Проще, чем хлеба купить: как устроен ростовский наркорынок

По данным исследовательского проекта DrugStat, Ростов занимает пятое место среди всех российских городов по количеству наркозакладок, устраиваемых через «темный интернет» — даркнет. За последние два года в регионе, по данным Ростовского наркологического диспансера, количество наркозависимых уменьшилось, но проблема остается. Почему сегодня купить наркотики так же просто, как обычный хлеб, как живут люди с зависимостью и можно ли ее полностью преодолеть, разбирались корреспонденты 161.RU.

Сейчас в Ростовской области зарегистрировано около 50 тысяч зависимых от алкоголя и наркотиков. По результатам исследования, проведенного антинаркотической комиссией региона в декабре 2018 года, около 100 тысяч жителей области периодически употребляют наркотики, около 17–20 тысяч — раз в месяц и чаще.

Еще три года назад Ростовская область, по информации DrugStat, была первой в России по количеству изъятых наркотиков. Через нее активно шли наркотики из ДНР и ЛНР. К 2018 году количество изъятых наркотиков снизилось. Но при этом выросла доля синтетических веществ в обороте.

— В начале 90-х, когда распался СССР, наркотики начали везти из-за границы. В основном, опий. Потом ввели строгий запрет на опиаты. И в середине 2000-х годов на смену ему пришли синтетические наркотики, которые не попадали под запрет, — говорит специалист по профилактике ВИЧ среди наркоманов Вячеслав Цуник.

Сейчас на первом месте по популярности у ростовчан остается марихуана (каннабис) и ее производные — гашиш, шишки и т.д. Следующими идут наркотики амфетаминовой группы. Самый популярный из них — мефедрон, в среде наркоманов его часто называют «меф», «мяу-мяу», «соль». Эти наркотики считаются дизайнерскими: у них все время меняется формула, чтобы вещество не попадало в официальный список запрещенных. Употребляют на Дону и спайс (синтетический аналог марихуаны), героин и кокаин. Часто интерес и тяга к наркотикам начинается с «легких» каннабиоидов, после переходят на соль или опиаты — например, героин.

— Еще в школе, лет в 15, я пробовал коноплю, разные ее производные. Ее всегда можно было достать, в крайнем случае — вырастить. А к 17 годам уже плотно сидел на опии, — рассказывает бывший наркоман Олег (здесь и далее имена героев изменены. — Прим. ред.).

11 лет назад Олег решил завязать и прошел курс реабилитации. На лечение и социализацию потребовалось три года. Сейчас ему 43, у него жена, трое детей и реабилитационный центр для наркозависимых в Минеральных водах. Но путь к этому был непростой.

— Мой отец — полицейский. Он хотел, чтобы я пошел по его стопам, но я категорически не хотел ловить «своих». В 17 лет родители узнали, что я употребляю, и поставили перед выбором: либо армия, либо школа милиции. Так я оказался в армии. Но это были лихие 90-е, и в армии достать наркотики было даже проще, чем на гражданке. Употребляли героин. Когда я приехал домой, меня пролечили, отец определил меня в наркоконтроль, чтобы за мной присматривали. Выходило так: полгода я работал, потом ложился лечиться. Нормальные люди в отпуск ехали в горы или на море, а я в наркологичку или психиатрическую больницу. В то время мне было все равно, как я выгляжу, как одет. Я сильно похудел, с 80 до 56 кг, подхватил гепатит С, — вспоминает Денис.

В конце концов родители определили Дениса в рехаб.

Подобная история у бывшей наркоманки Марии. Сейчас ей 41, употреблять наркотики она начала почти 20 лет назад — попробовала марихуану, после подсела на героин.

— Я жила с молодым человеком, который употреблял. Пять лет я пыталась вытащить его из всего этого, но в какой-то момент устала, решила узнать, что это вообще такое, и втянулась. Так вышло, что у меня было много знакомых, у которых можно было достать все, что угодно, в любое время. Было страшно, но оказаться однажды без них было еще страшнее, — рассказывает Мария.

