Кожаный портмоне майора СС

Хорошо сохранившийся коричневый кожаный портмоне – самый ценный предмет семейного архива генерал-майора запаса Игоря Волковысского. В портмоне более 50-ти черно-белых фотографий – история этапирования советских военнопленных и их жизнь в концлагере. Все это бережно хранил майор СС, а некоторые фотографии (красиво оформленные под открытки и подписанные), эсэсовец так и не успел отправить в Германию. Три «коллекционных» фотографии впоследствии стали доказательством вины фашизма перед человечеством на Нюрнбергском процессе.

Когда журналисты 161.ru увидели содержимое портмоне, в редакции воцарилась тишина. И только потом нынешнему хозяину портмоне стали задавать вопросы. Фотографии эти вместе с портмоне, начал рассказ Игорь Вильгельмович, хранятся в семье Волковысских со времен Великой Отечественной войны.

«Мой отец – кадровый чекист – прошел всю войну. И, как сам он мне рассказывал, будучи заместителем начальника особого отдела НКВД 60-ой армии, в январе 1943 года взял в плен майора СС. Тогда шли ожесточенные бои за освобождение Воронежа. При обыске у него обнаружили этот портмоне. Ну а когда увидели его содержимое... Думаю, что с майором СС обошлись по законам военного времени, но предварительно как следует допросили. Отсюда на многих фотографиях подписи на русском языке, их делали во время допроса», – поясняет генерал Волковысский.

Трудно сказать, где и как, в каких районах боевых действий попали в плен наши бойцы. Но, со слов самого майора СС, чье имя отец не назвал сыну, пленных этапировали по территории Украины (это видно и по форме охраняющих их украинских полицаев) в Польшу в лагерь Кельце (опять же по подписи на фотографиях). В этом лагере, по данным немецкого историка Штайта, осенью 1941 года смертность военнопленных достигала более тысячи человек в сутки. А ведь большинство из них так и остались «БВП» – без вести пропавшими.

«Несколько раз я пытался опубликовать эти фотографии, чтобы кто-нибудь мог узнать наших солдат, попавших в плен, – вздыхает Игорь Вильгельмович. – Но мне задавали один и тот же вопрос: «А где негативы?» Возможно, они были и правы. Все может быть. А сейчас вряд ли остались в живых люди, которые могли бы узнать своих близких или знакомых по этим фото. Если вы разместите на своем портале эти фото, вдруг кто-то увидит знакомое лицо и одним БВП станет меньше». О лагере Кельце известно крайне мало. В самом городе было гетто евреев – их сгоняли туда со всей Европы. В нескольких километрах от Кельце находится Освенцим. Возможно, часть наших военнопленных (с фотографий) попала в самый страшный концлагерь. Польский Освенцим тогда переименовали в Аушвиц. Гитлеровцы начали возводить в городе химические предприятия и вскоре устроили концлагерь.

«Почему именно Освенцим? Во-первых, это важный железнодорожный узел, куда удобно было доставлять обреченных. Опять же пригодились опустевшие казармы польской армии, где и устроили концлагерь Аушвиц. По такому же пути строился и лагерь в Кельце. Да, я много прочитал исторических документов, даже выучил немецкий язык. По различным источникам, в лагерях военнопленных погибло свыше трех миллионов бойцов и командиров Красной Армии! Для сравнения, из 232 тысяч английских и американских военных, взятых в плен в 1941-1942 годах, до конца войны умерло 8348 человек (3,5%)», – поднимает указательный палец Игорь Волковысский. Затем достает из портмоне фотографии, которые показывали на Нюрнбергском процессе. На одной в ряд сложены тела умерших в концлагере Кельце, на другой – тела умерших от голода. Подпись: «Пленные по пути этапирования объели ногу умершего от голода».

В начале Второй мировой отдельные соединения и части Красной Армии по различным причинам попали в окружение. После ожесточенных боев многие из них погибли, незначительные группы вышли к своим, часть стала партизанами, но многие (раненые в том числе) были захвачены в плен противником.

«В нашей памяти должна остаться правда, та жестокая правда о начале войны, о погибших, о пропавших без вести. Воевал и пропал без вести! В те времена, может быть, это было и лучше, чем попасть в плен. Но сегодня, когда от многих слышу: «дед пропал без вести еще в 1941-м», невольно тянусь к портмоне».