, который нашел способ зарабатывать на кладбище — «заметная фигура».

С приходом Мордуховича маленькая часовня Покровского храма, возникшая в 1992 году, начинает превращаться в крупный храм — его строительство завершат в 1999 году. В 2000 году на территории кладбища появляется крематорий. Само КСКУ меняет форму — превращается в Муниципальное унитарное предприятие специализированных коммунальных услуг (МУП СКУ). Предприятие неоднократно выигрывало федеральные конкурсы среди контор ЖКХ.

Мордухович даже выступал в профильной прессе, где делился опытом борьбы с мародерами на кладбище — проблема, которая и позже неоднократно всплывала, когда речь заходила о Северном.

— Когда три года назад на кладбище напали вандалы, терпению нашему и горожан пришел конец. Вместо того, чтобы в очередной раз объяснять газетчикам, что мэрия не имеет в бюджете средств на борьбу с вандализмом, решили бороться с этим злом собственными силами. Для начала создали штаб из инициативных и решительных противников вандалов. Нашли единомышленников в молодежных объединениях, милиции, ФСБ, отделениях политических партий, совете ветеранов. Кто-то из них, ветеранов, предложил в борьбе с вандалами использовать фронтовой опыт, — говорил Мордухович в 2007 году.

Под «фронтовым опытом» подразумевались уловки, которые использовали военные из-за нехватки оружия и личного состава. Так на кладбище появились чучела охранников, завели громкоговоритель с записью предостерегающих команд. На три года удалось избавиться от вандалов.

К концу девяностых Северное кладбище оказалось последним местом в городе, где еще можно было хоронить людей — но и его не хватало. В 1998 году Ростову пришлось купить за 10 миллионов рублей 24,5 гектара земли у Аксайского района, но и их должно было хватить на 3–4 года. При этом территория кладбища уже занимала около 400 гектаров, когда по законодательству площадь не могла быть больше 40 гектаров.

Решить проблему надеялись с помощью крематория — он был долгостроем, его возводили с конца 80-х и открыли только в 2000 году. Не без поддержки предпринимателей — до сих пор на крематории висит табличка «В дар городу» от «Ритуал-Сервис». Руководство кладбища взяло курс на популяризацию кремации, но дело шло туго. В 2008 году, как писала «Российская газета», сломалась печь в крематории и нужно было покупать новую, за 12 миллионов рублей. Почему сломалась? Редко пользовались.

Игорь Мордухович занимал пост до 2009 года — он умер в возрасте 49 лет после продолжительной болезни. Похоронен на Северном кладбище.

На смену Мордуховичу в качестве директора МУП СКУ приходит Михаил Лев, который продолжает курс предшественника на развитие крематория. Дело даже доходило до споров в прессе между руководителем кладбища и главой МУП СКУ.

— У нас в Ростове кремируется всего около 10% от всех умерших, сами понимаете, это нашей проблемы не решит. А вот в Москве, например, кремируется около половины умерших! Конечно, надо учитывать традиции, силу инерции, обычаев… Упорный у нас народ, и это несмотря на то, что стоимость кремации примерно в три раза меньше, чем стоимость при традиционном захоронении! — сетовал Лев в прессе.

Ему отвечал благочинный ростовского округа отец Иоанн Осяк — дескать, язычество это всё, людей сжигать. Фамилия Осяк для Северного кладбища — примечательная, об этом ниже.

Михаил Лев продержится на посту четыре года, вплоть до 2013 года. Вероятно, уход Льва был связан с разбирательством, которое начала прокуратура — надзорное ведомство заподозрило, что 170 из 400 гектаров земли под Северным кладбищем заняты незаконно. Или из-за липовой уборки кладбищ — еще в 2012 году задержали неназванного «руководителя МУП СКУ». Или из-за «кладбищенского спора» — в 2013 году фирмы, оказывающие ритуальные услуги, жаловались, что руководство МУП СКУ пытается монополизировать продажу и установку памятников, всячески мешая частникам работать.

При этом Лев, будучи четыре года на посту, по меркам последующих руководителей МУП СКУ был настоящим рекордсменом: за следующие 9 лет, с 2013 по 2022 годы, сменятся 11 руководителей предприятия — нередко со скандалами.