Каждый год Мария ложилась в больницу на 2–3 месяца — очистить организм от наркотиков. Но когда выходила, сразу шла и покупала очередную дозу. Чаще всего героин. Однажды после очередного детокса случайно узнала про женский реабилитационный центр закрытого типа и решила попробовать. Мария находится тут почти год, еще минимум год ей нужен будет, чтобы научиться вести нормальный образ жизни — без наркотиков.

Мария брала наркотики с рук. Сейчас так уже не рискуют: в основном продажа идет через анонимные телеграм-каналы, зашифрованные приложения-мессенджеры на мобильных телефонах. Там договариваются о месте, где спрячут товар — «закладку». В МВД подтверждают: «традиционных» наркопритонов сегодня стало гораздо меньше, чем пять лет назад. Весь наркобизнес ушел в даркнет.

— Раньше всегда был кто-то, кто знал еще кого-то, кто знает нужного человека. Приходилось рисковать, часто кидали с товаром. Теперь все гораздо проще: в даркнете покупаешь то, что тебе надо. Ты в реале никого не видишь, тебя никто не видит. Платишь, и тебе скидывают адрес, где находится товар, — объясняет бывший наркоман Андрей.

Он употреблял наркотики больше 15 лет — со школы. Началось все со стандартного интереса попробовать запретное. Поначалу в ход шла марихуана. Позже, с появлением интернета, Андрей открыл для себя другие виды кайфа. Сначала брал с рук, потом в интернете, потом — в даркнете.

Наркобизнес в даркнете ведется через анонимные площадки, состоящие из множества интерактивных магазинов. Анонимность в даркнете бдят строго: восстановить пароль от входа с помощью почты или номера телефона невозможно. Гарантий «чистоплотности» продавцов нет — только отзывы других пользователей. Оплачивают товар биткоинами, которые покупают за рубли, взамен получают адрес «закладки» в виде геометки. Вещество может быть спрятано в стене здания, на дереве, в водопроводной трубе — где угодно.

Андрея в даркнете кидали пару раз — брали деньги, но товара по указанному адресу не было. Пожаловаться на продавца некуда, с этим приходилось просто мириться.

В полиции констатируют, что из-за даркнета и новой природы наркотиков сегодня бороться с наркобизнесом стало гораздо труднее.

— В теневом интернете все время открываются новые магазины. Кроме того, раньше те, кто продавали наркотики, употребляли и сами. Сейчас закладчики идут на эту работу за деньгами, а сами не употребляют. А потребители предпочитают такие виды наркотиков, после которых не остается внешних следов. То есть никаким поверхностным тестом, которым это можно было сделать раньше, распространителя и потребителя не определить, — говорит замначальника отдела № 6 управления по контролю за оборотом наркотиков МВД региона Александр Яковлев.

Последние пару лет большую популярность обрели соли. К ним быстро и сильно привыкаешь, и зависимость формируется почти сразу.

— Соли гораздо страшнее, чем синтетические наркотики, которые были до этого. Это — невозвратная история. Человек потребил, и у него сразу возникает желание — продлить удовольствие еще и еще. Поэтому они вызывают сильнейшую зависимость. По мне, это оружие массового уничтожения молодежи, — говорит специалист по профилактике ВИЧ среди наркоманов Вячеслав Цуник.

18-летняя Анна попробовала соль, когда перешла в новую школу. Подсадили родители подруги.

— Через свою подругу я познакомилась с девочкой, у которой родители употребляли соли. Сама она ничего такого не пробовала и пробовать не хотела. Мы приходили к ней в гости и видели, что к ее родителям заходят все время какие-то люди, после чего они закрываются и подолгу не выходят из комнаты, но ничего не говорили. В какой-то момент ее родители предложили выпить с ними пива, а однажды спросили, хотим ли мы попробовать соли вместе с ними. Это была осень, у меня было какое-то подавленное состояние, я постоянно ругалась с родителями и согласилась. На тот момент мне было 14 лет, — рассказывает девушка.

