«Тот, кто докапывается до правды, неудобен всем». Вдова режиссера Расторгуева сняла о нем фильм

В Ростове прошел спецпоказ фильма «Расторгуев» — истории бескомпромиссного документалиста, собранной из 1700 часов хроникальных материалов. Лента в прокате с 15 июля. Перед сеансом корреспондент 161.RU Марина Гаричян пообщалась с режиссером Евгенией Останиной о картине про погибшего мужа.

— Про Александра мне рассказывал Руслан Кечеджиян, сын коллеги-оператора. Он назвал Расторгуева «человеком на грани».

— На грани фола, я бы добавила. Александр — человек-провокатор. Многих это смущало. Расторгуев был хорошей проверкой на выносливость. Мне кажется, он обладал качествами крутого психолога. Он часто говорил вещи, которые попадали прямо в сердцевину человеческой души, и не все это выдерживали — люди обижаются на правду.

— Уверена, решение взяться за этот фильм вам далось непросто…

— Идея была не моя, она возникла практически сразу после гибели Саши, в сентябре 2018-го. Параллельно были разговоры о выпуске книг от разных изданий. Обе стороны ко мне обращались с просьбой присоединиться. Я сразу говорила нет, потому что мне казалось… Не могу подобрать корректное слово. Мне казалось это неправильным. Я не хотела по-быстрому ваять памятник ушедшему человеку.

Через полгода ко мне обратился продюсер Евгений Гиндилис. Я знала, какие люди собрались в команде, и сказала ему: «Если будет полная жопа — обращайтесь». Еще через полгода жопа настала, и он снова вышел на связь. С первым составом команды произошел какой-то дисконнект, а Гиндилис уже включился и искал финансирование, поэтому позвал меня режиссером. Вышла покурить. Возникло ощущение, что да — спустя год я уже могу.

После смерти Саши я стала максимально отодвигать от себя всё, что могло бы бередить душу. А там ничего добавочного и не нужно — палитра чувств была очень сильная. Я поставила жесткие рамки: прекратила общение с его коллегами, не смотрела фотографии и видео. Время — то, что переломило. Назовем это «иронией судьбы». Люди, которые так страстно хотели делать этот фильм, из него вышли, а я зашла.

— А каким вы хотели показать Александра?

— Была задача показать его собой. Мне кажется, у меня получилось передать его противоречивость. Он там разный. Мы сделали подводки к его провокациям. Саша проговаривает концепты, которые дают почву его действиям. Ему нравилось видеть в людях что-то новое, особенное. В документальном пространстве ты хочешь из человека достать настоящее. Если же человек не готов (шаблонами закрыт или в принципе психологически заблочен) — это плохой герой для фильма. Эксцентричное поведение Саши — это рабочий инструмент, а не попытка оскорбить.

Его интересовали темные стороны личности. У многих зрителей фильмы Расторгуева вызывают оторопь или несогласие. Он пытался докопаться до таких глубин, что не каждый это перенесет.

На «Артдокфесте» была офигенная реакция на премьеру. Гигантское количество людей, большинство лично знали Сашу. После показа стояла правильная тишина, зрителям надо было выдохнуть.

— Возможен ли сценарий в таких проектах?

— Фильм я изначально прописывала, а потом искала нужный материал. Были обязательные эпизоды, которые должны попасть в финальный монтаж. Это увольнения с «Дон-ТР» и «Радио Свобода» (Минюст внес издание в список СМИ-иноагентов. — Прим. ред.) и планы Саши насчет игрового кино — «Сталинград» Бондарчука, «Трудно быть богом» Германа и «Как я провел этим летом» Попогребского. Еще один важный пласт — философские высказывания Саши и его картина мира.

Я приступила к монтажу, когда начался локдаун. Вокруг все психовали, а я занималась делом — и за два месяца собрала фильм.

— Что для него значила работа?

— Да он ей жил. В фильме я отразила это в том числе фрагментом из интервью по поводу увольнения с «Дон-ТР». Он там проговаривает, что работа — это, возможно, единственный смысл нашей жизни.

С выходом фильма «Срок» (среди героев — Алексей Навальный, Илья Яшин, Pussy Riot, Ксения Собчак, Борис Немцов, Эдуард Лимонов. — Прим. ред.) выяснилось, что либеральная цензура гораздо жестче, чем кремлевская. Она истеричнее — люди того лагеря в свой адрес вообще критику не воспринимают.

Дома Саша отдыхал от большого количества людей. У нас разница в возрасте, и были моменты, когда я хотела тусить, а он ужасался — мол, опять толпа, нет-нет! Сейчас я, пожалуй, вхожу в тот возраст и понимаю, что он чувствовал.

— В чём вы с ним были не похожи?

— По-разному к людям относились. Саша — очень щедрый человек, он тратил много времени на общение. Бывали ситуации, когда я после определенных событий понимала: больше с этим человеком я иметь дело не буду. У Саши не так. Он всем давал аванс. А еще он считал, что, если человек талантлив, ему можно простить всё. А я считаю, что сначала должен быть человек, а потом талант.