Надежда Лебедь, мама: «Врачи методично добивали моего ребенка»

В Ростовской области продолжает разрастаться эпидемия гриппа и ОРВИ. С 11 по 17 января на Дону зарегистрировано 19 544 случая заболевания, что на 33,8% больше, чем неделей ранее. В Ростове жертвами свиного гриппа стали уже четыре человека. Среди них – трехлетняя Настя Лебедь, которой ушла из жизни 24 декабря. В откровенном интервью порталу 161.ru мама Насти – Надежда Лебедь – рассказала об обстоятельствах смерти девочки, халатности врачей и попытках добиться справедливого расследования.

– Когда у Насти проявились первые симптомы заболевания?

– 6 декабря у девочки поднялась температура выше 39 градусов. Мы вызвали скорую помощь. Насте дали жаропонижающие и госпитализировали в детскую горбольницу №1, что на улице Верхненольной. При поступлении туда температура была ниже 38 градусов и потом только падала. До пятницы, 11 декабря, я с дочкой находилась в лечебнице. В пятницу врач попросила меня написать отказ от лечения в выходные. Сказала, раз все хорошо, то в понедельник нас выпишут. Уже после смерти девочки я увидела в истории болезни записи о том, что в выходные моего ребенка осматривали, хотя она уже находилась дома.

– Лечили ли вы ребенка после выписки из больницы?

– Да, врачи назначили нам различные лекарства. Среди них – противовирусный препарат «Ацикловир», который дочка должна была пить каждые три часа. Я выполняла все предписания, но в понедельник и вторник после «Ацикловира» стала замечать, что Насте плохо, и отказалась от него. После смерти мы узнали, что анализы выявили у Насти мегаловирус, вирус Эпштейна-Барр и герпес шестого типа.

– То есть состояние девочки ухудшилось? Как это проявлялось?

– Настя очень много спала. Если до этого дочка даже в выходные вставала к 7:00, то теперь просыпалась в 9:30, через два-три часа ее снова клонило в сон. Раньше она днем больше двух часов не спала, а тут заснула до пяти вечера, и мне еле удалось ее разбудить. После отказа от препарата Насте стало лучше, она играла и много улыбалась. Я даже решила, что в понедельник уже отвезу девочку в садик, где шла подготовка к Новому году.

– Вы предполагали, что болезнь осталась позади и девочка полностью выздоровела?

– Да. Но в пятницу, 18 декабря, в районе 17:00 температура дочки неожиданно поднялась до 39 градусов. Врач приехавшей скорой поставила диагноз «гнойная ангина», однако не сказала о необходимости госпитализации. Я позвонила педиатру Демидовой, нашему лечащему врачу по месту прописки, которая назначила антибиотик. В субботу состояние заметно улучшилось, но 20 декабря температура подскочила до 39,7. Вновь вызвали врача, и, увидев лопнувшие сосудики под глазами, она предположила, что у Настюши может быть инфекционное заболевание – скарлатина. Но в ЦГБ, куда мы приехали, инфекцию не нашли, и нас отправили в детскую горбольницу №1.

– Туда, где вы лежали неделю назад? Удалось ли врачам сбить температуру?

– Да. В понедельник, 21 декабря, я по совету медиков обтирала ребенка спиртовым раствором и сбила температуру до 35,9. Я спросила лечащего врача Ирину Черноиванову, можно ли сделать капельницу, потому что ребенок третий день ничего не ел. «Как вы представляете капельницу с вашим буйным ребенком?», – ответила мне она и отказалась от этого шага.

Во вторник, когда Черноиванова вновь пришла на обход, я добилась, чтобы поставили капельницу. Видела, как мой ребенок угасает и согласилась сама держать ее.

– Произошли ли улучшения в состоянии Насти после этого?

– Все стало еще хуже. Забыв про действие «Ацикловира» на организм девочки, о котором я предупреждала врача, Настеньке прокапали две капельницы «Ацикловира». Для нее это была смертельная доза. Я подходила в ординаторскую, говорила, что от этого лекарства малышке плохо, но врачи утверждали, что подобного быть не может.

– Как происходило лечение девочки дальше? Назначили ли какие-то новые процедуры?

– Вечером 22 декабря нам разрешили вернуться домой до утра, поскольку там у меня пятимесячный грудной мальчик. На 8:00 следующего дня назначили УЗИ. Я прождала в очереди час, но потом нам сказали, что специалист заболела и не придет. 23 декабря в палате опять поставили капельницу с «Ацикловиром», и у Насти резко вздулся живот.

– Случалось ли с ней подобное раньше? Что вы предприняли?

