«Думал, меня никогда не отвяжут». Почему за два года пыток в ростовской тюремной больнице может никто не ответить

C нового года не было никакого продвижения по уголовному делу о пытках в ростовской тюремной больнице МОТБ-19, говорит собеседник 161.RU, близкий к следствию. Потерпевшие и юристы опасаются, что за происходящее в психиатрическом отделении никто не ответит: куратор пыточного конвейера заключил военный контракт и покинул колонию. Подала аналогичное прошение и психиатр, велевшая связывать пациентов на длительное время и доводившая их до запущенных пролежней, которые не фиксировала в медкартах и не собиралась лечить. В МОТБ-19 пациентов привязывали к кроватям на недели и месяцы, накачивали галоперидолом, почти не кормили. Спецкор 161.RU Ирина Бабичева рассказывает, кто и за что попадал в «пыточное» отделение и почему два года издевательств над заключенными могут сойти с рук.

— Я как будто пережил геноцид армян или Холокост, — говорит Араик Бабаян о своем пребывании в тюремной больнице МОТБ-19.

Сейчас Бабаяну 37 лет. В отделение психиатрии он поступил в июне 2019 года, когда ему был 31 год.

Бабаяна сразу плотно привязали к кровати; его не отвязывали два месяца, несмотря на появившиеся пролежни. Когда путы сняли, пролежень расползся по спине так, что обнажило позвоночник.

В 2019 году программист Араик Бабаян с женой приехал из Еревана в Таганрог. В Ростовской области жил дядя Араика, порекомендовавший ему психиатра. Бабаян говорит, что нуждался в психиатрической помощи — пережил семейную трагедию и чувствовал, что его психика не в порядке. Араик говорит, что в Таганроге он попытался покончить с собой; его супруга и дядя пытались ему помешать. Но Бабаян ранил обоих (попал по рукам), а потом и себя.

Араик признается, что те события помнит смутно, потому что был «в невменяемом состоянии». Супруга обвинила его в попытке убийства и подала на развод. Араика прооперировали в местной больнице и вскоре отправили в СИЗО-2 Таганрога, а оттуда — в психиатрическое отделение МОТБ-19.

Там Бабаяна привязали «санитары» — такие же заключенные, наделенные сотрудниками оперотдела особыми правами. Бабаян говорит, что его неоднократно избивали — кулаками, ногами и дубинками. Араик признается, что был сильно запуган и не просил ослабить путы, привязывавшие его к постели. За два месяца он похудел на сорок килограммов.

Араика плотно привязали за руки, ноги и туловище — так плотно, что одна рука у него почернела. До сих пор Бабаян не может управлять тремя пальцами. Пролежни у него были даже на пятках.

— Очень больно было мне на вязке. Я просто лежал и терпел эту боль. Не кричал, не плакал. Били — ничего не сказал, — вспоминает он.

— Не сказал: ослабьте. Просто испугался, не знаю, почему. Может, если бы сказал, они бы слабее сделали.

Тут Бабаян заблуждается: согласно показаниям других потерпевших, если привязанные пациенты МОТБ-19 просили ослабить ремни, их только затягивали сильнее — за «разговоры».

Кормили Араика двумя-тремя ложками манной каши в день. Питание пациентов отделения психиатрии было таким мизерным потому, что их не отвязывали для походов в туалет: они оставались привязанными и «ходили» под себя.

— Запрещали даже воду давать. Мне не давали воды. Я плакал несколько дней: дайте воды, ну дайте… Немножко дали. <…> В палате был осужденный, который должен был подносить утку. Но я такой слабый был, не чувствовал, что под себя «хожу». Я всегда под себя это делал. Они били меня за это. На этой простыне я лежал два месяца. Она жутко воняла, жара была. Когда меня подняли, я помню, она была такая черная, грязная.

