Алексей Федоров, совладелец салона интерьера D&D: «Мы не продаем дорого, мы продаем дорогие вещи»

Можно ли материализовать мотивацию? Потрогать желание? Посидеть на мечте? Попав в салон D&D, начинаешь понимать: да, возможно все! Здесь такие вроде бы эфемерные понятия, как благополучие, престиж, хороший вкус обретают реальные очертания. Диваны так и распирает от чувства гордости за свои идеальные формы, роскошные кровати источают негу и желание, стабильность и достаток прячутся в ворсинках великолепных персидских ковров…

Как это стало возможным? Корреспондент 161.ru спросил у совладельца и директора интерьерного салона D&D Алексея Федорова.

– Глядя на подобное великолепие, становится интересно, с чего же все начиналось?

– В мебельном бизнесе я с 1992 года, но уже тогда стремился привозить из-за границы мебель, отличную от других. Отличную, прежде всего, своим качеством. В то время любая мебель из-за границы казалась произведением искусства. Хотя в той же Польше было полно кооперативов, которые собирали дешевые диваны и шкафы...

– ... из фанеры?

– «Фанера»! Фанера – это была роскошь. В лучшем случае – слабенькая ДСП «под шубой» ламината. А некоторые из моих клиентов тех лет говорят, что до сих пор наша мебель служит. В диване нитки истираются, а мебель стоит. Потому что мы с самого начала сделали ставку именно на качество. А раз качество материала выше, соответственно это отражается на цене. ДСП тоже, кстати, бывает разной. В начале 1990-х мы возили кухни из Финляндии, из которых потом создавали проекты по желанию заказчика. Так вот, мастера, которые в этой мебели выпиливали отверстия под бытовую технику и собирали, жаловались, что после каждого заказа приходится менять режущие полотна – такой плотный материал. Эти кухни служат до сих пор…

– Вы работаете в сегменте премиум. Но всегда ли «дорого» – значит премиум?

– Сперва надо определиться, что есть «премиальность». Это сложный вопрос, но вкратце, это соблюдение определенных критериев, установленных для данной категории. Например, у бизнес-центров премиум-класса их порядка двух десятков: количество парковочных мест квадратный метр офиса, скорость лифта, остекление и пр. Соблюдение этих критериев требует определенных вложений. Конечно, глядя на ценники премиальных продуктов, многие могут сказать, что продавцы задирают цены. Но это не так. Никто цену не задирает, просто они торгуют изначально дорогим товаром. Людей умных эта цена не пугает, потому что они знают и понимают, из чего она складывается. Нельзя сказать, что мы зарабатываем больше, чем остальные. У нас продукт изначально рассчитан на более долгий срок эксплуатации, он имеет другую ценовую составляющую.

– А ваш салон можно назвать «Икеа для богатых»?

– Нет, и, прежде всего потому, что «готовый интерьер» нельзя прийти и просто купить. Начиная с таких мелочей, как габариты – некоторые диваны могут просто в дверь не пройти. Но дело даже не в этом. Мы создаем пространство для людей. Начиная от проекта и заканчивая элементами декора. И каждый предмет мебели должен занять свое уникальное место даже не в жилье, а в жизни человека. За окном у него будет город Ростов или Сызрань, а внутри – его личное, уникальное пространство, созданное только для него.

– Ваши клиенты настолько особенные?

– Это, прежде всего, люди, которые точно знают, чего хотят.

– А как вы, человек с техническим образованием, пришли к такому непростому виду бизнеса, где все подчинено не законам логики, а личному вкусу?

– Техническое образование, на мой взгляд, это лишь повод развиваться дальше. Мыслить, домысливать, переосмысливать и развиваться…

– Вы начали возить мебель из Европы, рассчитывая на успех. Но и в Европе полно ширпотреба и безвкусицы, но вы же его не повезли.

– Во-первых, мы изначально ориентировались на людей, которые не станут покупать, что попало. А во-вторых, собственный вкус стал для меня своеобразным фильтром. Конечно, к тому были свои предпосылки. Мне всегда было интереснее полистать книгу по искусству, чем тот же Playboy. У меня все в порядке с ориентацией. (Смеется.) Просто мне это реально интереснее.