– Нет. Я вновь поговорила с Черноивановой, поскольку девочка вдобавок стала тяжело дышать и подкашливать. Врач сказала, что, возможно, лопнул аппендицит. После этого Настюшу осмотрела заведующая и обнаружила сердечную недостаточность. Ребенка подключили к кислородному аппарату, однако тот был неисправен и поработал лишь несколько минут. После этого ее без кислорода направили на кардиограмму, затем положили в палату интенсивной терапии. Приехавшая вскоре реанимация отвезла нас в городскую больницу №20.

– Подавала ли Настя в это время признаки жизни?

– Настенька уже была в забытье, не соображала и не реагировала. Бывало, открывала глаз, но тут же закрывала и засыпала. По прибытии нас разместили в палате, сделали флюорографию, которая выявила двухстороннюю пневмонию. Местных врачей смутили результаты анализов, у них возникло подозрение на свиной грипп. Дальнейший анализ подтвердил это опасение. 24 декабря в 3:30 Настя пережила первую клиническую смерть. Врачи 45 минут боролись за ее жизнь, но в 4:15 утра ребенка не стало.

– Почему в 20-й больнице по документам догадались о возможном свином гриппе, а в детской горбольнице – нет? Ставили ли там какой-либо диагноз?

– В истории болезни принимавший нас в воскресенье врач написала, что слышит хрип в легких, а Черноиванова пишет, что в 21 декабря уже хрипов не было, легкие чистые. Она не стала описывать, что ребенок постоянно спит, приходила лишь раз в день. Никакой дельной помощи на Верхненольной оказано не было, врачи методично добивали моего ребенка. Если бы ее 21 декабря направили в реанимацию, может, Настю удалось бы спасти. А так малышка трое суток пролежала без лечения и правильного диагноза.

– Можно ли сказать, что имела место халатность?

– Это только халатность врачей. Они спихнули нас в 20-ю больницу, когда увидели, что это смертельный случай, который может отразиться на их репутации. При этом они быстренько нашли кислородный аппарат, чтобы показать, какую хорошую помощь оказывают. Спасибо специалистам 20-й больницы, они хоть что-то предприняли, чтобы спасти ребенка.

– Где, по вашему мнению, Настя могла подхватить заразу?

– С 11 декабря, когда мы уехали из больницы, малышка на улицу больше не выходила. К нам домой тоже никто не приходил. У нее был непосредственный контакт в больнице с одной девочкой перед тем, как мы уехали домой. У той с 10 на 11 декабря началась новая волна болезни, резко подскочила температура. Она находилась в соседней палате, много общалась с Настей, обменивалась игрушками. Заражение могло быть только в больнице, потому что дома все здоровые. Здесь ей просто негде было заразиться, она даже в общественном транспорте не была.

– Есть ли эпидемия в детском саду, куда ходила Настя? Делали ли детям прививки?

– От свиного гриппа прививок не делали. 29 ноября были прививки АДКС и от полиомиелита. Сейчас проверяем сына, но врачи говорят, что заразный период длится в течение 48 часов, и, если он не заболел, то все хорошо.

– Вы сумели получить историю болезни ребенка?

– Они сделали три истории болезни. Там записано, что Родионова осматривала ребенка и в те дни, когда нас там не было. С 6 декабря они пишут, что у ребенка состояние средней тяжести, а 14 декабря она сразу подлежит выписке в удовлетворительном состоянии. К тому же дежурную заставили сделать выписной эпикриз: якобы я 22 декабря с ребеночком самовольно покинула больницу и пришла 23 декабря, когда ей было плохо. Они таким образом прикрываются. В их выписках не было ни слова о пневмонии. Но после смерти Насти появилась третья история болезни, где пневмония уже стояла под вопросом. Сплошная фальсификация.

– Будете ли обращаться с жалобами в контролирующие органы?

– Мы написали жалобу в управления здравоохранения Ростова. Они изъяли все документы, проводят служебную проверку. Мы дождемся ответа и будем обращаться в Следственный комитет и прокуратуру области.

– Общались ли вы после смерти девочки с главврачом больницы?

– Когда приехали туда, не увидели ни капли сочувствия к себе. Главврач спросил, чего мы хотим. Я ему ответила что хочу, чтобы три врача – Ирина Черноиванова, заведующая Татьяна Родионова и дежурная Светлана Овчаренко – понесли наказание. Я настаиваю на том, чтобы этих врачей не просто уволили из больницы, но и лишили лицензии на лечение маленьких детей. Им важнее выпить кофе и обсудить семейный проблемы, чем оказать медицинскую помощь умирающему ребенку.