Елена Смирнова, вдова профессора ЮФУ Владислава Смирнова: «Это дело мы так не оставим»

Экс-чиновник областного правительства и бывший судья Валерий Будаев, причастный к гибели в аварии профессора ЮФУ Владислава Смирнова, смог избежать наказания. Следком пришел к выводу, что прямой причинно-следственной связи между ДТП и наступлением смерти Смирнова нет, заодно Будаев попал под амнистию в честь 70-летия Победы. Корреспондент 161.ru пообщался с женой профессора Еленой Смирновой, которая вспомнила детали трагедии и рассказала о том, как продолжает дело своего мужа.

– Расскажите, пожалуйста, о дне трагедии.

– Мы уже полтора месяца жили в новой квартире на Большой Садовой, где первым делом привели в порядок кабинет Смирнова. Поставили туда все книги, его любимый компьютер, постель для отдыха. Он только что провел профилактическое лечение, после чего мы поехали на юг, отдохнули на море.

27 сентября мы должны были праздновать новоселье. К нам как раз приехала родня из Майкопа. Мы пошли на рынок вместе с младшей сестрой Славы Катей, купили продукты. А остальные поехали закупать стройматериалы для новой квартиры. Слава очень любил киоск молочной продукции на Крепостном, и поэтому именно там захотел купить сметану.

Хорошо помню первый мощный удар. Я как раз протягивала деньги, чтобы расплатится за покупку, и услышала, что кто-то говорит: «Трамвай сошел с рельс». И вдруг следующий удар, и я уже ничего не помню. Очнулась головой в ящике с помидорами, лежу на асфальте, а рядом лежит Слава. У него пустые глаза, он даже не мигает. Я ему говорю: «Слава, Слава...». Какая-то женщина пытается что-то подложить ему под плечо и голову. И вдруг вижу, что у него хлещет кровь, а вокруг бегают и кричат люди.

– Медицинской экспертизы на алкогольное опьянение на месте происшествия сделано не было. Будаев от нее отказался. Был ли он все-таки пьян?

– Будаев был пьян «в дупель». Там стояло полсотни свидетелей, которые видели, что он лыка не вязал. И, извините, у него все брюки были мокрые. Рядом суетилась его жена, которая сначала врала, что это она была за рулем, что она виновата. Могла ли она его остановить? Думаю, она как минимум могла открыть дверцу и кричать: «Люди добрые, разбегайтесь, у меня муж ненормальный!» Потом Будаев объяснял, что вместе с женой отвез детей в школу, а после они поехали закупать продукты. Его жена пошла делать покупки, а он, видимо, не мог выйти из машины. Может быть, действительно, вначале по городу ехала его супруга, а он уже позже пересел на водительское место и решил припарковать машину.

– Пытался ли Валерий Будаев решить вопрос на месте?

– Я искала скорую помощь и вдруг появляется какая-то женщина и говорит: «Назовите ваш мобильный телефон». Я, не глядя на нее, автоматически называю номер. Потом уже приехала скорая помощь, появились спасатели, гаишники. Славу на носилках понесли в машину, а ко мне снова подходит эта женщина и предлагает деньги. Я отказалась, а потом спросила, кто она такая. Оказалось, что это жена Будаева. «Отойдите, я за себя не ручаюсь», – сказала я ей. Больше лицом к лицу мы не встречались.

– После случившегося Будаевы пытались вам помочь, возместить моральный и физический ущерб?

– Сначала никто к нам не обращался и ничего не предлагал. Будаева вышла на меня только в конце марта, через полгода после случившегося. Она позвонила мне на работу и предложила встретиться и поговорить. Можете себе представить мое психическое состояние, когда я услышала ее голос? Через 40 минут я должна была вести прямой эфир на радио. Я подумала, что если сейчас буду с ней разговаривать, не смогу выйти в эфир. Поэтому ответила, что все переговоры веду только через адвоката. Адвокат связался с ней, и мы поставили условие – небольшую материальную компенсация за моральный ущерб, которая была мне необходима для решения финансовых проблем. Но в итоге я все решила и без их участия, поскольку мне помогли друзья. После этого представители Будаева с нами на связь не выходили. Думаю, Будаев просто успокоился, поскольку на носу была амнистия, и он понимал, что все тянется так, как ему надо.

– Экспертиза показала, что причинно-следственной связи между ДТП и смертью профессора нет. Вы с этим согласны?

– Знаете, пытались даже свалить вину на врачей. Якобы они не ту дозу лекарства дали Смирнову, переборщили. И якобы не был известно, сколько крови он потерял. Позже Санкт-Петербургская экспертиза восстановила информацию о кровопотере: Смирнов потерял около стакана крови. Да, у него действительно было больное сердце, но восемь лет после операции он каждый год был на профилактике, жестко и четко следил за своим здоровьем. И возьмите объем его работ за последние пять лет: он выпустил огромное количество научных книг, монографий, справочников, учебников. Прибавьте краеведческие работы, прибавьте публицистические выступления в прессе, участие в научных конференциях. Разве при такой производительности труда можно было его назвать больным человеком, который с минуты на минуту мог умереть? А так получается, что был бы он здоровым и молодым – не скончался бы от этой травмы. По такой логике Смирнов сам виноват.

– По результатам медэкспертизы самого Будаева тоже много вопросов?

– В ноябре 2015 года Будаев предъявил медицинскую карту, согласно которой у негодиагностирована куча заболеваний сердечно-сосудистой и нервной системы, что якобы не исключают потери сознания. В то же время транспортная экспертиза показала его адекватность при переключении коробки передач и в целом при управлении автомобилем.

– Будете ли оспаривать выводы Следкома?

– Это дело мы так не оставим. Мы оспорим выводы в Ленинском райсуде и будем биться, привлекая прессу и общественное мнение, пока есть силы. Ведь если мы, заслуженные работники культуры, ветераны труда, не смогли защитить себя, то другие и вовсе будут раздавлены этим катком. Я воюю не только за своего мужа, я воюю за всех, кто попадает под колеса судебной машины.

– Сейчас вы активно занимаетесь общественной деятельностью, чтобы сохранить память о профессоре. В ЮФУ, к примеру, открыли аудиторию им. Смирнова.

– Я потратила прошедший год на восстановление своего здоровья, чтобы иметь силы для продолжения дела Владислава Вячеславовича. Мы переиздали «Летопись Ростова». Также мне сейчас нужно собрать 350 тысяч, чтобы поставить мужу достойный памятник. Эти деньги я могу заработать,только перепродавая его книги. У моего мужа была заветная мечта – открыть музей Ростова-на-Дону, и я сделаю все возможное для ее воплощения.