«Мама и двое детей живут в подвале больше двадцати дней. Им повезло». Бизнесмен рассказал, как вывозил людей из Мариуполя

У Евгения Ганеева есть свой успешный бизнес в Екатеринбурге. В 2021 году он стал героем Народной премии E1.RU, но не как бизнесмен: Евгений — волонтер. Он побывал почти во всех горячих точках планеты, где в последние годы случались катастрофы: стихийные бедствия, военные конфликты. На свои деньги организовывал эти поездки — доставлял продукты пострадавшим после наводнения на Филиппинах, помогал строить дома местным жителям на Гаити. Привозил гуманитарную помощь в Сирию, как доброволец помогал МЧС тушить пожары в регионе. Во время пандемии развозил продукты в Екатеринбурге пенсионерам и инвалидам.

Несколько дней назад он вернулся из разрушенного Мариуполя. Евгений был там как волонтер, вывозил людей из зоны боевых действий в пункты временного размещения (ПВР), доставлял воду и продукты. О спасении людей, воссоединении семей и о том, как живет город без адресов, но в подвалах, — в рассказе Евгения и фотографиях Андрея Гусельникова.

У Евгения четверо детей. Говорит, что семья отпустила его спокойно, без слез и истерик. До Ростова он доехал на поезде. Там купил старенькую «девятку» и уже на ней отправился дальше, в Донбасс. Остановился в Донецке в гостинице.

— Поближе поселиться не получалось. В Донецке хотя бы есть магазины для закупки продуктов. Каждое утро я покупал крупы, подсолнечное масло, макароны, консервы. Приходилось заезжать в три-четыре магазина, чтобы купить побольше: сразу много продуктов в одни руки не давали, лимит — три пачки крупы, от трех до десяти банок консервов. На хлеб и воду — безлимит. В аптеке покупал лекарства, самые основные: парацетамол, дротаверин («Но-шпа»), корвалол, цитрамон и витамины. И еще препараты, которые заказывали жители подвалов. Закупившись, ехал в Мариуполь.

Дорога там — не всегда по трассе, а в обход обстреливаемых участков, времени это занимало по два — два с половиной часа в один конец. За день мог сделать лишь один «продуктовый» рейс. В шесть часов в Мариуполе наступал комендантский час, из города никого не выпускали и не впускали. Любой идущий, едущий — потенциальный преступник, военные таких не жаловали. Предупреждали, что по нарушителям могут начать стрелять без разговоров. Но на деле такого не было, разбирались. Честно скажу, мне приходилось нарушать [комендантский час]: я задерживался, чтоб вывезти больше людей. Объяснял ситуацию военным. Как правило, относились с пониманием, даже благодарили, что помогаю вывозить.

Я не знаю, как зовут людей на этой фотографии, я принес им продукты. Это семья: бабушка, дедушка, мама и двое детей. Они живут в подвале уже больше двадцати дней. Им повезло. Сейчас объясню почему. Больше половины горожан застали военные действия не дома. Кто-то был в гостях, кто-то — на работе.

Вот представьте: мы сейчас сидим с вами в нашем офисе в Екатеринбурге (мы встречались с Евгением на его рабочем месте. — Прим. ред.), и вдруг... боевые действия, обстрелы. И всё! Мы на двадцать дней остались здесь в подвале, не зная, что там с родными, где они, живы ли. Мобильной связи в городе нет, работают только рации. Их у мирных жителей, конечно, нет. Никто не был готов к такому. Поэтому именно этой семье повезло: когда всё началось, они были дома, и сейчас вместе.

Эту пожилую женщину, Татьяну Владимировну Полянскую, мы нашли в одном из подвалов. Ее принесли сюда раненой 16 марта, тогда случилась трагедия в драмтеатре (после взрыва погибли люди. — Прим. ред.). Татьяна Владимировна выжила, ее вытащили из-под завалов и принесли в подвал ближайшего дома. У нее было ранение в голову. Там за ней ухаживали совершенно незнакомые люди — на фотографии их видно, они выносят ей теплое одеяло. Скорее всего, это отец и дочь. Я не расспрашивал, было некогда.

Кроме Татьяны Владимировны в том подвале был еще разбитый инсультом старик. Не знаю, когда у него случился инсульт. Возможно, уже во время всех этих событий. И эти двое людей, случайно оказавшиеся рядом, ухаживали еще за ним. Они могли уйти в другое, более безопасное убежище, ближе к западу города, там жить лучше, нет обстрелов, привозят гуманитарку и воду. Говорили нам, что знают фарватер — безопасные улицы, по которым можно добраться. Но они не уходили, потому что не хотели бросать двух незнакомых им людей, считали себя ответственными за них. Мы увезли Татьяну Владимировну в больницу — она находится как раз в западной части города. Дедушку с инсультом — в сохранившийся дом в Мариуполе, вместе с женщиной, которая за ним тоже ухаживала.

Эту женщину мы нашли в одном из подвалов. Место, где она жила, было очень опасным, под обстрелами. Она пряталась в подвале с трехлетним ребенком. Я предложил увезти ее отсюда в пункт временного размещения. Она очень хотела уехать, но боялась выйти и пройти несколько метров по двору до нашей машины. Плакала, ей было безумно страшно выйти. Так и осталась. Хотя мы не повели бы ее по опасной зоне — мы водили людей дворами. Но я не стал уговаривать, это было ее решение.

