Пушкин, Александр III, декабрист и французы: каким видели Ростов в XIХ веке

В прошлой статье мы выяснили, почему путешественники посещали Ростов еще до того, как он официально стал городом. Сегодня мы рассказываем о том, что было в XIX веке и глазами посещавших его людей увидим, как сильно Ростов поменялся за столетие.

Гуляя по старому Ростову, мы можем понять, как выглядел город в конце XIX века. Тогда его называли Русским Чикаго — и из-за ровной сетки прямоугольных кварталов, аналогичной той, по которой строились американские города, и из-за бурного роста промышленности и торговли.

На всю страну и за рубежом гремели мельницы Парамонова и Солодова, табачные фабрики Асмолова и Кушнарева. Работали почти два десятка кирпичных заводов и множество более мелких предприятий. Через ростовскую таможню вывозилось товаров ежегодно на 30–40 миллионов рублей — деньгами того времени.

В начале XIX века всего этого еще не существовало. Граница Ростова проходила по улице Красноармейской, проживало в городе всего несколько тысяч человек.

В XIX веке Ростов посетил Александр Сергеевич Пушкин. Но город, судя по всему, поэта совсем не впечатлил, в отличие от других мест Нижнего Дона. Известно, что строчки про Лукоморье из «Руслана и Людмилы» были вдохновлены именно Таганрогским заливом.

В 1820 году Пушкина отправили в ссылку за его свободолюбивые стихи. Первоначально император Александр I хотел наказать вольнодумца очень строго, однако вмешались друзья поэта. В итоге Александра Сергеевича отправили в Екатеринослав (теперь этот город называется Днепр), откуда он вместе с генералом Николаем Раевским, героем Отечественной войны 1812 года, отправился на юг Российской Империи.

Рассказывая о поездке, Раевский написал о пребывании в Ростове очень мало. Только упомянул о том, что еще ребенком прожил здесь почти год и по пути заехал навестить свою подругу детства.

Пушкин же воспоминаний о посещении Ростова не оставил. Но вполне возможно, что свои ощущения от посещения города поэт описал в повести «Капитанская дочка» — Гринев ехал служить в пограничный гарнизон и мечтал увидеть крупную крепость, но его ожидания разошлись с реальностью.

Однако даже без описаний подробностей пребывания Пушкина и Раевского в Ростове, если обратиться к воспоминаниям графа Безбородко, посетившего эти края немногим ранее в 1812 году, можно понять, что увидели путешественники.

Илья Андреевич совершил вояж из Петербурга в Кавказскую губернию к минеральным водам, а на обратном пути направился к Ростову-на-Дону. 1 сентября граф остановился в Аксае, который описал как город преизрядный и торговый, а на следующий день поехал дальше.

2 сентября Безбородко оказался в Нахичевани. Осмотрел многолюдный город, побывал в гостином дворе, отметил про прекрасное расположение поселения на горе при реке Дон. Местные церкви удивили Илью Андреевича своими размерами.

Крепость Дмитрия Ростовского граф описал как запущенную, хотя и достаточно обширную. Он увидел здесь несколько каменных зданий, казармы, дом коменданта и арсенал, где находилось много старинного и нового оружия и пушек, а также более 20 старинных, прежних государей, знамен.

Описание Ростова у Ильи Безбородко схоже с описанием Нахичевани. Он отметил прекрасное положение уездного города Екатеринославской губернии при реке, видел много судов по всей реке, несколько каменных домов (остальные были деревянные) и мост через Дон.

Граф описал свою поездку достаточно скупо, хотя и уделил описанию Ростова и Нахичевани немного больше текста, чем некоторым другим местам.

Гораздо интереснее и живее воспоминания одного французского путешественника, побывавшего в этих краях в 1809 году. Эти заметки еще в 1912 году местные краеведы опубликовали в книге «Записки Ростовского-на-Дону Общества Истории, Древностей и Природы».

Из Азова в Ростов француз отправился на барке — большом грузовом судне, которое было в те времена популярно в Российской Империи. За три часа пути он увидел много дичи всякого рода. В тростниках и травах бегали разные птицы: кулики, луговки (или чибисы), бекасы, дупельшнепы и кроншнепы. В воде плавали утки и чирки. Француз сокрушался — если бы он имел хорошее ружье, то нагрузил бы лодку дичью, но оно каждый раз осекалось.