Под солями у нее наступало состояние апатии и отрешенности. Было все равно, что происходит дома, что скажут родители. И это состояние нравилось. Анна все больше отдалялась от семьи, от спорта, которым занималась профессионально с раннего детства, от друзей, которые не принимали наркотики.

— Мы продолжали употреблять соли с родителями нашей теперь уже общей подруги. А потом стали экспериментировать с «аптекой». Купить лекарства можно было совершенно спокойно без всякого рецепта. Эффект был один, но потреблять препараты было безопаснее — меньше вероятности, что тебя поймают, — говорит Анна.

Соли и аптечные наркотики дешевле, чем другие вещества. Кроме того, их не надо колоть, и потребители не боятся заразиться через иглу. При этом соли синтезируются в России, а аптечные вещества можно купить и без рецепта.

Сейчас Анне 18 лет. Ее родители узнали, что дочь стала наркоманкой, когда было уже поздно исправлять ситуацию поучительными беседами. Мать с отцом обратились в наркологическую клинику, куда Аню забрали насильно: связали, вывели из дома и повезли в больницу. Принудительное лечение не помогло.

В Ростовской области, помимо частных клиник, лечением и реабилитацией наркоманов занимается наркологический диспансер, имеющий филиалы в крупных городах региона. Служба работает в 73 адресах Ростовской области, имеет 13 стационарных отделений — всего на 456 коек. Для лечения детей от 12 лет и подростков в Таганроге открылось детско-подростковое отделение на 10 коек.

Кроме профилактики, в диспансере лечат наркоманов, и они могут остаться на реабилитацию.

— Областная программа дает возможность находиться в учреждении за счет бюджета до полугода. Дальше время пребывания не ограничено, если люди считают нужным, они могут оставаться и дальше, но уже платно, — объясняет Вячеслав Цуник.

Как правило, зависимые остаются в центре две-три недели. Столько требуется на то, чтобы очистить организм и полностью вывести из него наркотики, но не достаточно для того, чтобы избавиться от зависимости. Наркоманы, чаще всего по настоянию родных, ложатся на «детокс», но потом продолжают принимать наркотики.

У Оксаны проблемы с наркотиками начались в 15 лет. Девушка встречалась с молодым человеком, который был значительно старше нее. Мать Оксаны была против отношений, и в итоге они расстались. Все попытки вернуть любимого ни к чему не привели, девушка решилась на крайние меры.

— Я поехала к нему поговорить уже окончательно, и он меня очень жестко отшил. Уезжая от него и уже сидя в такси, я прокричала, что без него погибну, сопьюсь и стану наркоманкой. У меня была истерика. И вдруг таксист, с которым я ехала, повернулся и спросил: «Хочешь?». Я, не задумываясь, согласилась. Он уколол мне героин, — рассказывает девушка.

Зависимость началась с первого укола. На следующее утро Оксана проснулась, тут же позвонила своему новому знакомому и попросила еще.

— Я перестала ходить в школу, дома не появлялась неделями, моими новыми друзьями стали наркоманы, а все карманные деньги и украшения сразу ушли на наркотики. Год я колола героин, а когда денег не стало, перешла на более дешевый вариант — дезоморфин, — вспоминает девушка.

Только через 2,5 года, когда денег уже не хватало ни на что и начались сильные ломки, Оксана решила признаться маме.

— Я пришла к ней и сходу сказала: «Мама, я колюсь». Она сначала не поверила, тогда я закатила рукава и штанины — все руки и ноги у меня были в дырках от уколов. Мама — медик — до последнего этого не замечала. Или просто не хотела верить, — говорит девушка.

Так же, как и Екатерину, Оксану пробовали лечить принудительно.