Выходить из домов тогда было действительно опасно. Один раз на наших глазах было такое: бежим от одного дома к другому, разносим гуманитарку, возвращаемся назад — а там уже три погибших. Двое мертвые, третий умирает на глазах. Люди просто вышли на несколько минут из подвала.

В самые тяжелые дни под обстрелами люди добывали воду, сливая ее из батарей. Получалось примерно по 300 миллилитров на человека.

Инну Ивановну нашли в одном из подвалов. Она недавно пережила инсульт, выжила, но с трудом ходит и не совсем понимает, что происходит. На фотографии она вместе с сыном Николаем. Сын жил в Алма-Ате. Совсем недавно пережил бойню в Казахстане, а 24 февраля выехал в Мариуполь, на день рождения к маме. Из огня да в полымя. У мамы случился инсульт. Но сын говорит, что благодарен судьбе, что он приехал именно в это время и теперь рядом с мамой.

Мы отвезли Инну Ивановну в больницу. Больница эта — на самом въезде в город, с западной стороны. Во всём городе нет электричества, а там генераторы. Это единственный гражданский объект, который работает. Больница выглядит отчасти как склад с гуманитарной помощью, отчасти как полевой госпиталь. Люди лежат в коридорах. Врачи — молодцы, работают и днем, и ночью. Все местные, мариупольские. Мы передавали им больных и раненых.

С одиннадцатилетним Сашей мы познакомились, когда привезли продукты в подвал храма. Он там жил вместе с бабушкой. Где его родители, он не знал. Когда всё началось, он гулял с бабушкой, родители были дома. Мы предложили ему уехать в безопасное место, он отказался. Сказал, что ждет, когда его найдут мама с папой.

Саша не видел родителей двадцать дней. Их дом на улице Металлургов, где они жили все вместе с братом и сестрой, всего-то в полутора километрах от церкви, где он прятался. Но дойти до дома было невозможно: он находился в опасной зоне, этот участок был под обстрелами. Саша сказал нам адрес. Несколько дней мы пытались добраться до этого места, но там обстреливали. Я тогда решил: не уеду, пока не найдем его родителей.

Наконец, согласовав маршрут с военными, мы вместе с журналистом из Екатеринбурга Андреем Гусельниковым пришли на улицу Металлургов. Но надо учесть, что никаких адресов сейчас в Мариуполе нет — в нашем понимании слова «адрес». Люди не живут в квартирах, только в подвалах. В том доме, который назвал Саша, подвала не было. Но случилось чудо: первый человек, который встретился нам на улице Металлургов, оказался Сашиным отцом — Дмитрием. Вся семья, к счастью, выжила. Они прятались в подвале ближайшей гостиницы.

Мы перевезли Сашу к родителям в подвал гостиницы.

Я не знаю, как зовут этого пожилого мужчину с собакой. Он отказался уезжать с нами. Сказал, что всю жизнь прожил тут с женой, что пригодится здесь, когда будут всё восстанавливать, отстраивать. Познакомились с ним в очередном подвале. Мне особенно запомнились обитатели того подвала, их было около 30 человек. Как и везде, это были случайные, незнакомые ранее люди.

Все очень сдружились за двадцать дней. Когда мы кого-то увозили — обнимались, плакали, прощались как с родными. Когда мы привозили им продукты, они спокойно забирали, по-честному делили. Кормили и собаку. Не во всех подвалах так было. В некоторых была бойня за продукты, вырывали, ругались, ссорились.

Михаил — бывший бизнесмен. У него было свое автопредприятие, автобусы. Сейчас здесь уже неважно, бизнесмен ты или дворник. Стираются границы между обеспеченными и не очень, богатыми и бедными. Деньги в подвалах не нужны. Машины у всех, кто здесь сейчас живет, сгорели.

Недавно Михаил спас несколько человек, вытащил их из огня. Снаряд попал в соседний дом, начался пожар. Люди, которые были под завалами в подвале, не могли выйти. Михаил вместе с соседями-мужчинами кувалдами, гвоздодерами, руками вырывали решетки подвальных окон, вытаскивали оттуда людей. Он посчитал, что успели вытащить десять детей, шесть женщин. Но очень многих спасти не успели.

За двенадцать дней, с 27 марта по 7 апреля, Евгений Ганеев вывез в больницы и пункты временного пребывания 35 человек.

21 апреля министр обороны Сергей Шойгу на встрече с президентом Владимиром Путиным заявил, что Мариуполь находится полностью под контролем российских войск. На территории завода «Азовсталь» сейчас находится заблокированная украинская группировка — около двух тысяч человек. В ходе этой встречи Путин принял решение отменить штурм промышленной зоны, назвав его нецелесообразным.

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков также заявлял, что остающиеся на «Азовстали» украинские силы не повлияют на налаживание мирной жизни в Мариуполе, пишет РИА Новости.

Мы рассказывали историю врача из Екатеринбурга, который в свой отпуск поехал помогать коллегам в Донбассе.

Все новости о спецоперации мы собираем в специальном разделе.