– Вы сказали, что пришлось отказаться от добротной и качественной финской мебели в пользу итальянской? Сказалось пристрастие к искусству?

– Может быть. Но, в любом случае, мне очень скоро стало понятно, что итальянцы на поприще дизайна «скушали всех». Мы начали искать фабрики, которые торгуют настоящей качественной продукцией и постепенно сосредоточились на работе именно с ними.

– Итальянцы, они какие-то особенные?

– Я думаю, сказались глубокие традиции в культуре и искусстве этой страны. Ведь пока наши отцы и деды строили сталелитейные заводы, они развивали свои традиционные промыслы, живопись, совершенствовались в дизайне – вот и результат.

– А кроме мебели, чем еще вас пленили итальянцы?

– Во время одной из деловых поездок удалось познакомиться с художниками, так называемой неаполитанской школы. Про традиции в изобразительном искусстве Италии, думаю, никому рассказывать не надо. Венецианская, флорентийская, неаполитанская школы существуют очень давно. Но если в случае с флорентийцами, создание школы стало во многом заслугой Медичи, которые очень любили живопись и приглашали к себе работать выдающихся мастеров; то неаполитанцы в своих краях жили и рисовали всегда. Тоже не секрет, что многие мастера начинали с того, что копировали работы великих живописцев. Кто-то, отталкиваясь от этого, искал и находил впоследствии свой, уникальный стиль письма; кто-то продолжал создавать копии. Когда мы приехали к ним и увидели эти работы, стало понятно, что мы нашли друг друга.

– Но продажа живописи – удел галеристов.

– Мы не рассматриваем эти полотна как инвестиции, хотя уже сейчас наши клиенты заказывают работы определенных мастеров, что говорит само за себя. Здесь другое. Когда мы создаем концепцию дома, то подразумеваем, что в доме будет постелен настоящий деревянный пол, на полу будет лежать настоящий ковер ручной работы, всюду стоять хорошая мебель, и, если уж картина на стене, то это должна быть картина, созданная настоящими мастерами, в которую вложена душа этого мастера. Ну и что, что это будет копия! Вот – копия работы Гогена. Она написана на стоящем холсте. Сосновые доски для ее подрамника полгода вымачивали в воде, а сам холст крепится на досках не скрепками, а коваными гвоздями. Именно такая картина может стать достойным завершением проекта по созданию уникального жизненного пространства для наших клиентов.

– Мы заговорили о коврах. Они тоже представлены в вашем салоне и даже на ощупь понятно, что это что-то совершенно уникальное.

– О коврах я могу говорить много. Действительно, они приобретают все большую популярность среди ценителей. Для меня ковры – это только ручная работа; все, что связано с машинным производством – это ковролин и мы им не торгуем.

– Откуда вы привозите ковры?

– В основном, это страны Юго-Восточной Азии, но ковры на Востоке ткут всюду: в Китае, Индии, Пакистане, Иране, немного – в Египте. К сожалению, рост спроса на ковры уже порождает индустрию подделок. Прежде, чем заняться продажей ковров в Ростове, мне пришлось буквально погрузиться в изучение техники их производства, и сейчас я могу, глянув на изнаночную сторону ковра – а именно она все расскажет о творении – определить, насколько качественный это товар. Потому что ручная работа тоже бывает разной. Да, некоторые ковры семьи ткачей создают по два года: в Китае был соткан ковер с плотностью около 6 миллионов узелков на квадратный метр. Иногда в шелковую нить добавляют вискозу, иногда ткут узлом джафти (экономичным узлом). Нюансов много, чем и пользуются аферисты, предлагая иногда нашим туристам изделия по неадекватной цене. В Турции я видел ковер, за который продавцы просили 70 тыс. долларов, и который явно этих денег не стоил. Но они даже торговаться не были намерены, потому что знали: своего богатого «знатока» они обязательно найдут.

– Создается впечатление, что вы занимаетесь не столько коммерческой, сколько просветительской деятельностью...

– Оно так и есть. Еще в начале 1990-х мы вывешивали плакаты с правилами, как правильно покупать мебель и, по сути, продолжаем заниматься этим же до сих пор. Просто серьезно сузили клиентский сегмент. Людей с хорошим вкусом всегда мало. Вот с ними мы и работаем.