«Санитары» ходили по палатам с освежителем воздуха, вспоминает Бабаян. Главным в психиатрическом отделении был «санитар» Юрий Тарануха, отбывающий срок за изнасилование ребенка. Араик Бабаян говорит, что Тарануха производил на него пугающее впечатление:

— Когда он смеялся, было страшно смотреть ему в лицо. Такой маньяк был. А [другой] — агрессивный как кобра. Ходил-ходил и мог внезапно напасть, бить руками, ногами, дубинками. У него была дубинка резиновая. Он старика сильно избил. Меня ударил ногой по зубам.

Таранухе дали 15 лет колонии строгого режима, осудив по трем статьям: за изнасилование ребенка, насильственные действия сексуального характера в отношении ребенка и угрозу убийством. В приговоре было указало, что Таранухе необходимо лечение в психиатрическом учреждении. Поэтому в октябре 2018 года его на два года перевели в МОТБ-19.

Ближе к выписке из отделения Бабаяну поднесли утку; от боли он еле смог согнуть колени, чтобы судно просунули под него. В таком же положении находились соседи Араика по отделению.

— Несколько раз эту бойню начальница [психиатрического отделения Дарья Позднякова] обходила. Хорошо помню, как она делала обход, как воняла из-за меня комната и она сердилась на [«санитаров»], что они не чистили меня и был такой запах, что врачи несколько дней обход не делали. Такое состояние было в палате — вообще антисанитария. И я помню, как они какашки взяли перчатками. Но простынь не меняли, потому что не хотели отвязывать.

Араик говорит, что другие пациенты появлялись в палате, их привязывали и отвязывали спустя десятки дней или месяц; он же всё лежал и лежал.

— Я спрашивал: «а вы меня вообще отвяжете?» Они не ответили. Я думал, что всё — буду здесь умирать. Ощущение было, что меня никогда не отвяжут и это просто конец. Я тогда даже не знал, что у меня пролежни. И что такое пролежни тоже не знал.

Когда Бабаяну предстоял этап в Таганрог, его велели отвязать и поставить на ноги. Араик говорит, что ходил очень медленно: ноги его не слушались. «Санитары» за это его били. Особенно доставалось от заключенного по прозвищу «Боксер».

— Кулаками били по почкам, печени. Когда я не начал хорошо ходить, «санитар» сказал: «Боксер, давай, воспитывай его». И он начинал. А самый сильный кулак был у него.

Через два-три дня после отвязывания Бабаяна отправили в СИЗО-2 Таганрога. Араик утверждает, что его пролежни осматривал хирург и говорил, что «рана» в хорошем состоянии. Бабаян пытался отказаться от этапа — говорит, что ходил «как черепаха, милиметрами», а если был подъем или уклон, то ходить не мог совсем. Устав с ним возиться, «санитары» его избили — и били так, что Бабаян уже сам попросился в тюрьму.

— Она даже начали смеяться: «Бабаян хочет в тюрьму, мы его воспитали». Через два-три дня меня отправили в СИЗО. Меня закрыли в смотровую хату (имеет в виду камеру, в которой находился «смотрящий» за отрядом. — Прим. ред.) А «смотрящий» был армянин. Он мне помог — [арестанты] кормили меня. А я ел, так ел — каждую минуту ел; всё, что видел, ел. В шкафу десять килограммов печенья было — всё съел. Пацаны купили медикаменты своими каналами через родственников, начали мне чистить ранку, перевязки делали. Но это такая пролежень была, копчик, позвоночник было видно. Она так воняла… Там же был гной.

Когда арестанты поняли, что сами не могут вылечить Бабаяна, в камере объявили коллективную голодовку, чтобы его вывезли на лечение, вспоминает Араик. Он говорит, что в санчасти СИЗО не было нужного уровня медпомощи. Тогда Бабаяна увезли обратно в Ростов — сначала в СИЗО-1, известное как «централ». Ростовские арестанты Араика не приняли: возмущались, что он «воняет». Из СИЗО-1 его госпитализировали в хирургическое отделение МОТБ-19. До этого Бабаян даже не знал, что в больнице есть такое отделение.

