Проект «Архитектура Ростова вне времени» продолжает погружение в историю города. В первом выпуске урбанисты и краеведы поговорили о прошлом — как менялась донская столица на отрезке времени между революцией и перестройкой.
Вторая серия — о городской среде настоящего.
Развязанные руки девяностых
Стоит отойти на шестьсот метров от здания правительства и заглянуть в переулок Малый — можно посмотреть в лицо одному из главных «памятников» девяностых. Здесь находится самый старый долгострой Ростова — дом № 16–18. Его начали возводить в 1998 году по заказу налоговой полиции, но когда инстанцию упразднили, проект оказалось некому передать.
Работа встала, когда здание выросло до пяти этажей, застройщик обанкротился, а дольщикам предложили квартиры в других районах города — согласились не все. Уже почти 25 лет этот дом обрастает слухами, растениями и новыми граффити.
Но долгострои и обманутые дольщики — проблема в большей степени нулевых и десятых годов. Девяностые оставили Ростову не только это.
В Советском Союзе архитекторы проектировали, как велела партия. После развала СССР сотрудники проектных институтов начинали работать на себя, основывали частные компании или туда устраивались, но подход оставался прежним. Советские нормы и правила строительства сохранились, рассказывает ростовский архитектор Александр Кулешов. Поменялись заказчики. Развязанные руки продолжали создавать привычное, поэтому многие здания по-прежнему получались похожими на советские.
Александр Кулешов — архитектор, управляющий партнер проектного бюро «Среда», основатель креативного кластера С52.
При прогулках по нахичеванским линиям — 11-й, 13-й, 14-й и других — определить, какие здания строились в девяностые, будет сложно. Но на этих улицах немало домов, возведенных в период с 1993-го по 1999 год.
Дом на Красноармейской, 240 построили в 1993 году, а здание на пересечении 13-й линии и улицы Закруткина — в 1978-м (на фасаде кирпичом выложены эти цифры, в СССР часто указывали год постройки на сооружениях).
Но всё же в Ростове начала проявляться та свобода, которую принято вспоминать в контексте девяностых. Архитекторы стали творить, как хотели, а для воплощения фантазий появились деньги. По словам экспертов, в городе вместе с однообразными многоэтажками начали вырастать разношерстные и непохожие друг на друга здания.
Несколько знаковых объектов строились вплоть до середины нулевых. Годы после развала СССР прошли в Ростове туманно, их сложно анализировать. По некоторым вопросам мнения экспертов расходятся. Но выделить ряд общих черт всё же реально.
Дорога из красного кирпича
Краевед Геннадий Крольман говорит, что для Ростова девяностых характерны дома из красного кирпича. В районе Центрального рынка стоит целый массив таких зданий — они выше окружающей застройки, но в городскую среду еще вписываются.
Аналогичные дома из красного кирпича можно увидеть не только в этом районе. В период с 1992-го по начало нулевых такие здания появились по всему Ростову.
Линейный торговый центр
Вторая черта девяностых — строительство торговых объектов нового типа. И речь не только о ларьках и мелких магазинчиках, которые возникали по всему городу. Александр Кулешов предлагает посмотреть, как выглядят Красноармейская улица и проспект Шолохова.
— В конце девяностых люди вкладывались в коммерцию в тех местах. Тогда по этим улицам еще можно было ездить большегрузам, это была внутренняя трасса. И бизнесмены размещали там магазины. Но важно отметить, что на Большой Садовой тоже торговали — одеждой, посудой и прочими потребительскими товарами, а на Красноармейской и Шолохова — мебелью, техникой, автозапчастями и прочими товарами для ремонта, — говорит архитектор.
Впрочем, через два десятка лет ситуация почти не изменилась.
Дома как средства самовыражения
Малоэтажная частная застройка — тоже примета того времени.
— В Советском Союзе никто не хотел выделяться, строили почти одинаково. А в девяностые русский человек осознал свою личность, это отразилось на архитектуре, — считает краевед Геннадий Крольман. — Экстерьер частного дома показывал, как его владелец ощущал себя в мире. Все, у кого были деньги, стремились продемонстрировать это любыми способами.
Геннадий Крольман — краевед, экскурсовод, координатор движения «МойФасад», защитник старого Ростова.
