«Слегка подтолкнул его». СК решил, что если никто не видел ударов, то Бобыльченко не избивал кадета

Шахтинский следователь Дмитрий Назаренко опросил кадетов и преподавателей казачьего кадетского корпуса и пришел к выводу: директор Виталий Бобыльченко никак не мог избить старшего кадета Алексея Маринца. 161.RU ознакомился с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела и восстановил хронологию событий 27 октября по показаниям свидетелей и участников конфликта.

Около 09:15 27 октября кадет Маринец и его девятый «Б» класс находится на уроке физкультуры, учителя Марины Георгиевской нет в спортзале — она в тренерской.

По словам Алексея Маринца, занятие тогда еще не началось — часть кадетов переодевалась; старший кадет решил снять одноклассников на телефон, но убрал его, узнав, что в спортзал идут директор Бобыльченко и завуч Чертова; руководители ШККК успели заметить телефон в руках кадета (он мог его носить, будучи старостой класса) — Чертова забрала устройство, а Бобыльченко приказал пойти в тренерскую на разговор.

По словам Бобыльченко, он шел по коридору с завучем Ириной Чертовой, когда увидел двух выходящих из спортзала кадетов — при этом перемена уже закончилась; оказавшись в зале, директор увидел, что кадеты шумят, бегают и бесятся, а «возглавляет беспорядок» и снимает происходящее на телефон старший кадет Маринец; Бобыльченко потребовал прекратить беспорядок и позвать учителя, но Маринец стал пререкаться, поэтому Бобыльченко «слегка подтолкнул его в тренерскую»; преподавателя Георгиевскую директор отправил «навести порядок и покинуть тренерскую».

Бобыльченко утверждает, что в ответ на замечания и требования объясниться кадет Маринец послал его куда подальше; тогда директор схватил кадета за шиворот и заставил отдать телефон; «в этот момент Маринец закричал, что он его ударил»; Бобыльченко настаивает, что не бил кадета, и это может подтвердить находившаяся с ним в тренерской завуч Чертова.

Алексей Маринец утверждает, что в тренерской завуч Чертова назвала его «охеревшим», когда попытался объяснить Бобыльченко, почему он — старший кадет — носит с собой телефон. Директор начал кричать, назвав Маринца ублюдком и сукиным сыном, который не достоин звания. Далее, как заявил следователю кадет, Бобыльченко ударил его ладонью по лицу, повалив на гимнастический мат. После этого завуч Чертова захлопнула дверь тренерской. Маринец сжался в защитной позе, пока Бобыльченко бил его и кричал — кадет насчитал не менее четырех ударов в область ребер. Когда директор остыл, то еще раз прикрикнул на Маринца и вышел из тренерской.

Учительница физкультуры Георгиевская заявила, что заполняла журнал оценок, когда в тренерскую вошел Бобыльченко с Маринцом и Чертовой. По ее словам, директор отчитывал кадета за телефон, а подросток спорил с ним. Георгиевская вышла из тренерской и начала занятие, но «слышала и видела сквозь приоткрытую дверь, что директор не применял физическую силу». При этом Георгиевская говорит, что, когда Бобыльченко кричал на кадета, тот «присел на мат и принял защитную позу, будто его будут избивать, но его никто не трогал». После этого завуч закрыла дверь. Но учительница продолжила слушать, что происходит в тренерской, и, по ее словам, не слышала, как завуч или директор высказывали что-то противоправное или применяли физическую силу.

Находившийся в зале девятиклассник Г. запомнил всё так. Первой в спортзал вошла завуч Чертова, которая спросила, почему Маринец пользуется телефоном на уроке. Старший кадет успел только ответить, что носить мобильный для связи с офицерами и учителями ему позволяет звание. Следом в зал вошел Бобыльченко, и повел Маринца в тренерскую. Девятиклассник, как и учительница физкультуры, подсмотрел, что происходило в тренерской, через приоткрытую дверь. Он увидел, как Маринец падает на гимнастические маты, а Бобыльченко орет на его одноклассника, что тот недостоин погон и звания старшего кадета. Потом дверь закрылась. Бобыльченко и Чертова вышли из тренерской через пару минут. После их ухода к классу вышел Маринец, «который тяжело дышал и которого было покраснение на лице». Следователь пишет, что еще семь находившихся в зале кадетов дали аналогичные показания.

Девятиклассник Ч. и еще семь кадетов рассказали следователю, что стояли далеко от приоткрытой двери тренерской, поэтому не видели, что происходило внутри. Зато слышали, как Бобыльченко кричал, оскорбляя Маринца. Звуков ударов они не слышали. Маринец вышел из тренерской «весь красный» и сообщил учительнице, что ему тяжело дышать. По словам 16 опрошенных следователем кадетов, после случившегося в тренерской учительница Георгиевская попросила Маринца задрать футболку, но «никаких телесных повреждений» его одноклассники не увидели.

