Сергей Потапов, начальник УР ОМ-3 г. Таганрога: «Милиционеры беззащитны перед клеветой и коррупцией»

Расследуя похищение человека, сотрудники отделения милиции №3 г.Таганрога сами попали в разряд обвиняемых. Подозреваемый в причастности к похищению обвинил их в незаконном применении силы. Чтобы защитить своих мужчин, жены милиционеров вышли с плакатами к зданию таганрогской прокуратуры. Они потребовали обратить внимание на поведение следственного комитета, который быстро нашел повод возбудить уголовное дело в отношении милиционеров, а подозреваемых в похищении человека отпустил с миром, удовлетворившись весьма туманными объяснениями. Несмотря на то, что скандальный пикет снимали таганрогские телевизионщики, и на месте присутствовала масса журналистов, ни один сюжет о пикете в эфир выдан не был, и другие СМИ города хранят молчание. Почему – знает начальник уголовного розыска отделения милиции 3 г. Таганрога, обвиняемый в нанесении побоев подозреваемому, майор милиции Сергей Потапов, который согласился ответить на вопросы 161.ru.

– Сергей, с чего все началось?

– С заявления в милицию. Карина Алешина 8 июля заявила, что ее мужа украли и требуют с нее выкуп – 60 тысяч рублей.

– Она знала, кто украл ее мужа?

– Да, конечно. И эта ситуация была, в некотором смысле, для нее неудивительна. Можно сказать, что все к тому шло.

– Каким образом?

– Дело в том, что Карина получила подряд от Донской строительной компании (ДСК) на проведение ремонтных работ в Таганроге. Взяла аванс и подписала договор на два месяца – с 31 мая по 20 июля. Муж ей помогал. Ее строительная бригада выполнила оговоренный объем работ, но в начале июля представители ДСК приехали к ней и потребовали вернуть выданный аванс.

– Откуда вы знаете все эти подробности?

– Об этом Алешина нам рассказала, когда писала заявление. Ее мужа похитили ее работодатели. Они вызвали его по какому-то надуманному поводу на объект, заставили сесть в машину и позвонить жене с требованием привезти деньги. Хотели забрать весь свой аванс. Она вначале пыталась с ними договориться, дескать, скажите, что не так в работе – все переделаем, срок договора еще не истек. Но ей ясно дали понять – торговаться никто не намерен. Сделала работу – уходи и верни деньги. Пока не вернешь – муж будет у нас. Всего требовали 90 тысяч. 30 получили сразу, 60 сказали найти в кратчайшие сроки. Мужчину отвезли в Ростов и держали на каком-то теплоходе, пока шли переговоры.

– Как говорил Шерлок Холмс, «дело одной трубки»: похититель известен, контакт с ним есть, сумма небольшая...

– Получив информацию, оперативники сразу же взялись за расследование этого дела. Все-таки похищение человека – это серьезно. Карина позвонила вымогателям и сказала, что деньги нашла; те назначили место встречи – в 21:00 возле магазина «Вояж». Приехали. Карина подошла к магазину, как и было условлено. К ней подъехала ВАЗ-21099, из которой вышел мужчина. Как только стало понятно, что он приехал за деньгами, оперативники подошли к нему и начали разбираться.

– Заламывать руки? Укладывать лицом на капот?

– Зачем? Имена и фамилии похитителей Алешин сразу назвал своей жене, мы знали, кто они. На тот момент надо было решить главную задачу – освободить человека. Единственная зацепка – посредник при передаче денег. Его фамилия – Андресян. Он тут же стал пояснять, что деньги забрать у Карины попросили его работодатели – уже известные нам сотрудники ДСК.

– То есть он ничего скрывать не стал?

– Нет. И даже охотно пошел на сотрудничество. По нашей просьбе тут же позвонил «заказчикам» и сказал, что деньги взял. На том конце провода поинтересовались, нет ли милицейского хвоста, все ли прошло спокойно. Он сказал «Да» и спросил, что делать дальше. Те приказали ехать на съемную квартиру, где вместе с Андресяном жили его сотрудники (Андресян, как мы потом выяснили, тоже сотрудничал с ДСК). На квартире с ним еще раз созвонились, попросили дать трубку соседям, чтобы те подтвердили, что милиции нет. Как только злоумышленники убедились, что деньги у посредника, и все идет по плану, они Алешина забрали с теплохода, посадили в машину и вывезли на окраину Ростова. Там и оставили. Мы же забрали Андресяна в отдел для того, чтобы он дал письменные пояснения по делу.

– Все это произошло 8 июля?