— Когда меня отправили в МОТБ, когда я увидел ее стены… Я думал, опять в психушку. Вы не представляете, какое это ощущение. Я чувствовал смерть. Не видел оттуда выхода. Хирург принимал меня, посмотрел: «Всё хорошо с твоей раной, лечишься. Перевязку можно в СИЗО делать, всё хорошо будет». Он просто защищал своих [коллег]. Через несколько дней [начальник отделения] сказал: «Ну всё, мы тебя полечили, не можем тебя долго держать, завтра тебя выпишут».

К тому моменту Бабаян провел в отделении хирургии всего три-четыре дня. Араик позвонил брату — московскому программисту, владельцу IT-компании — и пожаловался. Брат обратился в Генпрокуратуру и Следственный комитет. Бабаян говорит, что на следующий день ему объявили, что оставляют его в отделении, и пожурили, мол, мы тебя лечим-лечим, а ты на нас жалуешься.

— «Мы тебя хотели лечить, ты так благодарил нас, что написал на нас [жалобу]?» — цитирует врачебные упреки Бабаян. Три месяца ему лечили пролежни в отделении хирургии. — Если бы меня сразу выписали, я бы живым не был. Выписали бы труп, и всё.

Суд приговорил Араика Бабаяна к принудительному психиатрическому лечению. Через четыре с половиной года — в октябре 2024 года — он оказался на свободе и вернулся в Армению.

Бабаян продолжает работать, пишет код на разных языках программирования. Жалуется, что по-прежнему не чувствует трех пальцев — это мешает пользоваться клавиатурой. В уголовном деле о пытках Араик Бабаян признан потерпевшим. Он хочет, чтобы виновные врачи и «санитары» ответили в суде за пытки над ним и хочет, чтобы ФСИН выплатила ему компенсацию за ущерб.

Юрист Олег Сокуренко, представляющий интересы Бабаяна, сообщил, что суд отказался приобщать к материалам фотографию пролежня его доверителя — потому что заключенным не положено иметь телефон, а следовательно — и делать снимки травм.

Другой потерпевший по делу Игорь Ткаченко попал в отделение психиатрии после неправильно сделанной операции в 2019 году. Правый тазобедренный сустав заменили нормально, а левый установили под неправильным углом. В результате сустав болезненно «вылетал». Перед операцией Игорю не сделали рентгенограмму и даже не брали согласия на медицинское вмешательство, установили эксперты. Когда Ткаченко пригрозил пожаловаться в прокуратуру, его перевели в отделение психиатрии, привязали к кровати и стали закалывать психотропными препаратами.

Заключенные сняли на камеру телефона, как Игорь Ткаченко выглядел после возвращения из МОТБ-19. Истощенный и обессиленный, он сидит на табурете. Рядом костыли и инвалидная коляска. Он стягивает через голову свитер, обнажая белую трубку — катетер, введенный в вену рядом с сердцем.

Так Игорь выглядел в день, когда его привезли из тюремной больницы МОТБ-19 в колонию.

— Даже забыли катетер снять, — замечает мужчина за кадром. — Закололи, [блин], даже разговаривать не может, [блин]. Поехал на хирургию бедро себе лечить.

— Приехал — овощ, — добавляет другой заключенный.

Игорь неглубоко и часто дышит. Смотрит в камеру исподлобья.

— Говорят, что у нас нет карательной медицины, — вмешивается третий заключенный. — Скажи, главврач [Тигран] Мкртчян приходил туда, видел твое состояние?

Ткаченко мелко кивает.

— Тебя же на хирургическое отделение привезли изначально?

Еще один слабый кивок.

— А за что тебя на дурдом перевели?

Ткаченко пытается ответить, но из груди вырываются только хрипы. Вторая попытка дается ему лучше — можно разобрать «сказали, что кто-то курил». По всей видимости, в палате.

— Курил, да? Из-за этого начали закалывать? — переспрашивает заключенный.

— А по факту за то, что жаловаться начал. На имя прокурора жалобу подал — тебя закрыли, — говорит другой заключенный.