— Это было больше похоже на ожидание: я знала, что выйду через два месяца, и просто терпела. А когда ехала домой, уже думала о том, где я возьму новую дозу. Однажды под Рождество мы с мамой пошли за тортом — отпраздновать очередное мое выздоровление. Мне безумно хотелось уколоться. На полпути я просто развернулась, бросила маму и пошла туда, где могла достать наркотики, — рассказывает Оксана.

Руководитель центра реабилитации для наркоманов «Ростов без наркотиков» Станислав Горяинов объясняет, почему принудительное лечение почти никогда не дает результатов.

— Немногие добровольно хотят лечиться от наркомании, обычно людей отправляют в клиники насильно. Есть такое понятие — интервенция, то есть вмешательство. Родственники зависимого подписывают согласие на интервенцию, и больного увозят, хочет он того или нет, — говорит Горяинов.

Оксана прошла несколько лечебниц, но ничего не помогало, пока она не попала в женский центр к Станиславу Горяинову. Реабилитация закончилась, но Оксана попросила, чтобы ее оставили в центре еще на некоторое время.

По словам руководителя Станислава Горяинова, дело в том, что его организация работает по другой схеме. Прежде всего, здесь никого не держат насильно, и решение остаться в центре на долгий срок принимают сами наркоманы, которые хотят избавиться от зависимости.

— Мы хотели помочь одному человеку, но получилось так, что к нам начали многие обращаться. Тогда мы открыли сначала центр на Ставрополье, потом в Минеральных водах, Ростове, Армавире, Краснодаре, Санкт-Петербурге. А потом создали альянс женских и мужских реабилитационных центров. Мы стараемся отправлять зависимых из одного города на реабилитацию в другой, чтобы люди могли социализироваться вдали от своего прежнего окружения. Если человек после лечения возвращается в ту же среду, к тем же знакомым, что у него и были, он легко может сорваться, — говорит Горяинов.

Через 2 месяца после пребывания в центре начинается ресоциализация — зависимые посещают разные мероприятия и занятия.

— Есть реабилитационные центры, в которых человек полгода сидит взаперти, потом выходит на улицу и срывается, потому что просто не знает, как себя вести. Поэтому после лечения мы постепенно начинаем выводить человека, так сказать, в общество, — объясняет Горяинов.

Многие после реабилитации остаются в центре еще на год-два в качестве волонтера. Процент рецидива среди таких людей гораздо меньше.

— Человек старается не ради родителей, а ради самого себя, и привыкает сам нести за себя ответственность, — говорит Горяинов.

Помимо «Ростова без наркотиков» реабилитацией и социализацией наркоманов занимаются еще пять ростовских организаций: «Реабилитационный центр "Спутник Ростов"», «Комплексный центр социальных инициатив имени святого праведного Иоанна Кронштадтского», «Профи Ростов», «Ковчег-АнтиСПИД» и «Чистый путь».

В том, что обычный «детокс» не работает, уверены и психологи. Нужно полностью менять стиль жизни. Зависимому человеку приходится выстраивать каждый день таким образом, чтобы в нем не было никаких психоактивных веществ. Но для человека, который всегда решал проблемы с помощью веществ, это крайне трудно.

— Примерно две недели нужно на то, чтобы снять абстинентный синдром, то есть вывести яд из организма. Но дальше начинается постабстинентный синдром, когда организм восстанавливается, и он длится от полугода до двух лет. Эти два года человеку не нужно давать никаких перегрузок, ему нужно привыкать к качественно новой жизни. На Западе, например, показатель — это два года, считается, что, пока этот срок не прошел, у человека могут сработать какие-то триггеры — что-то, что запустит определенную реакцию — и он вернется к прежнему образу жизни, — говорит психолог Вадим Шипилов.

