Архитектор покончил с собой после того, как ему не дали построить дворец мечты

Алексей Мулик был талантливым советским архитектором. В начале 50-х годов прошлого века он начал строить в Ярославле Дворец культуры. Для этого его специально пригласили из Ростова. Монументальная постройка из камня и стекла в первоначальной задумке архитектора напоминала настоящий сказочный дворец. С колоннами, статуями, лепниной.

Но после смерти Сталина в стране началась борьба с архитектурными излишествами. Нужно было расселять людей из подвалов и бараков — тут уж не до колонн. Все силы и средства бросили на строительство жилых домов и зданий по типовым проектам.

Архитектор боролся за свое детище, но отстоять его не смог. После очередного отказа от высшего руководства он понял, что не достроит дворец. Его мечта разбилась...

Главное архитектурное детище Мулика достроили лишь спустя два года после смерти автора.

Мы решили вспомнить историю Дворца культуры, в котором по сей день занимаются, работают и смотрят концерты тысячи ярославцев. Почему нынешний дворец называют «построенным на крови»?

В конце 1940-х годов прошлого века архитектор Алексей Мулик разработал для завода «Ростсельмаш» в Ростове-на-Дону проект Дворца культуры. Величественное здание приглянулось руководству Ярославского моторного завода. В начале 1950-х было решено построить нечто похожее в Ярославле.

Алексея Мулика пригласили переехать из Ростова-на-Дону. У него была семья — жена и двое детей школьного возраста. Однако это не остановило архитектора от переезда. Он загорелся идеей строительства Дворца культуры. Дочка архитектора Елена Смирнова вспоминает, что резкие перемены в жизни дались им непросто.

— Папа очень рвался в Ярославль. Ростов-на-Дону — это степи. А отец был охотник и рыболов. Поскольку он сам родом из Питера, он всегда стремился туда, где леса и реки. Когда мы приехали в Ярославль, мама, конечно, за голову схватилась: «Куда ты меня привез?» — улыбнулась Елена Алексеевна. — Ростов — очень богатый край. Но ничего, постепенно привыкли к Ярославлю, полюбили. В лес ходили с отцом. Он и на охоту ездил. Когда мы сюда приехали, я училась в девятом классе.

Первое время Алексей Мулик работал с группой архитекторов над изменением ростовского ДК. Нужно было подстроить его под климат и особенности города. Через год, в 1954-м, проект был готов. Вот только у завода уже не оказалось денег. Строительство дворца пришлось отложить. В первый раз.

К 1956 году деньги нашлись. Стартовало строительство Дворца культуры. Вскоре Мулику сообщили, что необходимо отказаться от дорогостоящей доставки материалов и использовать те, что есть в Ярославской области. Главный архитектор спорил и пытался отстаивать свои задумки как мог. Однако недостаток финансирования давал о себе знать. Стройку приходилось замораживать на долгие месяцы.

Параллельно с началом стройки начались другие глобальные проблемы. В ноябре 1955 года ЦК КПСС выпустил постановление «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве».

— Началось всё после того, как умер Сталин и к власти пришел Никита Хрущев. Сталинская архитектура была помпезной и монументальной. Нашему руководству хотелось показать, что социализм — это строй процветающий. Но проблемы накапливались, люди жили в подвалах, бараках. И поэтому Никита Хрущев инициировал полную перестройку архитектурно-строительной деятельности, — рассказал бывший главный архитектор Ярославля Аркадий Бобович.

Дочка Алексея Мулика вспоминает, что отец болезненно воспринимал многократные изменения проекта. В Москве его никак не хотели согласовывать. Мулику пришлось переделывать чертежи в разгар строительства.

— Согласование проекта долго шло с Москвой. Туда отсылали проекты с правками, но изменения снова и снова отфутболивали. Эта канитель длилась два года. Дворец почти построили. И вдруг начал оседать грунт из-за подземных вод. Пришлось снова всё переделывать, — вспоминает Елена Смирнова.

Архитектор Аркадий Бобович объяснил, что в середине 50-х годов в архитектурной среде было непросто. Именитых архитекторов лишали званий и снимали с должностей. Все боялись.

— Во всех бедах обвинили архитекторов. Что дома слишком дорогие, что в индивидуальных проектах слишком много декоративных элементов, колонн, пилястр… Многих архитекторов тогда сняли с работы, некоторые лишились сталинских премий. Было принято решение строить по типовым проектам: дешево, быстро, много, — сказал Бобович. — Жилищную проблему это помогло решить. Люди стали выезжать из подвалов, коммуналок и бараков и получать бесплатное жилье. И в этом отношении это было здорово. Но, с другой стороны, на архитектуре был поставлен крест. Потому что строили одинаковые дома по всей стране, по типовым проектам. Архитектуры, по сути, не стало.

Летом 1962 года Алексей Мулик внес в проект очередные правки. Его жена с детьми уехали отдыхать, архитектор остался в Ярославле один. Проект Дворца культуры наконец согласовали, но уточнили, что некоторые детали придется поменять. Это стало последней каплей. Архитектор написал предсмертное письмо и 17 августа 1963 года покончил с собой.

