От Кубани до Дона: история кавалериста

История этой казачьей семьи сама по себе напоминает сводки с фронтов: Великая Отечественная затронула практически весь род. Однако в центре событий, которыми со 161.ru поделились ростовчане, братья Алексей и Михаил Семенов, оказался их прадед – Трофим Сергеевич. Итак, слово Михаилу Семенову.

Подумать страшно, сколько моих предков погибло в той страшной войне, сколько людей испепелила она! Старые фотографии на стенах в родовом хуторе и судьбы запечатленных на них людей – как сводки Совинформбюро о положении на фронтах.

Двоюродный прадед – Семенов Павел Сергеевич, 6 ноября 1905 года рождения, уроженец станицы Новолабинской. 23 июня 1941-го по устному заявлению принят в Красную армию, проходил службу в 5 кавалерийском полку 1 КД (рядовой, кузнец), в ходе боев за Одессу попал в окружение и 18 сентября 1941 года взят в плен частями румынских войск в районе с. Дальник (Татарка) (Сейчас – пос. Прилиманский. – Прим.авт.), находился в лагере для военнопленных №7 г. Бельцы (Будешты) Молдавия. Освобожден, 20 сентября 1944 г. направлен для прохождения дальнейшей службы в 74 Стрелковую Киевскую Краснознаменную ордена Богдана Хмельницкого дивизию, минометчик. Пропал без вести в сентябре 1944-го.

Его сын – Семенов Николай Павлович, 1925 года рождения, уроженец станицы Новолабинской, в феврале 1943 г. по устному заявлению принят в Красную армию, стрелок, в июне 1943-го пропал без вести (Погиб в плавнях Кубани с сотнями своих сослуживцев. – Прим. авт.).

Двоюродная бабка – единственная дочь в семье – Семенова Мария Алексеевна, 1925 года рождения, в 17 лет окончила фельдшерские курсы и пошла на фронт медсестрой – санитар 76 отдельной стрелковой бригады морской пехоты. В бою за Социалистическую Родину, верная воинской присяге, проявив геройство и мужество, была убита 30 сентября 1942 года в районе села Фаногорийского Краснодарского края.

Двоюродный дед – Чулимов, школьный учитель – замучен карателями за связь с большевистским подпольем.

И наконец мой родной прадед – Семенов Трофим Сергеевич.

В 1901 в семье Сергея и Прасковьи Семеновых появляется первенец – Трофим, имя ему, как и всем детям в ту пору, дают по святкам. Энергетика этого имени предполагает упорство, трудолюбие и импульсивность (С греческого – кормилец. – Прим.авт.), и, по воспоминаниям его дочери Евдокии Мешковой, работником он был хорошим. Жаль, спокойно трудиться и жить судьба ему не позволила.

В 1918 году, в 17 лет, Трофима забирают в армию. На Кубани разгорается пожар гражданской войны и интервенции. В боях и перестрелках, в спонтанных сшибках и рубках гражданской войны, где в ружейном дыму и в пыли боев сражались сотни кубанских казаков, прадед получил ранение в руку (как рассказала его дочь Евдокия: «…там получилась какая-та заварушка, и ему пришибло руку»). Левая кисть потеряла возможность полноценного движения, и из молодого 18-летнего человека он превратился в непризывного казака, почти инвалида – ветерана боевых действий.

Вернувшись домой в Новолабу, Трофим женится на юной осиротевшей казачке Ивановой Марии Павловне. Мать Марии рано умерла, отец снова женился на молодой женщине, а две дочери – Мария и Елизавета – остались на попечении бабушки и дедушки. В то тяжелое время казачьи семьи, где рождались одни девочки, называли «навозной кучей», в семьях ждали появление казачков – помощников, будущих хозяев. Может быть, поэтому отец Марии и Елизаветы оставил своих детей, кто его знает…

Итак, в возрасте 14 (16) лет Марию выдают замуж за сына зажиточного казака – Трофима Семенова. Живут большой семьей в хате Сергея. Жены сыновей и дочери вместе хлопочут по хозяйству, целые дни проводят за работой в поле, Мария втягивается в тяжелую крестьянскую жизнь.

Только чудом семья избежала раскулачивания и расказачивания. Нажитое тяжелым трудом имущество было быстро поделено между братьями и сестрами Трофима – кому-то достался плуг, кому-то лошади. Трофим Сергеевич по указанию отца покинул родной дом. Кто-то из семьи переехал в другие станицы и хутора. Богатое подворье Сергея Семенова перестало существовать.

И вот – Великая Отечественная.

Враг рвался к Кавказу, огромной машине вермахта нужна была кровь – грозненская и майкопская нефть. Немецкие генералы рассчитывали быстрыми ударами разгромить советские армии на юге – лишить наши части донецкого угля, кубанского хлеба и кавказской нефти. Полмиллиона вражеских солдат и офицеров, тысяча сто танков, четыре тысячи пятьсот орудий и минометов, тысяча самолетов – вся эта мощь сжалась для броска на советский Кавказ – и, как уже не раз бывало, трудовое казачество – ветераны красной конницы – встали на защиту родной земли.