Игорь Ткаченко действительно жаловался и был уверен, что врачи сделали что-то неправильно при операции. Ведь после нее его преследовали сильные боли в бедре. В ответ на жалобы силовики распорядились перевести его из хирургического отделения в психиатрическое, привязать его к кровати и колоть ему тяжелые препараты. В отделении психиатрии Ткаченко лежал с 17 декабря 2019 года по 17 января 2020-го.

Лежа в отделении психиатрии, Ткаченко не переставал жаловаться на боль в левом бедре. В медицинских записях зафиксировано, что в это время Игоря консультировал хирург. Ему сделали рентген, который показал «полный вывих эндопротеза левого тазобедренного сустава».

Три года Игорь Ткаченко ходил с неправильно установленным суставом. Повторную операцию ему провели в мае 2023 года в Областной клинической больнице № 2.

Освободившись, Игорь Ткаченко подал в суд на тюремную больницу и ГУФСИН по Ростовской области. Процесс шел почти полтора года. Суд назначил медицинскую экспертизу — и та подтвердила, что хирурги оперировали Ткаченко с нарушениями и в итоге установили протез неправильно. Результаты экспертизы есть в распоряжении редакции 161.RU. Судмедэксперты нашли и другие нарушения. Например, согласие на операцию Ткаченко подписал спустя месяц после процедуры.

После прений прокурор попросил частично удовлетворить иск и из запрошенного миллиона рублей выплатить Игорю Ткаченко 350 тысяч рублей. Такое решение и вынес суд.

Пыточный конвейер в МОТБ-19 заработал весной 2018 года, когда в больницу пришел новый главврач Тигран Мкртчян и замначальника по безопасности и оперативной работе Александр Лях. Медики и «санитары» называют их кураторами пыточной системы. Лях распоряжался «санитарами» и указывал им, кого из заключенных нужно привязать. А Мкртчян придумал схему, по которой некоторые заключенные могли годами работать «санитарами», сообщили следствию три медика МОТБ-19.

Ростовские следователи разделили пытки в тюремной больнице на два уголовных дела. В первое вошли материалы за 2020 год. Дело оказалось таким объемным, что заняло больше 50 томов. Их изучил корреспондент 161.RU. По этому делу уже вынесли приговор: Александра Ляха как куратора пыточного конвейера приговорили к семи с половиной года колонии, экс-начальнице психиатрического отделения Дарье Поздняковой дали шесть лет колонии. На пять лет за решетку отправили психиатра Анастасию Поторочину. Они попытались обжаловать решение суда, но апелляция оставила приговор в силе. Другого психиатра, Ксению Маркарову, судили отдельно. Дали три года условно.

Во второе уголовное дело, которое вела та же следователь по особо важным делам, вошли материалы по пыткам с 2018 по 2019 год. Его возбудили в феврале 2024 года — после того, как по первому делу вынесли приговор.

В суде бывший замначальника МОТБ-19 Александр Лях возмущался: почему следствие поверило заключенным, а не ему — потомственному силовику, всю жизнь носившему погоны? То, что потерпевшими по делу признали более сорока человек и их показания вырисовываются в цельную картину, Ляха не смущало. Как и то, что о его приказах связывать заключенных суду рассказали «санитары» и врачи разных отделений.

— Служил я верой и правдой, никогда не переходил грань закона, — говорил Лях, выступая в Октябрьском районном суде Ростова. — Родители у меня — инвалиды второй и третьей групп. Они бывшие сотрудники прокуратуры МВД. Отец недавно получил почетную грамоту от [генпрокурора РФ Игоря] Краснова и сейчас его представили на доску почета. Мать — почетный сотрудник прокуратуры.

Большую часть жизни уроженец Краснодарского края Александр Лях посвятил службе в органах. До 2014 года был полицейским в Ростове: занимал разные должности, в том числе в окружном управлении МВД. Потом перешел в службу исполнения наказаний, в марте 2018-го занял руководящую должность в тюремной больнице.

