«Мы здесь страдаем, а не вы»: как живет и сходит с ума от неизвестности Пролетарск, где уже неделю горит нефтебаза

Нефтебаза в Пролетарске Ростовской области горит уже восемь дней. За это время город успел пережить повторную атаку дронов и новый пожар, уничтоживший несколько жилых домов.

За неделю жизнь в Пролетарске изменилась. В первые дни пожара здесь собирали медикаменты для пожарных, теперь же местные сметают из аптек маски. Они перестали собирать урожай с огорода и во всех видят шпионов.

Что происходит в Пролетарске спустя неделю — в репортаже корреспондента 161.RU Дианы Кулыгиной.

Въезжаем в Пролетарск, нас встречает то же затянутое дымом небо, как и неделю назад. Только шлейф от горящей нефтебазы стал больше, но уже менее плотный. В городе сильный ветер, который поднимает пыль вперемешку с дымом. Дышать тяжело: в носу и во рту быстро пересыхает, в горле першит из-за едкого запаха.

Но это у меня с непривычки. За ту неделю, что горит нефтебаза, местные привыкли и к химическому запаху, и к дыму. Некоторые перестраховываются и надевают марлевые повязки. Именно в ней ко мне выходит Алина, ее дом находится недалеко от нефтебазы. Вот уже неделю при выходе из-за калитки ее встречает поднимающийся в небо столб черного дыма.

— Говорят, в городе запах есть. Когда ветер поднимается, весь дым туда несет. Но периодически и здесь этот запах гуляет, — делится Алина.

Наша собеседница говорит: из-за дыма многие знакомые в городе жалуются на головные боли и даже тошноту. Но местные власти уверяют, что регулярно проводят замеры воздуха и никакой опасности нет. Пролетарцы в этом сомневаются, как минимум потому что окна и подоконники во дворах в черной копоти. Они боятся открывать окна и лишний раз двери, чтобы не пускать в дома воздух с улицы.

— Нас успокаивают, что эвакуации не будет, что жителям ничего не угрожает. Но это же всё летает, это как-то отразится со временем на здоровье. Не дай бог дождь пойдет, это же всё осядет, — говорит Анна, живущая недалеко от нефтебазы.

Она хочет предложить мне присесть, но замечаю: вся скамейка в черной пыли. Как и всё во дворе, даже тапочки у нее на ногах. Анна говорит, что приходится мыть их каждый день, иначе ноги будут выглядеть так, будто их засунули в пепел.

— Смотрите, что с нашими ногами происходит. Каждый день вечером час я отмываю ноги, — смеется Анна.

После ночи дым с нефтебазы осаживается во дворах и местные замечают разноцветные пленочки, похожие на застывшую краску. По их словам, частички даже магнитятся. Жители перестали собирать со своих огородов урожай и редко срывают поспевший виноград: на всём оседает черная копоть с нефтебазы, говорят они.

— Мы с деревьев уже ничего не едим, боимся. Виноград если и собираем, раз десять моем. Я мяту вот собирала, вода из-под нее черная была. Мы не замечаем, а оно садится, — делится Анна.

Пока разговариваем, мимо нас пробегает серый домашний кот. На самом деле он белый, просто любит гулять в траве, куда летит пепел с нефтебазы.

Я почувствовала, что у меня начинает болеть голова. В носу стоит неприятный химозный запах. Мое состояние спустя пару часов, проведенных в окутанном дымом Пролетарске, приводит меня в аптеку.

В одной из аптек фармацевт поделилась: если неделю назад весь город скупал мази от ожогов и обезболивающие для спасателей, то теперь ажиотаж на противодиарейные препараты и марлевые повязки. Провизор объясняет, что противодиарейные таблетки берут скорее «из-за нервов», потому что дым может вызвать скорее аллергическую реакцию, нежели кишечное расстройство.

В другой аптеке, куда мы тоже заглянули, фармацевт заметила: местные стали чаще спрашивать, что можно пропить «на всякий случай».

— В основном люди приходят и спрашивают, что стоит пропить, какие-то сорбенты. Просто интересуются, стоит ли пить, — рассказывает фармацевт.

Она сама стала носить марлевые повязки после того, как прошлась по улице и почувствовала головную боль. Фармацевт старается объяснять покупателям, что сейчас нужно носить маски, но прислушиваются не все.

— Я ношу сама маску, потому что в первые дни я прошла квартал — во рту был неприятный привкус и голова болела. Потом опять по улице прошла — и вот такие симптомы. Как бы что ни говорили, гарь всё равно слышится, — говорит фармацевт.

И пока пролетарцы, теряясь в тревоге, сами определяют степень серьезности ситуации, власти молчат. И местные, и региональные. Пожар на нефтебазе не комментируют и в МЧС. А это, в свою очередь, порождает среди местных разного рода домыслы.

— Насчет этого здесь все возмущаются, что никому ничего не надо. Ни ростовский ничем не интересуется, ни наш, — рассказывает пенсионерка Любовь.

При этом пролетарцы продолжают сами собирать гумпомощь для пожарных, которые до сих пор тушат нефтебазу. Правда, они начали задаваться вопросами: неужели нет никаких резервов с необходимым для таких случаев? Почему жители сами собирают лекарства, одежду и еду спасателям?

