Валерий Кузнецов, прокурор Ростовской области: «В Ростовской области удивил поток анонимок»

Он сам называет себя идеалистом и верит в то, что коррупцию во всех структурах власти можно искоренить. Если каждый начнет с себя. Если «не решать вопросы», а заниматься проблемами людей. Если не держать человека на одном месте по несколько лет. Его кадровые перестановки вызвали целую бурю протестов в прокурорском сообществе. Но он, уверенный, что «собака лает – караван идет», продолжает строить команду, с которой собирается изменить порядок вещей, установленный не им и, как выясняется, не для него. О том, чего ждал он от назначения в Ростовскую область и чем был удивлен 161.ru побеседовал с новым главным донским прокурором Валерием Кузнецовым.

– Валерий Алексеевич, действительно ли так много прокуроров было уволено, что можно говорить о кадровой чистке?

– Не так уж много. Порядка восьми-девяти человек ушли. Кто-то ушел на пенсию – им «спасибо» за то, что отработали по совести. Кто-то ушел потому что было предложено. Поверьте мне, каждый из них прекрасно знает, почему ему пришлось покинуть свое место. А что еще главнее – об этом знают люди, живущие в этих районах. Многие из них ожидали этого и хотели, так что это не моя прихоть какая-то. Ротация кадров – это неизбежный процесс.

– Но не было бы вас – продолжали бы работать спокойно.

– Я считаю, что не нормально, когда прокурор работает на одном месте 10-15 лет. У нас президенты меньше работают и губернаторы. Должна быть здоровая ротация. Даже когда здорового, нормального прокурора на выселки отправить на 10-15 лет, на одном месте у него появятся совсем другие желания, кроме как свой долг выполнять. А если с ним еще пять-шесть таких человек сидит?.. Все психологи об этом говорят: пять-шесть лет на одном месте – это максимум, дальше человек начинает выгорать изнутри. Хоть по параллели, но людей надо передвигать, это дает им стимул к эффективной работе.

– В чем, помимо ваших служебных обязанностей, вы видите ваше предназначение на этом посту?

– Ничего изобретать не надо, надо просто работать. Вы не поверите, но я получаю огромное удовольствие, когда по средам провожу прием граждан. У меня здесь каждый день – проходной двор. Но в среду – особенно. Я очень жду этого дня, чтобы реально чем-то помочь. Возможно, это покажется вам излишне пафосным заявлением, но, общаясь с этими людьми, я по-настоящему начинаю понимать, какой беспредел творится. Бывает люди приходят и единственное, что я могу сделать – просто выслушать. Ну придет мать, у которой сына уже осудили. Помочь уже ничем нельзя. А там, где реально можно помочь – стараюсь помогать и получаю от этого глубокое моральное удовлетворение.

– Как вам работалось в Чечне?

– Вы знаете, я преклоняюсь перед теми людьми, кто отработал в Чечне, вне зависимости от того, о каких структурах идет речь. Это достойные и мужественные люди. Понимаю, что всюду люди разные встречаются, но со мной, во всяком случае, работали именно такие – лучшие во всех смыслах. Я пришел работать в Чечню еще при Алханове, и стал первым прокурором Чечни – до меня все были исполняющими обязанности. Проработал в этой должности более трех лет. С Рамзаном Кадыровым нас связывали исключительно деловые и рабочие отношения. Считаю, что Кадыров сильный лидер, а мне нравится работать с сильными руководителями.

– Как кризис отразился на работе прокуратуры? Стало больше жалоб?

– Поток жалоб и был довольно большой. Кризис его, безусловно, подстегнул.

– Ростовскую область все называют «удивительно стабильным регионом». Рядом – Волгоградская и Ставропольская области, разрываемые противостоянием элит. Чем вы объясните стабильность и так ли она хороша?

– Должна быть золотая середина. Когда раздрай между мэром и губернатором, или силовики между собой воюют – это плохо, это не на пользу любому региону. Но тихое болото вокруг тоже настораживает.

– Ростовская область – экономически стабильное, но болото?

– Я этого не сказал. Ростовская область – очень сложный регион, неожиданно сложный я бы сказал. Хотя и говорят, что где-то проще работать, где-то сложнее, я считаю, что для прокурора разницы никакой нет – что Чечня, что Ростовская область, больше субъект – меньше. Но здесь для меня сложность неожиданно открылась в другом... (Задумался.) В общем, есть проблемы для работы над ними, и есть сложности, которые мы успешно преодолеваем.

– Понимаю, что рано о чем-то говорить, но сейчас можно уже говорить о каких-то результатах Вашей деятельности?