По итогам громкой истории муниципалитет разворачивает в 2013 году вторую структуру — «Службу городских кладбищ», которая снимет с МУП СКУ часть обязанностей. Власти обещали «ритуальную революцию» — но ее, к сожалению, не случилось.

В 2014 году Сергей Гончаров упоминался в качестве «бывшего директора кладбища» — его объявляли в розыск по подозрению в мошенничестве в крупном размере в составе организованной группы. Впрочем, он не был осужден.

В 2015 году Кировский суд разбирал дело экс-директора СКУ Александра Сухарева. По данным прокуратуры, Сухарев незаконно издал приказ об увеличении стоимости кремации — цена выросла с 1,8 тысячи рублей до 9 тысяч. На этом повышении Сухарев смог заработать 4,5 миллиона рублей. От злоупотребления полномочиями пострадали более 850 человек.

В 2017 году задержали еще одного руководителя СКУ — Олега Скрипку (сына того самого Николая Скрипки). По версии следствия, к Скрипке обратился вышеупомянутый Сергей Гончаров. Гончаров заказал кремацию, но Скрипка потребовал взятку — 554 тысячи рублей. В случае отказа экс-директор СКУ обещал кремировать тело с задержкой в десять дней.

В 2019 году следователи возбудили уголовные дела в отношении предпринимателя и руководителя МУПа. Следствие считало, что бизнесмен в течение года ежемесячно относил главе крематория по 70 тысяч рублей. За эти деньги директор обещал кремировать тела клиентов бизнесмена в срок и без препятствий. По данным ЕГРЮЛ, с октября 2018 года по июль 2019-го пост директора занимал Виталий Алборов.

Сухарев не был наказан — уголовное дело прекратили из-за амнистии, приуроченной к 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Скрипку приговорили к восьми годам колонии строгого режима.

Последний крупный скандал произошел в 2020 году из-за «очередей в крематорий». Горожанам предлагали доплачивать за ускоренную кремацию якобы из-за большой нагрузки на печи. Спустя несколько месяцев пост руководителя покинул Игорь Шульженко.

С 2022 по 2024 год МУП СКУ возглавлял Роман Дрига, после пришел Денис Осыка. В начале 2025 года произошла еще одна реформа: МУП СКУ прекратило деятельность, его реорганизовали в одноименное акционерное общество. Руководителем так и остался Осыка.

Что из себя представляет Северное кладбище сейчас? Редакция 161.RU взяла на себя смелость условно разделить его на три района с учетом имеющихся геоданных и его истории. Мы дали районам имена, аналогично уже имеющимся в городе — «Старый город», «Нахаловка» и «Новое поселение».

«Старый город» — центральная часть кладбища, ближе всего расположенная к двум имеющимся проходам на территорию. Как и в сердце старого Ростова, здесь роскошные кварталы соседствуют с дремучими, поросшими и забытыми «трущобами». С одной стороны — роскошные и ухоженные памятники «браткам», офицерам, ученым и спортсменам, с другой — битые остовы маленьких надгробий, которые давно никто не навещал. И даже есть своя проблема с точечной застройкой. В этой части кладбища мы выделили следующие «микрорайоны».

Покровский храм

Северное кладбище начинается с Покровского храма. Первый малый храм построили еще в 1992 году, настоятелем был Дмитрий Осяк. В 1996 году настоятелем стал протоирей Владимир Понич — ныне игумен Всеволод. Храм строили по проекту Радченкова, под руководством Станиславова из компании «Ростовгорстрой». Сейчас настоятель — иерей Евгений Осяк.

Возле храма сейчас развернут палаточный лагерь благотворительной организации «Милосердие-на-Дону» — в палатках собирают для последующей передачи гуманитарную помощь.

За храмом находится небольшое кладбище, на котором похоронены преимущественно священники и их близкие. Здесь, например, нашли покой как настоятель храма пророка Илии в Семикаракорском районе иеромонах Герман (Ганзюк), так и летчик Евгений Алехин.

По словам Михаила Генералова, на территории церковного кладбища также нашли свой покой останки людей, которые были похоронены на Новопоселенском городском кладбище. Это кладбище раньше располагалось рядом с церковью Всех Святых. На месте кладбища и церкви сейчас стоит Дворец спорта.