Следующий урок у класса вела учительница русского языка Бураева. Она заявила следователю, что Маринец опоздал на 5 минут, объяснив задержку ссорой с директором. Через несколько минут Маринец попросил учительницу отпустить его в медпункт, но от сопровождения, по ее словам, отказался, сказав, что ему хорошо. Кадет вернулся через 5–7 минут, объяснив, что медсестра «помазала ему бок и отпустила».

По воспоминаниям медсестры Родиной, старший кадет Маринец пришел к ней между 11:00 и 12:00 с жалобами на ушиб в области ребер. Когда кадет задрал майку, «никаких телесных повреждений» медсестра не увидела. По ее словам, Маринец «не жаловался на боли в области пальца» — позже станет известно, у него сломан мизинец. Не заметив ничего серьезного, медсестра намазала грудь кадета Миновазином и отпустила.

Учительница Бураева рассказала, что вернувшийся Маринец дописал контрольную со всеми. И поэтому она считает, что кадет лжет об избиении Бобыльченко — якобы, когда раньше кадет получал какие-либо повреждения, то отказывался писать на уроках.

Учительница математики Полянская, к которой класс пришел в конце учебного дня, рассказал, что Маринец и 17 его одноклассников переписывали у нее неудачно написанную контрольную по алгебре. Маринец написал контрольную, не сообщая о болях или каких-либо противоправных действиях со стороны директора. Поэтому Полянская считает, что Маринец наговаривает на директора, ведь «если бы у Маринца что-то болело, то он бы незамедлительно ей об этом сообщил, как это было ранее».

Следователь в постановлении ссылается на показания кадета Т., который вспомнил, что его одноклассник Маринец травмировал мизинец 26 октября — за сутки до предполагаемого избиения. При этом, как следует из показания Т. его одноклассник сразу обратился к медсестре, которая сделала ему йодовую сетку на месте ушиба. Примечательно, что медсестра Родина в своих показаниях утверждает, что о сломанном пальце Маринца узнала только «от кого-то через день» — то есть, 28 октября, а после конфликта с Бобыльченко мальчик на палец не жаловался.

Травма мизинца официально зафиксирована во время медицинского освидетельствования, на которое Маринца 28 октября отвез его отец, узнавший о случившемся с кадетом. Маринец заявил, что боль почувствовал не сразу. Опрошенный следователем судмедэксперт Сопяник заявил, что такой вариант «нельзя исключить».

Кадет Маринец утверждает, что первой в медпункт его отправила учительница физкультуры Георгиевская. Он признал, что не сказал медсестре о стычке с директором. Та дала ему обезболивающую мазь, но это не помогло. Маринец утверждает, что с болями досидел до конца уроков и позвонил отцу, который забрал его из учреждения после обеда — вместе они поехали писать заявление в полицию.

Несмотря на переданные следователем слова свидетелей, что на груди кадета не было видно следов побоев, во время медосвидетельствования у Маринца зафиксировали «наличие ушиба мягких тканей грудной клетки справа». Травму мизинца врачи квалифицировали как вред средней тяжести.

Следователь Назаренко во многом строит отказ в возбуждении уголовного дела именно на том, что Маринец травмировал мизинец не во время конфликта с Бобыльченко — сам кадет уверен, что сломал палец, когда закрывался от ударов или падал на маты. Назаренко так и напишет в постановлении: «установлено, что 26 октября играл в баскетбол, где получил травму мизинца». Следователя ничуть не смутило, что медсестра, которая якобы 26 октября нанесла ему йодовую сетку, в показаниях прямо говорит, что о травме Маринца узнала по слухам примерно 28 октября.

Назаренко приводит слова нескольких преподавателей, которые не верят, что Бобыльченко мог избить кадета. Он даже добавляет в постановление показания двух 11-классников, которых не было рядом во время конфликта, но которые всецело поддерживают Бобыльченко и считают, что это Маринец мстит директору за что-то.

При этом следователь не приводит показания классного руководителя Елены Савченко, которая публично выступил на стороне Маринца. И офицера Сергея Токарева, который курирует девятый «Б» класс. В постановлении лишь сказано, что они дали показания, аналогичные словам Александра Драчинского — уволившегося офицера, который поддержал Маринца и сказал следователю, что Бобыльченко способен ударить ребенка и вообще довольно вспыльчивый человек.

Следователь указал, что «достоверно подтвердить факт того, что именно Бобыльченко поломал палец Маринцу и нанес последнему удары, не представилось возможным». Основным доводом в пользу невиновности Бобыльченко стали слова завуча Чертовой, «которая единственная находилась в помещении тренерской» и которая же захлопнула дверь в помещение — по словам Маринца, непосредственно перед избиением.