А на подходе к городу путешественник узнал о конфликте между Ростовом и Нахичеванью.

Лодка села на мель недалеко от реки Темерник. Путники кричали, чтобы им помог кто-нибудь из Ростова — совсем рядом на берегу находилось множество челноков и барок. Однако с места никто не тронулся. Пришлось вплавь добраться до женщин, моющих на берегу шерсть, одолжить у них один челнок и достичь, наконец, берега.

Задав на суше резонный вопрос об отсутствии помощи, путешественник получил необычный ответ: его лодка застряла на территории, принадлежавшей городу Нахичевану. Ростовцы тогда не очень любили соседей, которым принадлежала большая часть земли в округе, в том числе и левый берег Дона.

Злоключения продолжились и дальше — доставать барку с мели никто не торопился. Отвечали: «Пусть это делают нахичеванские жители». Случилось это только благодаря вмешательству одного из спутников, который нашел в Ростове знакомого офицера родом из Испании.

Насколько ярко француз описал это происшествие, настолько же и скупо он упомянул про Ростов. Он заметил, что этот небольшой город ничем не примечателен, соседняя Нахичевань путешественнику понравилась больше.

Дела, связанные с едой, увлекли француза больше. Здесь ловили очень много осетров и огромных раков по 15 сантиметров длиной. Турист писал, что чтобы съесть хотя бы 30 таких, надо быть великим едоком.

Декабрист Андрей Евгеньевич Розен ехал в 1837 году на Кавказ через область Войска Донского. Тогда он задержался только в Аксае. Станицу барон описал как печальную и разоренную. Все большие дома были необитаемы и грозили совершенным разрушением, без оконниц и стекол, половина железных крыш провалилась.

Ту же самую картину Розен в Аксае наблюдал и в 1839 году. А вот Дон поразил барона. В первое посещение осенью он увидел обычную, спокойную реку. Теперь же Дон выступил из берегов — его граница была в 13 верстах от Аксая. Удивленный такой картине, Андрей Евгеньевич вспомнил, что слышал когда-то песнь о матушке-Волге, и обратился к одному из кормчих с вопросом, есть ли такая, но своя, для тихого Дона.

Ему ответили:

— Была своя песня, и пели мы ее в свое время, когда у нас плавали корабли донские, а ныне уже лет 20, как не слыхать той песни.

Ростов барон Розен описал как обширный город, с несколькими хорошо обустроенными улицами и магазинами со складами на берегу. Он пишет, что здесь сосредотачивается главная торговля Дона, здесь склады товаров, запасов и снарядов для портов Закавказья. Ростов был богат заводами, имел верфь и примечательную ярмарку.

Хозяин квартиры, где ночевал декабрист, отставной чиновник, жаловался на злоупотребления откупщиков питейного сбора, подрядчиков и поставщиков провианта и на фабрикантах фальшивых ассигнаций.

Побывал Андрей Евгеньевич и на могиле своего родственника, Владимира Ивановича Розена. Два сына его и дочь поставили генералу скромный памятник. Декабрист писал, что захоронен Владимир Иванович был в Нахичевани, в церковной ограде близ алтаря.

Еще немного интересных описаний Ростова и быта горожан можно почерпнуть из двух писем 50-х годов XIX века.

Автор первого, некто П.Е. Гольман, писал 7 октября 1855 года своему другу, какими деликатесами питался здесь — икрой, свежей осетриной и стерлядью. Это ему так надоело, что кусок говядины стоил для него дороже всех осетров Азовского моря.

Упомянул Гольдман и о том, что Ростов — золотое дно для предприимчивых людей, в том числе и мошенников всех возможных мастей. Городничий здесь за 3–4 года наживался до того, что со смирением удалялся после этого срока добровольно в приобретенное имение, оставляя место другим. По словам Гольдмана, ежегодно здесь ловили фальшивомонетчиков и составителей фальшивых паспортов, а убийства называли «шалостью»; а находилось в городе до 10 тысяч человек без паспорта.

А в 1856 году некто Н.П. Колюбакин, направляясь по делам службы из Крыма на Кавказ, сделал в своем дневнике небольшую заметку про Ростов. Он писал, что именно здесь увидел первый сколько нибудь хороший русский город. Город, который свеж, правилен и имеет небольшой публичный сад.