Громоздкие особняки с безумными архитектурными решениями в Ростове стоят повсеместно, в центре — в меньшей степени. Их строили с середины девяностых до начала кризиса 2008 года. Эти дома выглядят как женщины, которые надели все лучшие вещи сразу. У дворцов могли быть одновременно колонны, башенки, арки, окна-бойницы, лепнина, золотые вензеля и скульптуры домашних животных на фасаде. Так люди подчеркивали свою статусность. Им казалось, это красиво.
Причислить «дворцы» к какому-либо стилю невозможно. Опыта привлечения архитекторов к проектировке не было, замыслы объясняли на пальцах прорабам и строителям, а те работали, как могли, пытаясь выполнить все пожелания.
Заказчики хотели воплотить роскошный в их понимании дом и обнести его двухметровым забором, чтобы все понимали: тут живет серьезный человек.
Для описания «новых русских крепостей» существует неофициальный термин — «тюремное барокко». Есть мнение, что неспроста.
Христос и бизнес: две религии нулевых
Границы между девяностыми и нулевыми практически нет. Многие проекты, стартовавшие в девяностые, растянулись до 2004–2010 годов. Некоторые сооружения меняются до сих пор, например ТЦ «Горизонт».
По словам Геннадия Крольмана, нулевые характеризуются появлением новых типов архитектуры. Во-первых, это церкви и храмы. Во-вторых, торговые и бизнес-центры.
— В начале девяностых людям было не до религии, но позже это изменилось. В Ростове можно насчитать десятки православных церквей, возведенных в нулевые, часть из которых начали строить еще до миллениума, — поясняет краевед. — В тот же период в городе появилась мечеть и новое здание католической церкви Тайной вечери.
Если говорить о жилых домах, то стоит выделить незначительные перемены в отделке. Этажность и плотность застройки оставалась приемлемой — высота достигала от 9 до 14, редко до 16 этажей, говорит представитель компании ADM group Надежда Каграманян.
— Преимущественно о себе заявили точечная застройка, в наружной отделке чаще всего появлялся серый вентилируемый фасад и кирпич различных оттенков красного, коричневого и песочного. Округлые формы, эркеры и, конечно, блоки кондиционеров, хаотично расположившиеся на фасаде — всё это типичные атрибуты новостроек начала нулевых, — говорит Надежда.
Планировки квартир оставались классическими. Но увеличилась площадь кухни и санузлов, появились двухуровневые квартиры, застекленные балконы, подземный паркинг. Благоустройство, как правило, ограничивалось палисадником перед домом и разноцветной детской площадкой.
Все эксперты, задействованные в проекте, выделяют в качестве знаковых объектов того периода два торговых центра — «Астор» и «Горизонт». Оба бесцеремонно, как инопланетные корабли, вторгаются в пространство города, заставляя его меняться. Так на пересечении улицы Максима Горького и Буденновского проспекта образовалась временная петля, где бок о бок стали два памятника разных эпох.
— «Астор» создавался на контрасте со зданием цирка, расположенным на противоположной стороне улицы. Это очень смелый проект архитектора Гайка Гулиянца. Здание цилиндрической формы с алюминиевыми панелями и разноцветными фасадами. В нем виднеется чистая игра форм и объемов, — рассказывает Кулешов. — Тогда это был глобальный, совершенно новый подход. Таких примеров больше нет.
Подобные проекты показывают, что на рубеже тысячелетий ростовские архитекторы осмелели и начали диктовать свою позицию.
Еще один важный проект для ростовской архитектуры нулевых — бизнес-центр «Афродита». Это один из самых ярких примеров капиталистического романтизма не только в Ростове, но и в России.
— Это архитектурный стиль, возникший ориентировочно в начале девяностых и продолжающийся до конца нулевых. Стилю характерно использование исторических мотивов в сочетании с современными материалами и технологиями, — говорит архитектор Андрей Вырва.
Андрей Вырва — главный архитектор и управляющий партнер «АБ МАСТЕРПЛАН».
— Капром — это реализация фантазий нового поколения заказчиков, построивших свои капиталы в девяностые, стремящихся материализовать свои финансовые успехи в романтичные образы исторических стилей, — говорит Вырва. — Архитекторы в свою очередь смело экспериментируют с этими образами. В этот период нет четких стилистических правил, и архитекторы находятся в свободном поиске новых форм и приемов.
Восьмиэтажную «Афродиту» достроили в 2007 году. Через год начался мировой экономический кризис, погасивший романтические настроения в архитектуре.