— Папа остался один и не выдержал. Когда мы вернулись, было уже поздно. У мамы остались двое детей на руках, было непросто, — рассказала Елена Смирнова. — Папа был человек очень порядочный, борец за правду. Из-за этого тоже ему было сложно. Он был компанейский, веселый человек, очень общительный. Но что касалось принципиальных вопросов, он был коммунистом. И всегда отстаивал свой проект. То, что должно было быть изначально. Но силы оказались неравными.

Архитектор Аркадий Бобович рассказал, что с подобным столкнулись многие архитекторы. Некоторые были вынуждены отказываться от своих индивидуальных проектов и смотреть, как на их месте втыкают типовую коробку.

— И ладно жилые дома строили одинаково — идентичными были школы, больницы, клубы. В этом постановлении было написано прекратить индивидуальное проектирование, а те здания, что спроектированы или строятся, срочно перепроектировать и убрать излишества. Это и произошло с Дворцом культуры моторного завода. Поэтому Мулик не выдержал, — вздохнул Бобович. — В целом это коснулось многих домов и архитекторов. Они были вынуждены переделывать проекты. А в некоторых местах готовые проекты отложили и ставили типовые.

Строительство Дворца культуры моторостроителей завершили в 1965 году — через 12 лет после начала работ. Хоть парадный фасад сильно изменился, от первоначального проекта остались огромные скульптуры женщины с музыкальным инструментом и читающего мужчины, которые установили на пьедесталах по обе стороны от входа.

Женская скульптура олицетворяла культуру, а мужская — науку. Над ними около трех лет работали скульпторы Леопольд Патов и Елена Сомова-Югова. Однако скульптуры украшали ДК недолго. Через пару месяцев после открытия дворца их похитили с пьедесталов.

— Три года я работала над ними, и вместе со мной — Леопольд Патов. И такой конец! Это здание вообще стоит на крови. Сначала в вырытом под него котловане погиб ребенок. Потом с последнего этажа упал кирпич на строителя, работавшего внизу, и раскроил ему череп — та страшная картина до сих пор стоит у меня перед глазами. А дальше Мулик — великолепный был человек, высокоинтеллигентный, выдержанный — и говорит, что его вызывают в Москву. С отчетом, что сделано, что нет излишеств. По возвращении явился снова: лицо сине-зеленого цвета, смотрит на меня ужасными глазами: «Мне приказано всё убрать с фасада». Ушел и через неделю покончил с собой, — рассказывала 15 лет назад газете «Северный край» скульптор Елена Сомова-Югова.

Скульптуры исчезли ночью. Местные рассказывали, что, выйдя утром на работу, увидели, что их нет. Хотя еще вечером прошлого дня были. О судьбе скульптур до сегодняшнего дня достоверно ничего не известно. Среди горожан ходит байка, что их закопали где-то за ДК, в Юбилейном парке. Скульпторам же в 1965 году сказали, что их работы увезут в Санкт-Петербург.

— При мне их запаковывали, заколачивали в ящики, — рассказывала Елена Сомова-Югова. — Но по секрету кто-то шепнул, что никуда их не увезут. Потом я узнала, что за ДК выкопаны громадные ямы. Одна из скульптур не влезала, и ее били кувалдой по голове. Представляете? Это боль вечная.

Мы спросили у дочки скульптора Алексея Мулика, какие эмоции она испытывает по отношению к детищу ее отца, которое вышло не таким, как он хотел. Она ответила коротко: «Гордость».

— Дворец стоит, люди пользуются, ходят. Так что усилия папы не пропали даром. Я горжусь, что отец построил одно из основных зданий культуры у нас в городе. У меня двое детей, четверо внуков. Я им рассказываю об отце. Каждому сделала по небольшому альбомчику с фотографиями и историей. Чтобы они знали, что у них дедушка внес большой вклад в архитектуру нашего города, и гордились, — рассказала Елена Смирнова. — Мы теперь коренные ярославцы. И живу я недалеко от дворца. И внучка у меня как-то там выступала.

Период борьбы с излишествами в архитектуре длился долго — около 30 лет. Только в середине 80-х появилось новое постановление. На этот раз — о развитии советской архитектуры и градостроительства.

— Там было сказано, что типовое строительство делает города одинаковыми, жить в них некомфортно и неуютно. Было вновь разрешено индивидуальное проектирование, — объяснил архитектор Аркадий Бобович. — Заработало это только после 1991 года. Когда вообще разрушилась вся система строительства, когда начали строить индивидуально, штучно и понемногу. Вот тогда появилась свобода архитекторов.

Аркадий Бобович сказал, что сейчас в России отношение к архитектуре схоже с эпохой Хрущева.

— Сейчас снова засилье строителей, инвесторов, которые снова хотят побыстрее, подешевле, а продать подороже. Поэтому в какой-то степени сейчас хрущевские времена вернулись. Города стали застраиваться снова домами некомфортными, некрасивыми, неудобными. Архитектуру у нас не любят, не ценят. Не видят, что от архитектуры зависит, насколько город удобен для людей. Строят только то, что приносит прибыль, — вздохнул Бобович. — Да, это было тяжелое время. Оно и сейчас тяжелое.

Благодарим за помощь в создании материала Семена Тараева и Елену Константинову.