Сразу за территорией церкви находятся три самых престижных участка кладбища.

Бомонд

Справа от центральной улицы кладбища, почти сразу за церковью находится условный «Бомонд» — здесь похоронены те самые Николай Скрипка и Виктор Колтунов из «Кладбищенских». Памятники у Колтунова и Скрипки может и не блещут роскошью, но уважительной строгостью — вполне.

Неподалеку стоит памятник Игорю Мордуховичу. Рядом с ним похоронены родственники — Элла Мордухович и Эвелина. Последняя родилась 26 января 2008 года и скончалась уже 1 февраля того же года — портрета нет.

Самый примечательный памятник, пожалуй, у четы Клепко и Александра Солдатова. Василий Клепко и Александр Солдатов были ростовскими борцами — оба были застрелены из ружья во время ссоры возле ресторана «Охотничий клуб» на левом берегу Дона в 2003 году.

Золотой треугольник

Второй по престижности и удобству район — Золотой треугольник. Расположение решает — он начинается сразу за воротами на кладбище через улицу Добровольского. Здесь похоронен отец экс-мэра Ростова Михаила Чернышева, лежат бывшие руководители полиции, жертвы авиакатастрофы 2016 года в Ростове, актер Михаил Бушнов и многие другие. В том числе семьи Мироненко и Аметовых — жертвы массового убийства в Кущевской в 2010 году.

По словам Генералова, расположение сказывалось на цене — в свое время участок в Золотом квадрате мог обойтись в 500 тысяч рублей за место.

Центральные кварталы

Старые кварталы, расположенные между Золотым треугольником и Бомондом, тоже отличаются престижностью, но уже чуть меньшей. Здесь вперемешку расположены как старые и забытые памятники, так и очень приличные. Лежат как личности известные, так и не особенно.

Так, здесь похоронены банкир Эдуард Уяс, владелец типографии «Малыш» и сосед Слюсарей Евгений Ладик, неподалеку — его сын, погибший в ДТП.

Аллея героев

По другую сторону центральной аллеи кладбища, за крематорием (возле него находится небольшой колумбарий и могила невостребованных прахов), находится Аллея героев. Это, пожалуй, единственное место, которое престижнее трех вышеупомянутых микрорайонов — здесь покой нашли люди, чьи заслуги отмечены государством.

Среди примечательных захоронений — могила замминистра МВД Михаила Рудченко и начальника пресс-службы ведомства Юрия Баранюка. Они погибли в январе 2002 года в небе над чеченским селом Коби — их вертолет сбили боевики. Неподалеку лежит Герой России Дмитрий Петров — десантник из Ростова, погибший в бою за Аргунское ущелье в 2000 году.

Здесь также похоронен первый командир СОБР УОП ГУ МВД по Ростовской области, ветеран Афганистана и Чечни Вячеслав Мартынюк, после выхода в отставку он 13 лет руководил Центром спецподготовки, готовившим сотрудников госбезопасности и силовых структур.

Начиная с 2022 года Аллея героев начала прирастать «Сектором мужества» — здесь похоронены участники боевых действий на Украине. Сейчас «сектор» занимает около половины Аллеи.

Вокруг Аллеи героев расположены старые кладбищенские кварталы, многие из которых стали чуть ли непроходимы.

Цыганский поворот

На Северном кладбище находится множество крупных памятников, которые связывают с цыганами. По словам Генералова, отличительной чертой таких памятников оказываются массивные постаменты — под этими фундаментами скрываются склепы. Самая большая концентрация цыганских захоронений — сразу к северу от Аллеи героев и дальше вглубь кладбища на север. Но, по факту, по всему «Старому городу» можно найти многочисленные цыганские захоронения.

Цыганские памятники отличаются не только массивными постаментами и большими надгробиями — в мавзолеи под ними к усопшему нередко кладут предметы роскоши. Из-за этого, по словам Генералова, не обходилось без конфликтов.

— Неизвестные пробивали плитку и проникали внутрь. Грабили, потрошили, зубы даже вырывали. Что только не несут внутрь — даже телевизоры! Рассказывают разное: говорят, однажды один идиот пробрался внутрь склепа, нашел тридцатилетний коньяк и вылакал его — так там и заснул. Понятно, что его поймали — судьба, наверное, плачевная, — говорит Генералов.