С июля 1941 года на Кубани создаются отряды народного ополчения и истребительные батальоны. С октября 1941 стали формироваться конные казачьи подразделения из непризывных возрастов. Каждый район Кубани формировал сотню добровольцев. 75% казаков и командиров были участниками гражданской войны. В ноябре 1941 года сотни свели в полки, а из полков составили кубанские казачьи кавалерийские дивизии, составившие 17 казачий кавалерийский корпус (10 кд, 12 кд, 13 кд).

«…Долго его не забирали, у него же рука була перебита – и его не брали, а уже в 1942 …там сказали – повозочным он пойдет, бричкой управлять сможет, будет почту возить… и его забрали в армию…» – рассказывает Евдокия.

Ранней весной 1942-го Трофиму Сергеевичу предстояло снова встать в строй и отправиться навстречу судьбе. В «сидор» он положил свежеиспеченный хлеб, вяленное мясо, шапку-кубанку и свой старый медный котелок, который еще с гражданской лежал где-то в хате, и ждал своего часа...

Собирали добровольцев в центре хутора Александровского Ладожского района Краснодарского края, у здания правления. Там еще с шести утра стояла бричка, которая должна была вести казаков в Ладожский районный военкомат. Идти от родного двора всего около двухсот метров, жене сказал – «провожать не надо – сиди дома» – обнялись, помолчали. Поцеловал детей, прощание без эмоций – сухо: «Прощай, мать, держись тут одна…»

На небольшой хуторской площади уже собралось человек пятнадцать, люди стояли группами по три-четыре человека – прощались…

С прадедом ехало семь хуторян, три добровольца-колхозника, два казака-ветерана гражданской войны и два молодых парня, лет 18-19 каждому. Сначала ехали молча, после шутили над молодыми «однополчанами», те в свою очередь слушали советы старших – как им надо жить на войне. На этой площади, в хуторе Александровском Усть-Лабинского района, после войны, хуторяне построят мемориал, где увековечится имя и нашего предка Трофима Сергеевича.

27 августа 1942 года за успешные оборонительные и наступательные действия в районе станиц Кущевская, Шкуринская, Белореченская, Крепостная и Хадыженская, корпусу присваивается звание гвардейского и новый номер 4. Соединение теперь именуется – гвардейским Кубанским казачьим кавалерийским корпусом. Согласно ведомости о безвозвратных потерях девятой гвардейской кавалерийской дивизии от 30 апреля 1943 года, служил прадед в эскадроне связи и являлся повозочным.

Когда казачий корпус преследовал отступающих гитлеровцев в направлении Ростова-на-Дону, Трофим заехал домой в Александровский на три дня.

«…ух, я в его гимнастерке по улице три дня бегал – смотрите, мол, мой батька домой приихав!» – вспоминал его младший сын Иван Трофимович. Но приехал он в последний раз...

Шла зима 1943 года. Врага гнали к Ростову-на-Дону. На подступах к городу фашисты оборудовали оборону на высоком берегу Мертвого Донца.

... В детстве я гулял по разрушенным немецким позициям. Вот курган, на кургане окопалась артиллерийская батарея, вот хуторской дом, во дворе немецкий зенитный расчет – «Флакк-40»... Говорят, Ростов обороняли части SS, которые просто так не сдавались.

Девятая кавалерийская дивизия ударила укрепившегося неприятеля в районе хутора Семерники (Сегодня – западный жилой массив Ростова-на-Дону, станция Первомайская. – Прим. авт.), однако первая попытка провалилась. Там, где сейчас стоит Кумженская роща, в войну была только степь, она отлично простреливалась и подходящие части корпуса подвергались ударам артиллерии и авианалетам.

Штурм хутора 7-8 февраля результатов не принес, потери были внушительны. Местные жители вспоминают, что по широким улицам хутора лежали трупы лошадей и их всадников. Еще долго местные срезали с лошадей мясо, делали запасы в погребах, убитых же свозили на бричках за станицу Гниловскую, там, в огромной братской могиле, многие казаки 9-й дивизии нашли свое последнее пристанище (Сейчас на въезде в город со стороны Азова в этом месте стоит крест – «казакам». – Прим авт.).

Тылы дивизии потихоньку догоняли рвавшиеся вперед сабельные сотни и выходили в район Семерников.

Девятого февраля 1943-го Трофима отправили за фуражом для эскадрона. На колхозных полях, где сейчас в прудах разводят донскую рыбу, прадед набирал солому и укладывал ее в бричку. В это время немецкая авиация, стремящаяся нарушить коммуникации дивизии, нанесла удар по тылам...

Как вспоминали сослуживцы прадеда, прячущиеся казаки кричали ему: «Уходи, бросай лошадей – воздух!» – а он махнул рукой, мол, кому я нужен…

Первый разрыв бомбы и осколки перебили ноги, второй разрыв – и Трофиму распороло живот. К вечеру того же дня Трофим умер в дивизионном лазарете.

... За год до этих событий его старший сын – Михаил, в честь которого меня назвали, получил лейтенантские кубы в Краснодарском артиллерийском училище, а через три года боев он бил по Берлину из гвардейских минометов, которые в народе называют «Катюшами» – мстил за отца, родню, наши сожженные села и города…

Его историю я постараюсь рассказать на страницах этого прекрасного фронтового дневника ровно через год.