И грянул штурм. Как жители Нариманова прорывались в свою пятиэтажку

Вечером 20 мая жителям пятиэтажки на Нариманова объявили результаты экспертизы: в дом заходить нельзя, так как он может рухнуть в любой момент. Это стало последней каплей терпения наримановцев. Люди прорвали выставленное у дома ограждение и забрались в свою пятиэтажку, чтобы вынести свои вещи. Репортаж Дианы Кулыгиной.

Возле полуразрушенной пятиэтажки на Нариманова толпа — жители соседнего дома, журналисты, любопытные прохожие. Наримановцы выделяются сделанными на заказ черными майками с надписями на груди «#нариманова 72/3». На спинах белым по черному — «Собственник». Вдоль ограждения прогуливаются полицейские, озираются на громких жителей и снимают их на телефоны.

Жители собрались под пятиэтажкой, чтобы послушать результаты экспертизы, которая решит окончательно, можно ли забирать из дома личные вещи. Последняя надежда наримановцев. И последняя капля нервов.

К толпе неторопливо идет директор управления ЖКХ Ворошиловского района Георгий Каспарьян. Его замечают издалека и переговариваются: «Смотрите, приехал, идет», «Каспарьян на месте», «Прибыл». Чиновника облепляют наримановцы.

— Наверно, большинство из вас уже знает о заключении экспертизы. Как и прошлая экспертиза, эксперты нам дали заключение, что в дом заходить категорически запрещено. Дом грозит обрушением, и заходить, передвигать предметы запрещено, — тихо и ровно говорит Каспарьян.

Это была последняя капля для наримановцев.

Какое-то время люди молча переваривают услышанное и не задают никаких вопросов. Да и спрашивать уже нечего. За долгие месяцы были заданы тысячи вопросов, ответов на которые люди так и не дождались. Поэтому в толпе медленно растет гнев.

— А как же Логвиненко говорил по поводу того, что если нам не разрешат зайти в дом, будем разбирать его по кирпичикам сверху и люди будут забирать свои вещи? Это его слова на собрании. Это что, всё чес, получается? Вы же тоже там были! — говорит в толпе женщина.

— Я вам это говорил? — сухо отрезает чиновник.

Поднимается крик. Люди, перебивая друг друга, припоминают чиновнику то, как жили в аварийной пятиэтажке четыре года, пока та не рухнула. Как обивали пороги, чтобы дом поскорее расселили. Как все эти месяцы после обрушения пытаются добиться выплат за вторые комнаты, за утраченное имущество. Раскрасневшиеся от злости лица кричат, что город отвернулся от жителей Нариманова. Чиновник лишь повторяет, как мантру: заходить в дом нельзя.

— А что мы стоим? Все. Просто заходим и берем свои вещи, — появляется голос в толпе. Люди поддерживают идею и направляются к ограждению. В это время Георгий Каспарьян разворачивается и уходит. В спину ему хлопают люди.

— Кто болгарку брал?

— Да какая болгарка, пошли в окна. Мы с фасада зайдем, мы не воры.

— Мужики, вперед! — командует голос из толпы.

На ограждение наваливается разъяренная голосящая толпа. Люди плечом к плечу толкают преграду, вцепившись руками за барьер. Женщина вскакивает на него и всем весом пытается проломить. Полицейские первое время стоят на местах и смотрят, как стихия людей прорывается к дому. Они выстраиваются вдоль ограждения и стараются удержать его своими телами.

— Граждане, вы сейчас все поедете по неповиновению в отдел! — грозит человек в форме.

Но яростная толпа сильнее полиции. Один из жителей перелез через ограждение в стороне и побежал к дому. Обернувшись на людей, которые никак не могут прорваться, он подбегает к полицейским и хватается за барьер, оттягивая его на себя.

— Снимайте, как нас в дом не пускают! А где постановление, что нам нельзя туда? Мы там прописаны! Что же это такое! — надрывно кричит женщина.

Люди повалили ограждение на землю и хлынули к дому. Поняв, что жителей больше ничего не держит, полицейские несколько секунд стоят как вкопанные.

Жители быстро разделяются на группы и разбивают окна первых этажей. Трое мужчин сообща выбивают стекло деревянной доской, затем подставляют к окну лестницу. Люди по очереди залезают внутрь, помогая друг другу. Мужчины подсаживают женщин и детей.

— Миша, не залезай. Я сам схожу, Миша, — говорит отец своему сыну, который собирается идти за вещами.

— Виктор, мы с вами, — просит женщина, трогая за плечо стоящего впереди соседа.

Пробравшись в дом, жители выходят в подъезды и разбегаются по своим квартирам. Под окнами остаются женщины, которые принимают вещи и складывают их в пакеты. Бабушка подставляет под окно табуретку, чтоб было легче забирать вещи. Мужчины подают телевизоры, микроволновки, велосипеды, матрасы. Дети помогают шустрее взрослых — выносят чайники, мячи, посуду. Параллельно подростки мониторят городские СМИ в поисках фотографий и видео, где есть их лица.