– Моей первой задачей стояло – создание сильного аппарата. Чтобы не было какой-то внутренней чехарды, интриг, чтобы нормальный был микроклимат в том коллективе, где мне предстоит работать. Возможно, я искренне заблуждаюсь, но мне кажется, что удалось развернуть этот аппарат лицом к простым людям. Чтобы в каждом действии сотрудника прокуратуры основным был один мотив – помочь. Повторюсь: не исключено, что я смотрю на ситуацию через розовые очки, но у меня сейчас складывается такое впечатление, что отчасти мне удалось это сделать – удалось задать этот правильный вектор. Хочется, чтобы прокурор не «вопросы решал», а реально кому-то оказывал реальную помощь. Сейчас я вижу, что сотрудники многих районных прокуратур это поняли.

– Много говорят о всевозможных антикоррупционных программах правительства, а на деле – есть ли от них толк?

– Вот посадили чиновника, который деньги взял – вот это борьба с коррупцией. Я бы не стал так думать. Коррупция начинается с каждого из нас. Например, студенты. 500 рублей, тысяча – за зачет или экзамен. Дали, а потом на кухне вечером все вместе посмеялись и повздыхали: вот, преподаватель-взяточник, что творится... Никуда они на этого преподавателя они жаловаться не пойдут, потому что сумма-то пустяковая. Меня всегда это удивляло – какое огромное количество уголовных дел возбуждается в отношении преподавателей вузов... Но что происходит дальше? Студенты становятся выпускниками и приходят работать. В том числе и к нам, в прокуратуру. И что же они начинают делать? Да, им надо как можно скорее вернуть те деньги, что они «потратили» на свою учебу. Вот оно и начинается. Правильное выражение – «рыба гниет с головы», но в отношении коррупции, думаю, не совсем оно подходит. В этом случае правильнее было бы сказать, что общество гниет с самых низов. За последнее время несколько человек было уволено из рядов прокуратуры, в том числе за нарушение присяги. Это такие нарушения, за которые «сажать» может быть и не надо, но чистить ряды от таких необходимо в обязательном порядке. Два-три дня назад мы направили в отношении еще одного молодого сотрудника материалы в следственный комитет для возбуждения уголовного дела. Внеслужебные контакты, «договаривается», «решает вопросы» за финансовое вознаграждение...

– Чем опасна именно коррупция в прокуратуре?

– Потому что сотрудники прокуратуры облечены большой государственной властью, и коррупция в их среде – это дискредитация всего государства в целом. Кроме того, арест одного прокурора, милиционера или судьи накладывает негативный отпечаток на всю систему в целом. Вы все продажные, считают люди. А это не так. Я встречал и встречаю очень много нормальной, здоровой молодежи.

– Вы родились в Ростовской области?

– Да, в Аксайском районе, мама и сейчас живет в Новочеркасске.

– А как Вас принял Ростов?

– Вопрос о моем назначении решился за один-два дня. Распорядились – поехал и работаю. Не считаю, что Ростовская область какой-то особенный регион. Все как везде. Хотя... Вы знаете, недавно мы направили материалы для возбуждения уголовного дела в отношении бывшего нашего сотрудника, который, сидя на пенсии, строчил анонимки на тех сотрудников, которые остались работать в ведомстве. Подписывался каким-то левыми фамилиями, кличками. Взяли его, когда подписывал собственноручно. Теперь ему грозит статья за клевету и оскорбления личности. Что меня удивило в Ростовской области, так это огромный поток анонимок, поток грязи... С таким я встречаюсь впервые. Может быть, это веление времени, а может, я просто отстал от жизни, но на моих прежних местах работы такого точно не было.

– Как складывались Ваши взаимоотношения со СМИ на прежних местах работы и как Вы относитесь к журналистам?

– С журналистами имею только положительный опыт работы, всегда охотно сотрудничал. В Ростове, к моему большому удивлению, на информационном поле царит затишье и журналисты как-то себя совсем не проявляют. Если журналисты будут проявлять инициативу, прокуратура будет идти навстречу.

– Расскажите о своей семье?

– Все как надо – девочка и мальчик. Жена – музыкант. Закончила консерваторию, пока не работает. Сыну 19 лет на днях исполнилось, дочка старше – оба студенты.

– Увлечения? Хобби?

– Однажды я слышал, как один из прокурорских работников, давая интервью, обмолвился, что увлекается рыбалкой. Вот ему и начали подарки в этом духе носить. Поэтому всегда подчеркиваю, что никаких особенных хобби нет. Люблю на лыжах кататься, лошадей люблю, и рыбалку тоже люблю , но на все это катастрофически не хватает времени.