День с нарядом ППС: дело о жестоком избиении 4-летнего мальчика

Ключ проворачивается в отверстии для зажигания и через несколько секунд «УАЗ Хантер» рёвом объявляет о готовности к насыщенному рабочему дню. Девять утра на часах и служащие второй роты полка патрульно-постовой службы сержант полиции Свинарёв и старший лейтенант полиции Ведерман выезжают по маршруту. Их основная задача – патрулировать Железнодорожный район, пресекать правонарушения.

«У нас смена 12 часов, – оборачивается сидящий рядом с водителем старший лейтенант полиции Ведерман. – С девяти утра до девяти вечера мы на посту, патрулируем вверенный нам район, иногда пообедать не успеваем, потом домой: отдохнул и опять на смену».

Удобств в машине, прямо скажем, нет. Жёсткие кресла, панели в советском стиле, служебная рация. Единственное, что портит колорит – зарядка для айфона в прикуривателе. В такой машине важна надёжность, а не комфорт: служебный УАЗ «кряхтит», повизгивает на кочках, но уверенно следует по указанному маршруту.

Не спеша съезжаем вниз по Привокзальной улице, вдоль железной дороги. Старший лейтенант полиции внимательным взглядом изучает обстановку и замечает переходящего пути парня в спортивном костюме, задерживает взгляд на несколько секунд и, видимо, не посчитав его подозрительным, занимает прежнее положение.

– Конечно, на глаз преступника не определишь, но разные прецеденты случаются, – говорит старший лейтенант полиции. – Был случай, когда при виде патрульной машины человек срывался с места и пытался убегать. Догнали, нашли пакет с «солью» – наркотиком синтетического происхождения. Наблюдательность и бдительность – один из наших главных принципов в службе, ведь своим поведением преступники сами себя порой выдают.

Идёт время. Мы больше часа двигаемся на патрульном автомобиле по маршруту, а у нас ни одного даже маленького происшествия. Тишина в салоне, неподвижность пассажиров разбавляет только покачивающийся кудрявый провод рации. Служебная машина продолжает мять колёсами листья родного района. Наш фотограф не выдерживает:

– Может, задержим кого-нибудь?

– Слава богу, некого. Вам это, конечно, может показаться скучным, но мы к такому положению вещей относимся рассудительнее. Любое происшествие – это чье-то горе, поэтому пусть лучше нам некого будет ловить. Тем более что плана по задержаниям у нас нет. Как милицию на полицию сменили, так сразу и план убрали, – говорят полицейские.

– И это основная часть работы? Просто кататься по маршруту?

– Да, большую часть времени мы проводим здесь, в машине, – и повторяет, усмехаясь. – Просто катаемся. Едем по дорогам, патрулируем и контролируем ситуацию. Правонарушения во время патрулирования редко случаются.

Наш разговор прерывает шипение рации, издающей какие-то совсем неразборчивые звуки. Через несколько секунд она затихает и разражается шипением снова: «Вас понял. 1301 звони. Звони дежурному!». Командир взвода старший лейтенант полиции Андрей Ведерман набирает кого-то по мобильному, разговаривает несколько минут и затем объявляет: «Сейчас поедем, поможем ПДНщикам (инспекторы полиции по делам несовершеннолетних). Сегодня в час ночи мужчина душил четырехлетнего внука. Он поскандалил со своей сожительницей, дрались они там, что ли. Мальчик в реанимации».

Подъезжаем к указанному адресу. Заходим в старую двухэтажную хрущевку с пыльной деревянной дверью на входе. В глаза бросается потолок, практически непроглядно покрытый сажей и побитые стены. Уже на входе в подъезд в нос резко бьет запахом алкоголя, а со второго этажа доносятся пьяные возгласы.

– Оля, открывай! – кричит мужчина, нечеткость жестов выдает не очень трезвое состояние, он одет в грязную куртку. – Это я, Вася! Если ты дома, открой.

Несколько минут продолжаются попытки Васи проломить кулаком железную дверь, но за ней по-прежнему стоит гробовая тишина.

– Она ушла полчаса назад, – приоткрыв соседнюю дверь, отвечает пожилая соседка.

– Вы были свидетелем вчерашнего скандала? – спрашивает у неё сотрудник полиции по делам несовершеннолетних. – Видели побои на теле ребенка?

– Ребята, я ничего не знаю. Скандал был, ребенка задыхающегося видела, но я близко к нему не подходила, оно мне не нужно.

Попытки дозвониться сожительнице Василия завершаются неудачей, после чего плохо стоящего на ногах деда Васю выводят из подъезда и везут в отделение полиции. Вместе с инспекторами по делам несовершеннолетних едем в отделение.