Можно считать, что в 2008 году начался тот период развития ростовской архитектуры, из которого город не может вырваться до сих пор.
Власть и ненависть десятых
Десятые годы в Ростове полярны. С одной стороны, в городе появилось много жилья, вторую жизнь обрели бывшие промышленные объекты (например Кластер С52 и «Табачка»), построили новый стадион и аэропорт. С другой — возникли десятки проблемных и даже скандальных строек, сносов, споров и интриг. По мнению экспертов, в этот период ростовский строительный бизнес стал ближе к городским управленцам.
Главная отличительная черта десятилетия — увеличение масштабов. Там, где раньше планировали дом, теперь проектируют квартал или даже микрорайон. Сами здания растут вместе с ценами. И если в нулевых количество обманутых дольщиков исчислялось десятками, то в десятых счет пошел на тысячи.
Замороженные стройки и обанкротившиеся строительные компании повлияли на уровень доверия горожан к застройщикам. Проблему решили только эскроу-счета, которыми полноценно разрешили пользоваться в 2018 году. Но вопросы нескольких недостроенных объектов решить до сих пор не удалось.
Несмотря на кризис, зимой 2008 года в Ростове начал расти гигантский Левенцовский микрорайон. Заселения в первые дома начались в апреле 2010 года. Уже в 2012-м стартовал не меньший по масштабу проект — Суворовский. Сейчас в жилых массивах живет несколько десятков тысяч человек.
Вскоре выяснилось, что город не успевает за застройкой: жителям не хватает инфраструктурных решений — школ, детских садов, поликлиник и даже дорог. Застройщики, имея это в виду, старались разрабатывать проекты «европейского» типа — с закрытыми дворами, общим благоустройством и заранее запланированными детскими и медицинскими учреждениями. Не учитывали только одну деталь — высотность.
Так в середине десятилетия в центре города и на берегу Дона начали молниеносно вырастать исполинские многоэтажки — от 24 до 32 этажей. В 2015 году на Береговой улице завершилась стройка самого высокого в Ростове ЖК на тысячу квартир. Подобные «вертикальные поселки» — иллюзия города, считают архитекторы. Такие здания не формируют облики кварталов, а нацелены, в сути своей, только на извлечение максимальной прибыли.
С самого начала десятых установилась тенденция на упрощение проектов и удешевление материалов. И часто в домах, представленных как жилье класса «комфорт», комфортным было и остается только название.
— При возведении зданий или выдаче разрешений на строительство не учитывается, как дома будут влиять на жизнь города через 10–20 лет. Ради части новых домов активно сносится историческая застройка, а из каждого квадратного метра выжимается максимальная прибыль. О том, что со зданиями будет дальше, никто не задумывается. Лет через 50–60 многоэтажки станут головной болью для тех, кто будет там жить, — рассуждает Геннадий Крольман.
Однако по-настоящему качественное жилье в Ростове тоже есть. В десятые годы в Ростове возникло несколько застройщиков, которые сделали упор на современные требования к архитектуре городских жилых комплексов, говорит Андрей Вырва.
По мнению архитектора, для качественного ЖК характерны следующие принципы.
Разделение людей и автомобилей. Парковки должны быть подземными или находиться за пределами внутреннего двора. Двор должен быть для людей, никаких проездов и автомобилей в нем не должно быть.
Качество благоустройства. Во дворах должны быть детские, спортивные и игровые площадки, площадки для выгула собак, хорошее ночное освещение, качественное озеленение, безбарьерная среда и крытые зоны от солнца и дождя.
Качество и функционал МОПов (места общего пользования). Удобные подъездные и лифтовые холлы, общий комфорт самих лифтов и лестниц. Обязательное условие подъездов — это светопрозрачные двери, просторный холл и большой козырек над входом. Помещение колясочной и велосипедной тоже входит в норму.
Но гигантомания ростовских застройщиков тем не менее не исчезает. Только за последние два года в городе начали несколько масштабных и спорных строек. Единственное, что способно ограничить агрессивное высотное вторжение — недавний запрет сити-менеджера на строительство многоэтажек у берега Дона. Но он не помешал продолжать застройку на берегу.
Сделают ли такие проекты наш город Нью-Йорком? Об этом — в следующем выпуске проекта «Архитектура Ростова вне времени».