«В ходе проведения процессуальной проверки не установлено данных, подтверждающих, что директор Бобыльченко и заместитель директора Чертова превысили либо злоупотребили своими должностными полномочиями, повлекшие существенное нарушение прав и законных интересов несовершеннолетнего Маринца», — заключил следователь Назаренко.

Ивана Маринца решение шахтинского следователя не удивило. Отец кадета уверен, что в постановлении «все показания подогнаны под то, будто Леша врет, а Бобыльченко святой».

— В постановлении говорится, что сын сломал палец на баскетболе, но 26 октября он в него не играл точно. Это подтверждают одноклассники и офицер, но в постановлении ложь, — говорит Иван Маринец. — Даже, когда я общался с завучем Ириной Чертовой она ни слова не сказала про баскетбол. Она же мне не говорила, что якобы меня хочет видеть директор. После того как я уехал, меня не вернули, никто не позвонил, не пригласил на беседу с ним. В этом моменте постановления тоже ложь, якобы я отказался общаться.

Мужчина считает, что учителя дали такие показания, боясь руководства.

— Смешно, что учитель физкультуры утверждает, мол, когда Леша поднял майку, то всё тело, ребра и лицо не были красными. Хотя до этого нам она сказала, что видела кровоподтеки, ребенку было плохо, поэтому отправила его в медпункт, — сказал отец кадета. — В конце концов, я знаю, как я воспитываю своего сына. Я не разрешал ему никогда пререкаться со старшими, тем более с директором. Я знаю, что его [Бобыльченко] дети боялись.

Бабушка кадета тоже не верит, что 15-летний внук мог сказать «Да пошел ты» пожилому директору учебного заведения, в котором ему учиться еще более 2 лет.

— Это бред сивой кобылы. Вранье, что собрали собрание и пригласили Ивана — отца Леши. Никто ему не звонил, — подтверждает бабушка.

Родственники возмущены, что проводивший проверку следователь, даже не известил родителей о ее завершении. Постановлением с редакцией 161.RU поделился источник, а до семьи бумага так и не дошла за две недели после появления.

Инна Маринец отмечает, что в постановлении несколько раз ссылаются на то, что якобы Алексей боялся потерять должность старшего кадета и поэтому оклеветал директора. Бабушка считает, что полить грязью ребенка, чтобы оправдаться, могли только недостойные люди, не имеющие права работать с детьми.

— Леша был старшим кадетом два года до этого инцидента и каждый раз рассказывал, что его наказывали в первую очередь за провинности других. Он мог полночи стоять на табуретке в наказание за то, что его класс как-то провинился где-то. Наказан был он, потому что старший кадет в ответе, — рассказала бабушка мальчика. — Даже наш офицер говорил, что боится потерять Алексея как старшего кадета, потому что ребята прислушиваются к его мнению. Это слова офицера, а не мои. Другой, который служил в Афгане на общем собрании в классе сказал, что, если бы он кого-то и взял бы на разведку, то только Маринца. А по выводу следствия, основанному на показаниях Бобыльченко, Леша так дрожал над должностью, что боялся ее потерять. Нет. Не боялся. Это всё ложь.

По словам женщины, новый старший кадет, которого назначили после того, как случился скандал с Алексеем, уже написал рапорт и хочет сложить свои полномочия, хотя прошло три или четыре месяца.

— Бураева в показаниях говорит, что Леша сломал палец в прошлом году, а в этом она не помнит. А то, что ребенку после избиения наложили гипс, а через две недели снова продлили его, потому что палец срастался неправильно, она не помнит, — возмущается женщина. — Наших показаний, что ребенка тошнило, рвало, когда его забрали, что ему вызывали дважды скорую, об этом нет ни слова. Когда я следователю об этом сказала, он ответил, что писать это не будем, потому что это неважно. Вот так вот, оказывается это вообще не важно. Еще один огрех, что в постановлении показания двоих детей, якобы их не было на уроке и они ничего не видели. При этом мама одного из них нам сказала, что ребенок был и видел, как Лешу избил директор, но это видно тоже было неважно, поэтому указана снова ложь. При этом показаний классного руководителя нет, офицера также. Это же портило бы картину о директоре.

Прокомментировать корреспонденту 161.RU ситуацию следователь Назаренко отказался, сославшись на сложность дела и тайну следствия. Силовик порекомендовал узнавать информацию у отца кадета, которого он планирует информировать.

Чтобы ускорить процесс, в январе следователь предложил мальчику и руководству образовательного учреждения пройти проверку на «детекторе лжи». Родители кадета были не против, но предложили эту процедуру сначала пройти руководству корпуса. По информации отца, следователь сообщил ему, что завуч Ирина Чертова отказалась от «Полиграфа», а Виталий Бобыльченко не дал ответа из-за отсутствия на рабочем месте.