«Сокрушительная атмосфера любви»: создательница «Ночи поэзии» в Ростове — о женщинах и русской тоске

Ростовская поэтесса Алиса Степанцова за 4 года провела уже 10 «Ночей поэзии». Последняя состоялась в прошлом ноябре. Литературная встреча позволяет авторам делиться своим творчеством. 161.RU попросил рассказать о проекте подробнее.

— В 2015 году ты впервые провела «Ночь поэзии». В чем ее концепция?

— Изначально мне просто хотелось объединить как можно больше людей, имеющих отношение к литературе. «Ночь поэзии» в большей степени про эмоции, не только про стихи. На первом мероприятии были совершенно разные люди — участвовали поэты и старшего поколения, которые обычно подобные вечера пропускали.

— Кто в основном приходит на «Ночь поэзии»? На кого рассчитан проект?

— Целевую аудиторию в литературе выявить крайне трудно — даже невозможно. Эмоции есть у всех: и у 14-летнего подростка, и у 70-летнего философа. Отклик в душах этих людей литература находит в любом случае. К нам приходят и мужчины, и женщины. Они могут быть представителями творческих профессий — художники, музыканты, а могут работать в банке или на заводе. И все-таки больше зрителей в возрасте от 18 до 27 лет — те, до кого чаще доходит информация из социальных сетей.

Расскажу о декане философского факультета, которого уже упомянула. Он принял мое приглашение прийти на очередную «Ночь поэзии» в прошлом феврале из вежливости. Ему на тот момент, если не ошибаюсь, было уже за 70. Говорил, «зайду буквально на полчасика, просто из любви и уважения». В итоге 6 часов просидел!

Перед тем как уйти, мой декан сказал, что мы, поэты и гости мероприятия, окружены любовью. Через некоторое время в беседе с ним выяснилось, что он тогда сказал «окруШены». Атмосфера любви, которая царит на «Ночи поэзии», действительно имеет сокрушительную силу. Но эта любовь не деструктивна. Она спасает — от рутины, от однообразия, от одиночества, разрушая их. Есть негласное правило: даже видя друг друга впервые, свободно обниматься и открыто говорить о любви. Мне всегда было приятно наблюдать это.

— Как ты объясняешь моду на женскую поэзию? Достаточно вспомнить, как несколько лет назад «выстрелили» Вера Полозкова и Сола Монова.

— Важно правильно появляться в нужное время, в нужном месте, с нужным информационным посылом. Во времена восхождения звезд Веры и Солы, продвижение творчества в интернете набирало обороты с огромной скоростью. Например, та же Полозкова стала известна массам в большей степени благодаря «Живому журналу» — тогда он был довольно популярен. А вот Сола Монова, на мой взгляд, — отличный пример поэта эпохи «ВКонтакте».

— Женская поэзия — это, по-твоему, отдельный вид литературы?

— Я не люблю делить людей по гендерному признаку. И понятие «женская поэзия» не я придумала. Вообще, мне не кажется, что творчество девушек нужно отделять от поэзии в целом.

— Кто повлиял на тебя как на автора?

— Если честно, раньше, когда мне было лет 12, казалось, что писать стихотворения умею только я и люди, которые уже умерли. Те, с чьим творчеством я к тому времени успела познакомиться в школе. «Боже мой, у меня великий дар», — такие были мысли. Когда пубертатный период закончился, я стала более плотно изучать творчество других авторов. Сильное впечатление произвел Леха Никонов (лидер и автор группы «Последние танки в Париже». — Прим. ред.), который пишет на совсем недетские темы. Мне было 13, я только-только начала осознавать себя как личность. Увидела какой-то стих на форуме, полезла искать другие — нашла Никонова на сайте Стихи.ру, но оказалось, что это не тот самый Никонов. Еще удивлялась: как будто два разных человека пишет! Вот это талант! Мне потребовалось пару месяцев, чтобы понять, в чем подвох. «Настоящий» появился в моей жизни позже благодаря социальным сетям. Мы довольно долго переписывались. Возможно, Никонов не считал меня своей ученицей, но я его воспринимала как учителя: какое-то время отправляла ему все свои тексты, а он их правил, давал советы.

— Какие темы в литературном творчестве тебя привлекают?