Ничейный угол

Далеко в северо-западной части кладбища располагается обрыв, с которого обозревается микрорайон Суворовский. Также там можно наблюдать, как кладбище постепенно съезжает вниз по склону — вместе с крестами. Лес здесь плотный, сквозные дороги между кварталами в очень плачевном состоянии. Из обрыва разносится собачий лай.

В этой дальней части кладбища раньше, говорит Генералов, хоронили неустановленных личностей — бездомных, стариков без родственников и прочих. В 2015 году на фоне разгорающегося противостояния между Украиной и Донбассом был даже скандал, говорит Генералов. Фотографии с могилами «неустановленных» разошлись по украинскому сегменту сети с подписями, дескать, ополченцев хоронят. Руководство кладбища отрицало достоверность слухов.

Корреспондент 161.RU прошел вдоль обрыва, но свежих «неустановленных» могил так и не обнаружил — вероятно, теперь их хоронят в другом месте. Куда пропали старые могилы неизвестных — не ясно.

«Нахаловкой» мы назвали район, расположенный в центре и в крайней северной части кладбища — эта территория «заселялась» преимущественно в 90–00-е годы. Такое имя было выбрано отнюдь не из-за контингента, а из-за местами хаотичной прокладки кварталов. Как и в «Старом городе», здесь нашлись места как для роскошных захоронений, так и объектов памяти. Район условно можно поделить на две части: первая — это центральная линия кладбища и его продолжение в восточную сторону, вторая — расширение на восток старой северной части кладбища.

Серебрянная пятерка

Сразу за Золотым треугольником, вглубь кладбища на восток, идут пять буквенных кварталов 140 — они были последними размеченными в пределах «Нахаловки». Это место с очень высокой концентрацией захоронений — между ними буквально невозможно протиснуться из-за выступающих оград и элементов украшений. Из-за плотности и роскоши надгробий мы назвали этот район Серебряной пятеркой — по аналогии с Золотым треугольником.

Среди примечательных захоронений — здесь похоронен начальник Центра финансового обеспечения главка МВД России по Волгоградской области Александр Никитин, его жизнь в 2020 году забрал ковид.

Неподалеку памятник профессору, доктору медицинских наук Якову Хананашвили — он заведовал кафедрой нормальной физиологии в РГМУ. Тут же расположена двойная могила — Бориса Бульбы и Владимира Рыбальченко. Они были контрразведчиками из Ростова, которые погибли при взрыве в Доме правительства в Чечне.

Неподалеку похоронен борец Иван Кочергин — четырехкратный чемпион СССР.

А еще здесь похоронен ростовский бизнесмен Евгений Черников — он погиб в 2015 году под Донецком, куда уехал добровольцем.

Старое татарское кладбище

95-й квартал иной — надгробия там, как правило, отличаются скромностью. При этом плотность захоронений ничуть не меньше, чем у более роскошных микрорайонов. Надгробия по большей части остаются без портретов. Территория помечена по углам небольшими башенками с изображением полумесяца — здесь упокоены мусульмане.

Аллея ангелов

На северо-востоке Нахаловки у границы со Старым городом и Новым поселением находится Аллея ангелов — здесь похоронены дети, от которых, уже умерших, отказались в роддоме. Уходом за могилами занималась благотворительная организация «Ангел» — женщины приезжали и наводили порядок на участке. Здесь около 100 маленьких детских надгробий — все они старые, 1999–2000 года.

Квартал неизвестных воинов

Главная достопримечательность северной части Нахаловки — памятник «Невинно убиенным гражданам России в ходе боевых действий в Чеченской Республике». Памятник и захоронения появились здесь в начале нулевых: помимо могил неизвестных солдат, здесь находятся и захоронения неизвестных гражданских.

— В 2000 году было захоронение неопознанных, погибших в Чеченской войне, которые лежали в 124-й лаборатории Минобороны (она занимается идентификацией останков по ДНК. — Прим. ред.). Останки лежали с 1994 года, не могли людей опознать. Там три довольно больших сектора. На этих трех секторах похоронены неопознанные люди, скорее всего есть и чеченские, и мирные, — вспоминает Михаил Генералов. — Знаю историю, когда нашли вагон или два с останками, «вагоны смерти». Это во время второй войны вывозили из Чечни в Россию груз 200 — и не нашли. Отвезли их в итоге в лабораторию, часть захоронили на Северном кладбище.