Всемирная организация здравоохранения считает наркоманию неизлечимым заболеванием. Вероятность возвращения к зависимости есть даже спустя 5–10 лет трезвости. По мнению специалистов, настоящая опасность возникает тогда, когда человек забывает о своей проблеме и чувствует себя независимым — и идет употреблять, потому что «теперь можно». Но «можно» не наступит никогда.

— Никто никогда не убережет от возможности срыва. Это как с сахарным диабетом. Мы же не говорим: «Ну сейчас не поем сахар, а через 5 лет буду шоколад жевать плитками». Мы же понимаем, что это навсегда. Или как с аллергией, когда какой-то продукт нельзя навсегда. Насовсем. Можно сказать, у зависимых — аллергия на психоактивные вещества. Нет веществ — нет болезни. Появилось вещество — пошел рецидив, — объясняет Шипилов.

В Ростовской области сейчас работает программа противодействия наркомании — областной бюджет тратит на нее по 10 миллионов рублей в год. Деньги идут на мониторинг наркоситуации в регионе, обучение волонтеров и специалистов для профилактики и работы с неблагополучными подростками, реабилитацию наркоманов. Полиция борется с незаконным оборотом наркотиков: проводят рейды по аптекам, торгующим наркосодержащими препаратами без рецепта, контрольные закупки, уничтожают конопляные поля.

За год в области фиксируют около 6 тысяч наркопреступлений. Наркоманов наказывают за появление в общественных местах в состоянии опьянения и отправляют на принудительное лечение, аптеки штрафуют и лишают лицензий, распространителей судят.

— Когда в медучреждения поступают с отравлением аптечными препаратами, полиция начинает выяснять, где человек покупал этот препарат, проверяет аптеку. Но прибыль, которая идет таким аптекам, гораздо больше, чем штрафы, поэтому владельцы готовы на преступление. Максимальный штраф составляет 30 тысяч рублей. Тот же торговец, продавший несовершеннолетнему алкоголь несколько раз, несет уголовную ответственность. У фармацевта же уголовной ответственности нет. Есть процедура отзыва лицензии у аптеки. Но она очень длительная, и пока она проходит, владелец просто регистрирует новое юридическое лицо и продолжает заниматься тем же самым, — говорит председатель комитета донского Заксобрания по молодежной политике и спорту Екатерина Стенякина.

Средние цены на наиболее популярные наркотики варьируются от 1500 за грамм марихуаны или спайса до 15 тысяч рублей за грамм кокаина. Соблазн быстро обогатиться становится выше страха быть пойманным, хотя наказания за наркопреступления очень серьезные. Ежегодно в Ростовской области по уголовным «наркотическим статьям» приговоры с реальными сроками выносят 3 тысячам человек.

— Мы называем «наркотическими» две основные статьи Уголовного кодекса — «хранение наркотиков» и «сбыт наркотиков», остальное — уже их производные. Часто такие статьи называют «народными», потому что по такой категории преступлений приговоров выносят больше всего. Еще 10 лет назад по этим статьям, связанным со сбытом и распространением наркотиков, приговоры были по 7–8 лет лишения свободы, сегодня они начинаются от 10 лет. Такие приговоры не выносят даже за насильственные преступления, — говорит аналитик международной правозащитной организации «Агора» адвокат Ирина Хрунова.

При этом эксперт отмечает, что иногда решения судов в отношении обвиняемых по этим статьям бывают несправедливыми.

— «Наркотические дела» не требуют много доказательств. Иногда достаточно результатов контрольной закупки, показаний закупщиков и показаний сотрудников полиции. Таким образом по этим статьям проще признать виновность человека, — объясняет Хрунова.

Последней инстанцией, куда обращаются подсудимые в попытке доказать свою невиновность, часто становится Европейский суд. Сейчас жалоб от россиян по решениям, вынесенным по «народным статьям», становится больше. Если Европейский суд официально представит свои замечания по поводу существующих в России законов, то наказание по «народным статьям» может измениться. Но в любом случае наркотики останутся предметом особого контроля со стороны государства.