— Пришли парень с девушкой, говорят: «Собираем вещи, какие есть: майки, курточки». Мол, всё сгорело, не во что даже переодеться. И мы понемножку собрали, что у кого было, — рассуждает местная жительница Любовь. — Нечего надеть, как это так? Люди там жарятся, пекутся в огне, столько раненых, и нечего надеть. Где запасы наши, где?

У штаба добровольной народной дружины Пролетарска тем временем стоит машина МЧС, призванная, кажется, местных успокоить. На светящемся экране написано: «Предельно допустимая концентрация вредных веществ в воздухе не превышена, угроза населению отсутствует».

Вероятно, каждый, кто приносит сюда гуманитарку, должен это читать и успокаивать себя. Но жителям слабо верится, что воздух действительно безопасен.

В самом штабе встречают неласково. Накрученные до предела местные жители в целом с подозрением относятся ко мне. Мол, никому дела до нас нет, а вы интересуетесь, как мы тут живем. Один из волонтеров штаба даже показал мне видео, которое я снимала неделю назад в Пролетарске. Говорит, из-за этой записи город второй раз и атаковали дроны.

— Вы хотите опять скинуть и всем рассказать, что происходит, чтобы по нам опять дроны били? Вот вы рассказываете, снимаете, а они приехали — одну бочку, вторую, третью взорвали. Видео зачем снимать? Мы здесь страдаем, а не вы, — настаивает мужчина, у которого явно сдают нервы.

Объяснить, как именно мое видео повлияло на повторное появление в городе дронов, он не смог. Но меня выпроводили, а двери в штаб закрыли. Волонтер, которая еще неделю назад рассказывала, что необходимо спасателям и что приносят жители, на сей раз наотрез отказалась общаться.

В целом люди на улицах города напряжены. Общаться с журналистами не хотят: то ли боятся, то ли презирают. Во мне видят агента, изменить мнение жителей не помогает даже пресс-карта. Говорят: такую и дома на принтере можно распечатать. Некоторые вовсе не скрывают своей агрессии.

За всё время тушения нефтебазы пострадали 49 спасателей. По крайней мере, такая последняя официальная цифра. Приезжаю в центральную районную больницу, которая неделю назад была заполнена пострадавшими спасателями.

Пожарных не встречаю. Но пациенты больницы делятся: спасателей продолжают сюда привозить регулярно. Некоторых доставляют медикам в тяжелом состоянии.

— Их везут в терапию. Привозили одного без сознания, его туда на коляске откатили под капельницы, — рассказал один из пациентов.

Пока маленький Пролетарск не без тревоги привыкает жить с горящей нефтебазой, в городе вспыхивает еще один масштабный пожар. Вечером 23 августа на улице Колпакова, как говорят в МЧС, загорелся камыш. Огонь перекинулся на частные дома. Тушили его соседи, волонтеры народной дружины, пожарные с нефтебазы. Жители близлежащих домов поливали из шланга свои пока еще целые дома, чтобы огонь обошел их стороной.

— Благодаря тому что были машины пожарные в городе, на нефтебазе, их перенаправили сюда. Если б городская была, то весь район бы сгорел. Потому что был ветер и огонь шел быстро, — рассказывает Сергей, у него во дворе сгорело практически всё.

Его в тот вечер не было дома. О пожаре Сергей узнал от соседа и бросился спасать жилье. На месте уже работали пожарные и волонтеры.

Выгоревшие дома находятся в семи-восьми километрах от нефтебазы, поэтому пожар никак с ней не связан, считают местные жители. Но череда пожаров в Пролетарске настораживает. А на фоне того, что чиновники молчат, домыслы обрастают всё новыми и новыми подробностями, заставляя местных бояться собственной тени.

— Это что-то страшное было, вам словами не передать. Я выхожу за калитку, а тут всё в огне. Мы давай поливать, я свой сухой дом поливала из шланга, — рассказывает жительница, чей дом обошел огонь в ту ночь.

Пожар полностью уничтожил дом и двор Елизаветы. Заживо в огне сгорели домашние свиньи и куры — тушки последних небольшой горкой лежат во дворе, облепленные мухами. Женщина потеряла в пожаре всё, что наживала всю жизнь.

Возле калитки в пакетах и сумках лежат вещи, которые собирали всем городом. Еще несколько дней назад семья Елизаветы собирала гуманитарку пожарным, которые тушат нефтебазу, а теперь помощь собирают всем Пролетарском ей: одежду, посуду, одеяла, продукты.

— Беда пришла теперь и ко мне, — говорит женщина, вытирая слёзы.

Пока пытаюсь поговорить с местными, понять, что происходит в городе, замечаю переполох на улице. Особо тревожные местные жители заметили «чужака» — машину, на которой я доехала до Пролетарска. Авто фотографируют со всех сторон и обещают «пробить». Ищут шпионов. Уже неделю.

— Мы бдим. Пробьем, если всё нормально, сейчас скажут, что всё нормально. Агрессии у нас нет, мы просто проверяем, — говорят мужчины, покуривая на бордюре и будто бы угрожая.

***

Тем временем те, кто мог покинуть Пролетарск на машине, уже давно это сделали. Я разговорилась с продавцом в магазине рядом с вокзалом. Женщина говорит, что городок якобы уже покинула «половина жителей». Те, у кого есть свой транспорт. На самом вокзале тишина, я не встретила здесь толп желающих уехать.

Мы возвращаемся в Ростов. У меня по-прежнему болит голова, слизистые пересохли. Неприятно моргать и дышать. Всю дорогу в машине будто еще стоит запах пыли вперемешку с чем-то химическим.