Его появление в МОТБ-19 отразилось на работе психиатрического отделения. Оно фактически перешло под контроль «санитаров» — заключенных, которые числились пациентами МОТБ-19, но на самом деле работали там в обмен на разные блага. Экс-«санитар» Артем Печерский на допросе рассказал, что в больнице ему действительно жилось вольготней, чем в колониях. В их палате был собственный телевизор. Алкоголь, наркотики и мобильные телефоны им проносили в передачках по указанию Ляха, утверждал Печерский. Главный «санитар» писал на листе список с пожеланиями. «Санитары» часто выпивали, особенно по ночам.

Другой «санитар» Виктор Плотников рассказал корреспонденту 161.RU, что заключенные, наделенные особыми правами, кидали в привязанных пациентов шприцы как дротики, а привязанных и находящихся в бессознательном состоянии женщин насиловали. Пациенток, привезенных из колоний и СИЗО, держали в отдельной палате. Плотников уверен, что замначальника Лях знал об изнасилованиях в психиатрическом отделении.

С приходом Ляха «санитары» начали пускать врачей в отделение по своему усмотрению. Мешали попасть в психиатрию, например, эндокринологу Лусине Григорян и начальнику хирургического отделения Алексею Константинову.

Новые порядки настали внезапно. Врач-психиатр София* затрудняется вспомнить, когда она обнаружила своего пациента привязанным к кровати. Следствию она сказала, что это было или в 2018-м, или в 2019-м году. «Санитары» объяснили ей, что тот буянил. Врач так не считала и приказала развязать мужчину. «Санитары» ей отказали.

Психиатр привела главврача, тот распорядился снять «вязки» и ушел. «Санитары» не послушались и сказали Софии, что отвязывать «руководство не велело». София снова пожаловалась Мкртчяну, и тогда заключенного всё же развязали.

Не успела врач отойти от потрясения, как ее навестил сотрудник ФСИН. Силовик приказал психиатру не вмешиваться. София пожаловалась начальнице отделения, но Позднякова ее отчитала. Сказала, что София работает не в «гражданской» психиатрии, а в тюрьме, и если ей не нравятся правила, то она может уволиться.

Позже — уже на допросе, будучи обвиняемой — Позднякова объяснялась, что тогда боялась Александра Ляха. Замначальника МОТБ-19 не угрожал ей, но врач говорила следствию, что потомственный силовик мог сфабриковать против нее дело — например, подбросить наркотики.

«После того, как Лях узнал, что есть такой способ купирования острых состояний, он [стал использовать связывание] в корыстных целях. Данный метод помощи людям в острых критических состояниях Ляхом стал использоваться не как помощь, а как карательная мера. При этом Ляхом служба была организована таким образом, что на процесс незаконной фиксации никто влиять не мог ни при каких обстоятельствах. Фиксацией занимались „санитары“ из числа осужденных пациентов отделения, которые находились под непосредственным руководством Ляха и оперативников», — написала Дарья Позднякова в письме президенту Владимиру Путину.

Как заключенный попадал в «пыточную»? Сотрудники оперотдела «приносили человека и относили его за решетку в палаты», рассказывала следствию медсестра психиатрического отделения. Если медики пытались выяснить, что это за пациент, силовики отвечали: «Не ваше дело».

В МОТБ-19 работали два вида сотрудников с разным подчинением. Официально медиками управлял главврач Тигран Мкртчян. Охрана, оперативный и другие отделы находились в подчинении начальника больницы Сулеймана Гаджикурбанова. Лях был его заместителем по безопасности и оперативной работе. В деле о пытках Гаджикурбанова привлекали только в статусе свидетеля.

Врачи, медсестры и санитары МОТБ-19 сходятся в причинах, по которым осужденного или подследственного приказывали связывать. На «вязки» попадали, потому что:

• конфликтовали с силовиками в колониях или больнице;

• пытались навредить силовикам — например, облили горячей водой из кружки;

• писали жалобы на руководство колоний;

• не соблюдали режим — например, курили или пользовались сотовыми телефонами;

• дерзили врачам или «санитарам»;

• пытались покончить с собой или порезать себя.