Есть здесь, впрочем, и свежие захоронения неизвестных военнослужащих.

Самый новый район, расширение которого пришлось на нулевые-десятые. Район не богат на деревья — так что летом, или же зимой, в ветренную погоду здесь особенно непросто находиться. Голая степь, не считая надгробий. В девяностые, по словам Генералова, так выглядела практически вся восточная часть кладбища. Район молодой, на достопримечательности небогат.

Новое татарское кладбище

На новом мусульманском кладбище (квартал 177), расположенном ближе к юго-восточному концу, куда чаще встречаются надгробия с портретами и крупные, массивные памятники.

Крупный памятник у Захида Сардарова — индивидуального предпринимателя, возле похоронен, вероятно, его сын. Неподалеку похоронена звезда цирка Ильмира Садоха — рядом с ее надгробием установлена статуя слона.

Военный квартал

Севернее от кладбища расположены несколько участков, преобладающую часть которых занимают захоронения военнослужащих и сотрудников органов правопорядка. На углу квартала возвышается стела в память о героях Великой Отечественной войны.

Среди примечательных захоронений — могила подполковника Евгения Субботина, одного из создателей Ростовского смешанного авиационного полка ВВ МВД России, был командиром звена вертолетов Ми-8.

Казалось бы, лежат и лежат себе мертвецы, стоит и стоит себе кладбище — разве может на его территории что-то происходить и случаться, помимо споров за владение им? Оказывается, может — Северное кладбище неоднократно фигурировало в новостях. И проблемы «города мертвецов» нередко те же, что и у города живых.

У Северного кладбища есть свой общественный транспорт, он ходит вдоль главной улицы — от главного въезда на улице Космической до центральных кварталов Нового поселения. Вдоль этой безымянной улицы стоят остановочные комплексы и, как и в любом городе, они разные. Есть старые и убитые остановки, практически разваливающиеся, но всё еще обладающие специфичным шармом: необычная форма, яркие краски, пускай и облупленные. Есть относительно новые, сколоченные из профлиста коробки-остановки. Они, быть может, не умные — но от ветра и дождя в них спрятаться можно куда лучше.

Остановки-то есть, а транспорта нет — ни в один из трех визитов корреспонденту 161.RU не удалось с ним столкнуться. Проблема историческая, на нее жаловались еще в годы правления Мордуховича. Директора меняются, беда — всё та же.

На дороги тоже можно пожаловаться. От главной улицы кладбища, на которой стоят остановки, перпендикулярно отходят дороги к остальным кварталам — и они, как правило, сносного качества. А вот те дороги, что идут дальше, параллельно главной улице — куда хуже. Особенно бедовая ситуация с этим в Старом городе.

Но Северное кладбище подстраивается — люди, чьи родные лежат близко к дороге и особенно на углах кварталов, устанавливают у могил столбы и ограды. Чтобы автомобиль не снес памятник.

Если есть дороги и автомобили, то есть и ДТП — и даже Северное кладбище здесь не исключение. Из последнего — летом 2019 года в Старом городе произошла авария, столкнулись ВАЗ, Mitsubishi и Kia, пострадал один человек. А в Нахаловке в 2023-м не смогли разойтись на дороге ВАЗ и Renault — в итоге три человека в последнем авто пострадали. Это не новая проблема — в 2011 году двое пострадали в ДТП на кладбище, а в 2013 году дошло до гибели одного из участников дорожного движения.

Кто знает, может, ДТП случилось не из-за качества дорог, а из-за гор мусора, которые легко найти на территории кладбища. Старые венки, поломанные кресты, разбитые надгробия, ветви и прочее — всё это можно обнаружить как в глубине кладбища, так и на обочинах. Они же могут быть и причиной пожаров, периодически возникающих в некрополе — в сентябре 2015 года пламя охватило больше половины кладбища, огонь бушевал на двух тысячах квадратных метров.