– Да. В отделе Андресян пояснил: мол, попросили – сделал, ничего не знаю, ни о каком похищении не слышал. Его отпустили.

– Как же он снова в камере-то оказался?

– Подробностей не знаю, но вроде задержали его сотрудники ППС за административное нарушение. Шел человек нерусский ночью по «дзержинке», остановили, может, нагрубил. В общем, ночь он провел в отделении. Утром – как положено в случае с задержанными – у всех «откатали» пальчики, сфотографировали тщательно. Андресян лично написал расписку, что никаких претензий к сотрудникам милиции не имеет, ни на что не жалуется. Однако на следующий день он отправляется в Ростов и привозит оттуда справку, где сказано, что у него черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, ушиб груди и прочее. И пишет заявление в прокуратуру, что так с ним поступили сотрудники уголовного розыска ОМ-3.

– А вы что делали все это время?

– Мы готовили материалы по заявлению о похищении. Не без проблем. Потому что после Андресяна мне пришлось лично встретиться с представителями компании ДСК. Они приехали ко мне и начали обещать «крупные неприятности» за то, что влез в это дело. Сказали, что я и мои ребята избили его сотрудника (Андресяна), требовал, чтобы мы извинились перед ним.

– А как же похищенный?

– Алешин, как только добрался до Таганрога, сразу написал заявление о похищении. Прокуратура потребовала от следственного комитета возбудить уголовное дело. Но тут начали происходить странные вещи. Алешин в своем заявлении указал имена своих похитителей. Что сделала следователь следственного комитета Панченко? Она вызвала этих людей и спросила, как было дело. Те ей пояснили: никого никуда силой не волокли! Алешин сам попросил отвезти его в Ростов – «побухать», ну, они не стали отказывать хорошему человеку. Интересная деталь: мы в ходе оперативно-розыскных мероприятий не смогли установить, что за теплоход был, где стоял. Алешин сказал: «Показать – покажу, адреса не знаю». Зато адрес нашла следователь Панченко, и даже сама съездила на этот теплоход, где сразу несколько официанток ей подсказали, что Алешин в тот вечер сидел пьяный в их ресторане, и никто его силой не удерживал. Все это и стало основанием для отказа в возбуждении уголовного дела по факту похищения.

– А против вас дело возбудили?

– Да, меня и двоих моих подчиненных обвинили в нанесении тяжких телесных повреждений гражданину Андресяну.

– А зачем вам было бить Андресяна?

– Понять не могу! Имена похитителей мы знали, в деле есть его объяснение, почему за деньгами приехал именно он. Во время разговора у магазина «Вояж» – продавщица подтвердила наши слова – никакой потасовки не было. После ночи в отделении – целый и невредимый – он пишет бумагу, что никаких претензий к милиции не имеет. Более того: он же и в Таганроге в больницу ходил, жаловался на боль в груди, но припомнить, как и когда ушибся – не смог. Если бы его в милиции побили до сотрясения мозга, вряд ли это не заметил бы врач. Головокружение, боль, тошнота, рвота – сотрясение сразу дает о себе знать. Зато спустя два дня появляется заключение судмедэксперта с кучей диагнозов.

– Как вы думаете, кому это надо?

– Меня и моих ребят, которые расследовали это похищение, надо было просто отстранить. Потому что мы слишком далеко зашли. В течение нескольких дней нам удалось найти и других подрядчиков ДСК, с которыми обошлись еще похлеще, чем с Алешиным. Люди приехали из Ставропольского края и несколько месяцев были вынуждены работать буквально за еду. Указывают они на тех же лиц, что удерживали Алешина. Попытка просто «наехать» на меня у них не увенчалась успехом, подключили следственный комитет.

– Вы – выпускник военного училища, прошедший Карабах и Чечню, майор милиции, что Вы чувствуете сейчас, находясь перед угрозой реального тюремного заключения по весьма надуманному поводу?

– Знаете, сейчас против милиции развернута кампания по травле. И в этих условиях сотрудники милиции не просто уязвимы – они беззащитны. Хорошо, что мне еще не предложили подать рапорт, а ведь и такое случается. В угоду существующей моде, от сотрудников, попавших в такое положение, все сторонятся. По идее, служба собственной безопасности должна вмешиваться в такие ситуации и тщательно в них разбираться. Необходимо защищать своих сотрудников. Но вместо этого, после формальной проверки, можно услышать «Все решит суд» – и все. Никто не хочет вмешиваться в такие дела, опасаясь за свое кресло. А на нашем месте может оказаться – без преувеличения – любой сотрудник милиции. Потому что мы – беззащитны перед клеветой и коррупцией.