С верхних этажей выкидывают одеяла, подушки, стулья — всё, что попадается под руку. Несколько пледов застревают на бельевых веревках и остаются висеть на фасаде. С третьего этажа выбрасывают что-то стеклянное, и оно вдребезги разбивается о землю. Люди наскоро вяжут из тряпок канаты, по которым спускают вниз большие котомки. Полицейские только наблюдают и снимают жителей на телефоны.

— Бери микроволновку, Женя! Мультиварку тоже, она рядом там стоит. Тарелки тоже давай сюда, что тебе, жалко? — кричит снизу женщина.

В окне на третьем этаже показывается матрас. Внизу собираются дети, готовые его ловить.

— Я приму! Я приму, давай, — кричит мальчик.

Возле клумбы мужчина рассматривает фотоальбом, который только что вынес. Показывает старые, потертые фотографии своей бабушки в молодости.

— Фотографии вытащили. Вот такие мы мародеры, которые лазят за своими вещами, — говорит мужчина.

Полицейские скидывают лестницу, чтобы никто не смог залезть в дом. Но мужчина взбирается по газовой трубе на козырек над подъездом. Потом пробирается к своему окну на втором этаже. Снизу командует его жена, чтобы был аккуратнее.

Возле одного окна начинается конфликт между полицейским и парнем. Человек в форме хватает его за руки и пытается увести.

— 318-ю оформляйте ему! — командует полицейский.

— Я тебе что-то сказал? Руками не трогай меня, говорю, — кричит парень, пытаясь вырваться. За юношу вступается его мама, ее оттаскивает мужчина с автоматом наперевес. Отец бросается между сыном и полицейским, теперь за руки уводят и его. Люди в форме облепляют со всех сторон, их уже четверо. Один из них заламывает руки парню, тот кричит от боли, но всё же вырывается.

Стоявшие всё это время в стороне полицейские вдруг начинают цепью окружать дом и отгонять жильцов. Многие еще не успели вынести из квартир все вещи, на земле лежат горы нажитого. Но людям в форме всё равно. Между жильцом и полицейскими разгорается конфликт.

— Отойдите за ограждение. Я вас охраняю, — говорит полицейский и становится перед окном.

— Где опасно? Ну где? — злится мужчина.

Полицейские толпой скручивают его. Заступаясь за своего мужа, между вооруженными людьми бросается беременная жительница Дарья Шпирко. Она всеми силами пытается его отбить. Ее ударяют по лицу. Полицейские отталкивают пару в сторону.

— Он меня по лицу ударил! Меня вот это вот чудовище по лицу ударило! Еще полицией называются, — кричит Шпирко.

Полицейский вновь хватает за руку ее мужа. Дарья с истошным криком бросается между ними. Муж пытается оттащить ее, чтобы она не пострадала. Пара вновь вырывается из цепких рук вооруженных людей.

Полицейские кричат, чтобы все покинули территорию дома, и люди переносят вещи к соседнему дому. Сотрудники в форме поднимают поваленное ограждение, вытесняя всех за его пределы.

После штурма к дому приехал глава города по чрезвычайным ситуациям Алексей Потешкин. Он подходит к жильцам, но стоит за ограждением. Люди выстраиваются кольцом возле забора.

— А если бы дом рухнул? — спрашивает чиновник.

— Это наша жизнь, — отрезают люди.

— Нет, это не ваша жизнь. Это наша жизнь.

Жительница Елена Варченко вновь возвращается к вопросу выплат компенсаций за вторые комнаты.

— С пятью собственниками законные основания проводить выплаты по вторым комнатам отсутствуют, — осторожно говорит Потешкин, сохраняя невозмутимость.

— Отлично. То есть вот так вы народ *** (обманываете)? — нецензурно бросает Варченко.

— В смысле? Не выражайтесь, пожалуйста, — опешил чиновник.

Люди переходят в наступление, забрасывая его вопросами и претензиями. Потешкин старается отвечать со спокойствием, но терпению приходит конец. Как и Каспарьян, он разворачивается и уходит от людей.

Стемнело, но улицу освещают мигалки полицейских машин. Люди стоят кучками, смеются и обсуждают удавшийся штурм. Все уставшие, но улыбчивые и шумные.

— Я шуруповерт мужа спасла, он мне так благодарен, — смеется Елена Варченко.

Отвоеванная пятиэтажка окрасилась в красно-синие блики от мигалок, как место преступления в детективных фильмах. Полицейские стоят рядом, что-то обсуждают, но людей не трогают. Утром пятиэтажку огородят высоким синим профлистом, а окна первых этажей заварят металлическими пластинами.