Ему здесь легко вспыхнуть — над кладбищем проходят электролинии, достаточно упасть одной ветке где-нибудь в Старом городе и всё загорится. Разбежаться тоже несложно, особенно в Новом поселении или восточной части Нахаловки, где могилы чаще всего стоят в голой степи. Причем беда может повториться — прогуливаясь мимо Бомонда в январе 2025 года, корреспондент 161.RU дважды столкнулся с ветками, которые повисли на проводах.

Да и природа тоже не шибко рада соседству с могилами, похоже. Северная доля кладбища нависает над обрывом, некоторые могилы практически съезжают вниз, к Суворовскому. Из ложбины севернее Старого города регулярно слышен бодрый собачий лай — ходишь и гадаешь, не сделает ли кто кусь. Далеко не убежишь в непогоду — битые дороги полны луж, вода стоит даже над некоторыми могилами в низких местах.

Но главной проблемой были и остаются вандалы, регулярно проникающие на территорию кладбища и занимающиеся уничтожением или расхищением надгробий. В 2012 году неизвестные разбили около 40 могил.

Даже Генералов отмечает, что был особенный всплеск вандализма в период пандемии, когда кладбище было закрыто для посещения — причем досталось даже надгробиям в престижном Золотом треугольнике.

Иногда злоумышленников удается поймать — и не всегда силами правоохранительных органов. В сентябре 2018 года двое «народных мстителей» смогли подкараулить вандалов и устроить самосуд — похитителей металла поймали и измазали краской, пообещав, что в следующий раз наказание будет жестче. Дело Мордуховича, похоже, живет.

Ну а про конфликты между властью и горожанами и говорить не приходится — о фиктивных очередях, волоките с похоронами и прочем мы уже рассказали.

В этой публикации мы указали лишь крохотную часть выдающихся жителей Ростова и области, последним домом для которых стало Северное кладбище. Призываем наших читателей делиться с редакцией информацией о других известных дончанах, похороненных на Северном кладбище, — очень просим указывать расположение могил. Будем рады расширить нашу подборку карт еще несколькими — уже с указанием расположения могил.

Идея заключается отнюдь не в праздном любопытстве, а в сохранении наследия. Игорь Мордухович в своей статье, где рассуждал о борьбе с вандализмом, писал:

— Есть кладбища в Германии, Финляндии, Швеции, которые вообще не охраняются. Но там большие средства и общественные усилия направляются на разъяснения, почему необходимо сохранять и развивать кладбищенскую культуру. Несомненно, просветительский подход носит более цивилизованный характер. Мне, например, больше нравится такой подход, когда о кладбищенской культуре говорят как о национальном достоянии, наследии. Считаю ключевым словом здесь — «Наследие».

Мордухович рассуждал дальше: понятие о «наследии» практически не использовалось в кладбищенском контексте, вместо него руководствовались «памятью». Но памятью об убитых, меньше — «памяти о делах, свершениях, завоеваниях».

— Мне кажется, наши педагоги где-то ошиблись, сделав ставку в воспитании и обучении на основе героических подвигов и жизни выдающихся, известных людей в духе патриотизма. Всё это, безусловно, должно присутствовать в педагогике. Но наша жизнь проходит в эпоху научно-технического прогресса. Его творят люди, многие из которых лежат на кладбищах. Об этих творцах молодежь должна знать, и в этом, не сомневаюсь, любой мой коллега поддержит меня. На наших кладбищах немало памятников выдающимся хирургам, известным ученым, знаменитым деятелям культуры… Стоят памятники сами по себе, только изредка привлекая внимание случайных посетителей. Это неправильно. К таким захоронениям должны быть организованы экскурсии, коллективные посещения в дни памяти. Необходимы профессиональные описания памятников, — подчеркивал директор кладбища.

Мордухович сетовал: когда приезжали делегации на смотр кладбища, даже директор кладбища не может ответить на вопрос, кто где лежит. Он жаловался, что нередко испытывал неловкость от того, что не обладает серьезной информацией — будь то об отце известного политика или же лежащей ватаге «блатной братвы».

— Мои коллеги за рубежом, я это точно знаю, чувствуют себя куда как более комфортно. Потому что на кладбищах постоянно работают историки, которые пополняют информационный багаж кладбищенских специалистов. Там экскурсии по кладбищам — норма. Есть даже конкурс — десять наиболее посещаемых кладбищ. Когда это будет у нас?