Через несколько дней мы узнаем, что этот самый Василий в ночь с 24 на 25 октября, будучи пьяным, жестоко избил своего четырёхлетнего внука. Напившись, шестидесятилетний мужчина устроил скандал дома, подрался с женой и, к несчастью, в это время у него в гостях находился внук. Дедушка избил мальчишку, после чего принялся его душить. Довести свой умысел до конца деду Васе не удалось, поскольку он ошибочно предположил, что уже лишил мальчишку жизни, а приехавшие на место происшествия родители незамедлительно вызвали полуживому ребёнку скорую. Ребенок в бессознательном состоянии был госпитализирован в реанимационное отделение городской больницы №20. Но, повторюсь, это всё мы узнаем потом, а пока в стенах отделения по делам несовершеннолетних идёт разговор с подозреваемым.

Василий с расцарапанным ногтями лицом, в растрёпанной одежде, сидит напротив следователя. Шапка, которая ещё недавно кое-как держалась на голове, теперь валяется под его ногами, а сам подозреваемый оживлённо рассказывает свою версию событий.

– Он лежал у меня на руках вот так вот, – сложив руки, мужчина изображает, как он качал ребёнка. – Я ему руку на грудь положил и непрямой массаж сердца делал, а два пальца вот на шее были, оттуда и следы. Так вот, несколько раз я так сделал, и он задышал, родная душа. Такой «Хлюп-хлюп, хлюп-хлюп, деда, деда». Задышал! – восторженно прокричал Василий.

На стене прямо перед глазами инспектора по делам несовершеннолетних висел постер со словами «Никогда не позволяйте вашим ушам поверить в то, чего не видели ваши глаза», а Василий продолжал свои истории.

– Приехал Аркаша, это зять мой. Начал орать, говорить, что убьет меня, но я его не боюсь, потому что он чухно, а я Базиль! Да, я Базиль, а знаете почему? Потому что я ни разу в ментовку не попадал. Всегда был ровный пацан, все меня уважали.

– А вы чего с утра пьяный-то?

– А это я с другом мамы моей сожительницы дверь в ванну менял. Она мне как сказала, что дверь поменять стоить полторы тысячи рублей, я сразу вызвался сам всё сделать. Всё в лучшем виде поставили, по уровню, всё чётко, а она нам за это две бутылки водки поставила. Ну мы их сразу и «раздавили». (Смеётся.)

Полицейский, дописавший показания Василия, дал ему перечитать всё, чтобы подозреваемый подтвердил, что с его слов записано верно.

– Уф, мама дорогая, ну у тебя и почерк, как у моей Наташи был у первой... Пойдёт... Ай лав ю, пойдет... Простите за английский, я знаю его, просто.

Повеселевшего деда Васю подняли и стали уводить.

– Ты только шапку с пола подними, – окрикнул его следователь, указывая на всё ещё лежащий на полу грязный головной убор.

– А ничего с шапкой не случиться, я могу в тапочек её положить и там ей нормально будет, – улыбаясь добавил Василий, вытирая шапкой кроссовок.

А тем временем внук Василия в тяжёлом состоянии продолжал лежать в реанимации. Но каким-то образом деду удавалось сохранять невозмутимость. Вот такой вот обычный день в отделе полиции Железнодорожного района Ростову-на-Дону. Смех и слёзы...

И снова садимся в машину, включается печка. Чем теплее становится в салоне, тем чётче улавливается и отдаётся в памяти неповторимый запах советской машины. Это как запах из детства, который идёт то ли из самой печки, то ли от мешковины грубых кресел и создаёт ощущение комфорта и защищённости. В памяти сразу всплывает отец, сидящий за рулём старенького «Москвича», и ты, маленький мальчик, уверенный, что здесь тебя никто не даст в обиду. Открываешь глаза и понимаешь, что ты уже не ребёнок и папы рядом нет, а вместо него за рулём сидит молодой парень со сдвинутой на затылок форменной шапкой и сержантскими погонами на плечах, полицейский-водитель сержант полиции Александр Свинарёв.

– Мы же здесь не столько за зарплату работаем. Нам важно понимать, что мы делаем что-то важное, полезное для общества. У каждого свои обязанности. Мы вот своей службой, присутствием даём понять, что район под присмотром и бесцеремонно нарушать закон вряд ли будет разумно. А вот мой знакомый участковый в Ленинском районе на работу устроил одну маргинальную семью. Работать не хотели, пили всё время, а у них двое детей. Долго он ходил к ним, проводил разъяснительные беседы, но они продолжали пить. Так он их в супермаркет определил: мужа грузчиком, жену кассиршей. И что вы думаете? Перестали пить. Зажили нормальной жизнью. Нет, может, по праздникам они себе и позволяют, но хотя бы уже не пьют с утра до ночи.