— Мне нравятся стихи, пронизанные русской тоской, хотя сама я не такой уж и мрачный персонаж. Если выражаться точнее… В последнее время мне импонируют тексты, которые можно было бы представлять под популярным хештегом «эстетика *****» (окраин. — Прим. ред.). Если посмотреть публикации под ним, то можно увидеть вереницы заброшенных зданий, сюжеты из спальных районов, убогие постройки на фоне грандиозных закатов. Эта эстетика в первую очередь визуальная. Постсоветское пространство, вырастившее нас. Окраинная Россия. В стихах эта Россия проявляется атмосферой, глубиной взгляда смотрящего. Вовсе не обязательно, чтобы в тексте было написано о какой-то конкретной панельке или ТЭЦ, это вопрос общего тематического поля и настроения.

Меня привлекает все, что написано о происходящем в нашей стране, с той самой неизменной русской тоской, зачастую светлой — и я говорю не о гражданской лирике, и, боже упаси, не о воззваниях к патриотизму. В нашей стране, помимо того, что мы узнаём из новостей, происходит еще очень много событий. Близкие нам люди просыпаются, не зная, зачем они это делают, сосед бьет жену, давняя подруга, надевая самое короткое платье, отправляется в бар на поиски новой любви... Происходит очень много всего, но вечный чертов поиск русской души неизбывен.

Подобные стихи появляются (редко, к сожалению, но появляются) у моей подруги, ростовской поэтессы Наташи Захарюты. Если хотите более конкретно понять, о чем я, послушайте Хаски, «ППР», «Петлю Пристрастия» или «Краснознаменную дивизию имени моей бабушки» (да, это группа). Все это одна большая «Поэма о Родине», если честно.

Я тоже иногда пишу в духе «русской тоски». Люблю тяжелые, громоздкие тексты с философским налетом.

— Как молодому поэту сегодня продвигать свое творчество?

— Если выбирать площадку из социальных сетей, то самой эффективной для поэтов, по-моему, остается «ВКонтакте». Во всяком случае, все авторы, с которыми я общаюсь, публикуют свои тексты там. При этом в Москве и Санкт-Петербурге более популярен Facebook — у него аудитория старше. Хотя самой активной сетью в данный момент является Instagram, чтоб я там ни говорила. Платформа «Стихи.ру» была актуальна много лет назад, сейчас смысла в ней практически не осталось. А вообще, лучше, конечно, заниматься ядерной физикой или продажами телефонов. Ей-богу, зачем вам поэзия, молодые авторы?!

— В одном из последних постов в Instagram ты обыграла скандальную рекламную кампанию Reebok («Пересядь с иглы мужского одобрения на мужское лицо». — Прим. ред.). Ты предложила пересесть на стихи. Тебе близки идеи феминизма?

— Я нейтральна к феминизму, но не нужно путать это с безразличием по отношению к его идеям. В современном мире понятие «феминизм» не имеет четких границ и сильно искажено в умах людей. Мне близка идея борьбы за права человека в принципе. Феминизм неплох до тех пор, пока его не превращают в балаган. Я считаю, что мужчины, женщины, светлокожие, темнокожие, инвалиды, гомосексуалисты, старики, дети и инопланетяне — все, кто населяют Землю — имеют равные права.

Во мне есть здравая доля сексизма: мне нравится, когда передо мной открывают дверь или подают руку, когда я выхожу из автомобиля. Я не стану отказываться, если мужчина предложит помочь донести тяжелые сумки (и нетяжелые тоже), потому что я физически слабее. Но я понимаю, что в некоторых случаях я намного сильнее окружающих меня мужчин, и речь идёт совсем не о физической силе. Но это не делает их хуже, просто факт.

— Насколько тебе интересны отзывы к своим текстам? Читаешь комментарии?

— Я люблю осмысленные сообщения. Всегда веду бровью, когда вижу комментарии вроде: «ну, норм», «круто», «супер». Нет. К любому мнению и критике я отношусь с интересом. Как ни странно, где бы я ни публиковала свои стихотворения, негативных комментариев мне поступает очень мало. Если они все же есть, стараюсь обратить на них внимание. Бывают забавные случаи. Под каким-то из текстов, опубликованных во «ВКонтакте» (не самым плохим, знаете ли), один молодой человек написал: «Графомания». Я похихикала, но оказалась встревожена. А потом полистала фотографии этого чувака — и успокоилась. (Смеется.)