Альберт Погосян и Владимир Кабак, адвокат Алексея Серенко, подозреваемого в убийстве семьи нижегородского СОБРовца, и брат А. Серенко соответственно: «Дважды к Алексею применялись допросы в форме пыток со стороны оперативных работников»

Пожалуй, самое громкое преступление за последние несколько лет произошло в ночь на 8 июля 2009 года в поселке «Рассвет» Ростовской области. «Дело Чудакова» для большей части российского населения стало символом чудовищной и бессмысленной жестокости. В ту ночь была зверски убита возвращавшаяся из отпуска семья начальника отделения СОБРа при ГУВД по Нижегородской области Дмитрия Чудакова. Дмитрия, его супругу и семилетнего сына расстреляли. А 11-летнюю дочь зарезали. Как показала экспертиза, на теле девочки насчитали 37 ножевых ранений – ровно столько, сколько было наград у подполковника Чудакова. Уже в сентябре следствие сообщило: подозреваемый в убийстве задержан. Более того, Алексея заподозрили в 10 убийствах.

Однако и брат Алексея Владимир Кабак, и адвокат задержанного Альберт Погосян утверждают: Алексей не виноват. Свою версию они изложили в эксклюзивном интервью корреспонденту 161.ru.

– Альберт, вы опытный адвокат и понимаете, насколько это дело резонансное и как за ним следит вся страна. Не страшно защищать Серенко?

А. П.: Если бы я не был уверен в непричастности Алексея Серенко к инкриминируемому ему преступлению, исходя из своих моральных принципов, я бы не продолжал защищать этого человека.

– Что вы можете сказать об обстоятельствах уголовного дела, не выходя за рамки адвокатской этики и тайны следствия?

А. П.: Хотел бы вкратце сказать о методах ведения следствия: в отношении моего подзащитного изначально применялись незаконные приемы как со стороны оперативников, так и следственной группой. На эти нарушения указывал и я, как адвокат, и мой подзащитный в заявлениях на имя руководителя следственной группы.

– А в чем эти нарушения?

А. П.: Дважды к Серенко применялись допросы в форме пыток со стороны оперативных работников. «Фантазия» оперативников была безгранична. В арсенале их приемов как старые и проверенные еще в годы Великой Отечественной приемы гестапо, а именно: противогаз на голове с перекрытым кислородным шлангом, так и современные «достижения» – это так называемая ласточка (человек пристегнут сзади по рукам и ногам и подвешен к потолку) и при этом «массаж живота» кулаками. Об этом я лично узнал много позже, потому что Алексею запрещали этими сведениями делиться даже с адвокатом.

– Какими фактами сегодня оперирует следствие?

А. П.: Все доказательство вины Серенко основывается на нескольких экспертизах, сделанных с нарушением закона и применяемых методик. Кроме данных «доказательств» следствие не предоставило никаких подтверждений виновности и причастности Алексея к убийствам. Более того, следствие неоднократно обращалось к моему подзащитному, а также к его родственникам с предложением признать полностью вину – взамен предлагалась так называемая сделка с правосудием, по которой он не получит пожизненное заключение. Предлагалось также отказаться от адвокатов по соглашению, так как, по версии следствия, они (адвокаты) мешают установлению истины по делу.

– Рассматривает ли следствие другие версии и других подозреваемых? Ведь при расследовании уголовного дела необходимо рассматривать как причастность, так и непричастность подозреваемого в преступлении.

А. П.: Да, в соответствии с постановлением Конституционного суда следователь, дознаватель и другие обязаны находить факты, обличающие вину подозреваемого, обвиняемого, а также искать факты, свидетельствующие о непричастности подозреваемого. При этом у нас имеются достаточно доказательств непричастности Серенко к указанным событиям. Однако в начале следствия, когда доверие Серенко к следственной группе еще не было подорвано их противоправными действиями, Алексей указал на ряд фактов, подтверждающих его непричастность. После чего все это было использовано против него самого. В частности, выработаны дополнительные версии якобы совершенного им преступления. В связи с этим Серенко и его защита приняли решение доказывать свою невиновность только в суде.

– То есть вы хотите сказать, что готовите «сюрприз» для суда?

А. П.: Да, «сюрпризы», есть, и их немало! «Сюрпризы», как вы выразились, собраны как защитой, так и родственниками моего подзащитного.

– Владимир, известно, что вы ездили в Нижний Новгород и общались с сослуживцами Дмитрия Чудакова. Какое у них сложилось мнение о ходе расследования?

В. К.: В ходе неофициальных бесед они четко и ясно дали понять, что в версию о причастности моего брата к убийству их земляка и сослуживца они не верят. Как сказал один его товарищ, «взяли какого-то жулика и вешают на него всех собак». Также они обратили мое внимание на их собственную версию об оружии, из которого были произведены смертельные выстрелы в членов семьи Чудакова. След этого оружия ведет на Северный Кавказ – в один из регионов. Причем бойцы нижегородского СОБРа эту информацию как достоверную предоставили следствию. Но следствие, по их же словам, не придало этому значения. Также в разговоре они обмолвились, что у них есть свой подозреваемый в причастности к этому убийству.

– А как ваши соседи, друзья, родственники отреагировали на арест и обвинение Алексея в столь тяжком преступлении?

В. К.: Меня и моего брата знает огромное количество людей, проживающих в нашем городе. И за эти семь месяцев никто из них не отвернулся от нашей семьи, несмотря на давление со стороны следственной группы. Многим поступали даже угрозы об увольнении. Обещали найти компромат для привлечения к уголовной ответственности с целью дать показания против моего брата Алексея. Насколько мне известно, ни один из наших знакомых не совершил такого поступка. И этих людей сотни только из одного района, где мы проживаем. К примеру, из стоквартирного дома, где мы проживаем, допрошена следствием добрая половина. И всех их перед началом допроса изначально убеждали в доказанности вины Алексея. Наша семья не устанет отстаивать честное имя моего брата. Хочу поблагодарить всех тех, кто не дрогнул под натиском матерых следователей и оперов и не опорочил Алексея.

– Чем вы конкретно сегодня помогаете своему брату?

В. К.: У меня на сегодня одна забота – свобода брата! И я от нее не отступлю!

– Кстати, как чувствует себя Алексей?

А. П.: Алексей – парень крепкий. Он настроен решительно. Если уж он до сих пор не дрогнул, пережив все «издержки» пребывания в нескольких СИЗО, то шансов надломить его у следствия практически нет.

– Как вы относитесь в данном деле к журналистам, которые освещают ход следствия? Скажу честно: нас, журналистов, следствие держит на «голодном пайке»...

В. К.: До сих пор обо всех журналистах, которые интересуются ходом следствия, у меня сложилось определенное мнение: только СМИ хотят добиться в этом деле правды, а не написать имя назначенного обвиняемого. На самом деле я очень надеюсь, что именно журналисты внесут свою лепту в дело установления истинного убийцы семьи Чудакова и других потерпевших. Поверьте, я сам в этом заинтересован не меньше, чем СМИ.

– Готовы ли вы и адвокат Алексея в дальнейшем рассказывать прессе о ходе расследования в рамках, естественно, законности?

В. К. и А. П.: Совсем скоро мы предоставим СМИ более конкретную информацию, скопившуюся у нас за время нахождения Алексея под стражей.