Колюбакин заметил, что Ростов ждет завидная судьба — он поглотит торговлю Азовского моря по своему географическому положению. Однако общественная жизнь здесь оказалась такой же, как в других русских уездных и губернских городах.

Впрочем, Колюбакин, описывая общественную жизнь города как обычную и ничем не примечательную, оказался не совсем прав.

В 1840 году по России путешествовал французский ученый Ксавье Оммер де Гелль вместе со своей женой Адель. В своих заметках они писали, что местное население из русских, греков и казаков по своему характеру не идет ни в какое сравнение с малоподвижностью и военной дисциплиной, которая, кажется, руководит всеми действиями русских.

Влияние народа, бывшего долгое время свободным, отразилось даже на характере чиновников — среди них не найти той тупости и самодовольства, которая отличает мелкое дворянство.

Общество в Ростове показалось супругам де Гелль несравненно приятнее, чем в большинстве губернских городов. Они увидели полное смешение народностей, вкусов, понятий, и каждый устраивался здесь великолепно.

Одна либеральная вещь крайне поразила супруг де Гелль. Здесь существовало учреждение, своего рода клуб или казино, где соединялись все классы общества по воскресеньям для танцев и развлечений. Такого они больше нигде не встречали.

В этом клубе — большая танцевальная зала, прекрасный сад, бильярд, ресторан. Всё, что можно только пожелать в таком месте. Вход бесплатный, всякое различие положений и чинов сглажено. Здесь все: чиновники, купцы, жены офицеров, молодые работницы, иностранцы.

В результате такого смешения получалась разнообразная и занятная смесь, напоминающая своей веселой непритязательностью парижские загородные балы.

Ростов, по описаниям супруг де Гелль, — красивый небольшой городок на берегу Дона, который резко отличается от внешности других русских поселений. Они писали, что неровность почвы и необходимость строить у реки заставили жителей строить дома неправильно, из-за чего получился столь же разнообразный, сколько и живописный вид.

Путешественники заметили, что единственное русское, что здесь есть, — чиновники, в отелях располагались отличные рестораны и комнаты, снабженные кроватями со спальным бельем (вещь, для внутренней России неслыханная). Было здесь и много другого, что с трудом можно отыскать даже в Одессе.

Побывавший в Ростове в 1862 году Андрей Михайлович Достоевский, брат знаменитого русского писателя, отзывался о городе не так лестно. Он говорил, что здесь грязно, пыльно и душно, а гостиницы просто отвратительные. Впрочем, семья Андрея Михайловича в них только ночевала, остальное время они проводили в прогулках по Ростову и окрестностям.

Нахичевань Достоевскому понравилась гораздо больше — из-за правильного устройства улиц и чистоты.

Во второй половине XIX века Ростов начинает стремительно развиваться. Число путешественников увеличивается, а их описания становятся вё более и более общими. Прибывающие сюда люди уже не пишут о каких-либо конкретных интересных местах, а лишь изредка рассказывают об общих впечатлениях.

В 1869 году в городе ненадолго остановились будущий Александр III со своей супругой. Сначала императорские высочества прибыли на станцию, которая находилась тогда рядом с Богатяновским спуском на набережной. Затем ростовцы устроили им небольшую экскурсию по городу.

Проехали по Почтовой улице (ныне — Станиславского. — Прим. авт.) до дома Скараманга, по Садовой и Московской — до Собора и городской думы. После Александр III с супругой отправились на набережную, где сели на теплоход «Императрица Мария» под громкие крики «Ура!»

В воспоминаниях Ивана Айвазовского тоже практически отсутствуют подробности про то, каким он увидел Ростов и Нахичевань, где остановился в 1895 году. Однако художник в одном своем письме заметил, что объехал все учебные заведения армянского города, и они оказались «весьма утешительны». Одному из них он даже подарил свою картину.

А в 1889 году город посетил Владимир Короленко.

— После тихих картин Дона как-то странно очутиться вдруг среди такого оживления. Масса самых разнообразных судов, прекрасные морские шхуны, баржи, целый лес мачт. У пристаней, вдоль реки, двигаются по рельсам вагоны, черные от угля. Но всего интереснее — толпа на улицах, живая, бойкая, — таким писатель запомнил Ростов с самом конце XIX века.