Медики таких пациентов могли не посещать, а «санитары» не имели права их развязывать, утверждал на суде бывший «санитар» психиатрического отделения Ильнур. Статья, по которой человек оказался за решеткой, значения не имела. Как и диагноз. Связывали осужденных за разное: кражи, угон без цели хищения, сутенерство и распространение наркотиков. Был даже бездомный, который трижды садился по одной статье: нападение на представителя власти.

Экс-главврач МОТБ-19 Тигран Мкртчян был свидетелем в этом расследовании, но свой срок он получил по другому делу. В 2024 году Октябрьский районный суд Ростова приговорил Мкртчяна к двум годам в колонии-поселении. Его осудили из-за халатности, которая привела к гибели заключенного Дмитрия Бакшеева, прозванного «краснодарским каннибалом». Он умер из-за неправильного лечения диабета с осложнениями. Как следует из материалов дела, Бакшеев лежал в психиатрическом отделении связанным, а капельницы ему по просьбе медсестер делали «санитары».

Юристы, представляющие интересы потерпевших в этом деле, опасаются за его развитие: в начале 2025 года силовые структуры покинула следователь, и после этого дело не продвигалось, говорит источник 161.RU.

Подробное расследование о пытках в тюремной больнице наша редакция выпускала в прошлом году. При его подготовке корреспондент 161.RU изучил подробно составленные тома уголовного дела и общался с заключенными, которых неделями и месяцами держали привязанными в тюремной больнице. Собеседники корреспондента 161.RU говорили, что дело о пытках вела вежливый и дотошный следователь.

— Следователь уволилась после Нового года. Сейчас дело в прокуратуре на проверке. В суд материалы сразу не переведут, вернут в СК — оно просто на проверке. Дальше вести дело будет другой следователь, — сообщил корреспонденту 161.RU собеседник, знакомый с ходом расследования.

В пресс-службе Следкома информацию об увольнении следователя подтвердили. На каком этапе дело сейчас, корреспонденту 161.RU не уточнили.

Сама следователь подтвердила свой уход из структуры корреспонденту 161.RU, но не стала комментировать уголовные дела, которые вела, поскольку стала «гражданским лицом».

Куратор пыточной системы, экс-замначальника ростовской тюремной больницы МОТБ-19 Александр Лях покинул колонию — он отправился в зону боевых действий.

— Новости печальные: Лях ушел на СВО. Все гражданские дела, [судебные иски о выплате компенсаций потерпевшим] зависли, суды предлагают каждый свое, вплоть до приостановки производства по ним. Новое дело и так приостановлено — оно в прокуратуре, — сказал корреспонденту 161.RU собеседник, знакомый с ходом расследования.

Кроме того, бывший психиатр ростовской тюремной больницы МОТБ-19 написала заявление о заключении контракта на военную службу, сообщил корреспонденту 161.RU источник в правоохранительной сфере. Речь идет об Анастасии Поторочиной. Согласно материалам уголовного дела, медик намеренно велела связывать пациентов на длительное время и доводила их до запущенных пролежней, которые не фиксировала в медкартах и не собиралась лечить.

— Она подала заявление. Пока контракт не подписан, [кандидатура Поторочиной] на рассмотрении. Воинская специальность у нее есть, — сказал источник 161.RU в правоохранительной сфере.

Он добавил, что в случае заключения контракта Поторочина может стать военным медиком и полностью избежать тюремного наказания. Бывшего психиатра МОТБ-19 приговорили к пяти годам лишения свободы. Среди пациентов Поторочиной были и мужчины, и женщины.

В материалах уголовного дела свидетели, допрошенные следствием, в один голос говорили, что Анастасия Поторочина проявляла признаки садизма. Все «санитары» охарактеризовали ее «исключительно отрицательно».

«Она отвратительно вела себя с пациентами, смеялась над ними, назначала „лошадиные“ дозы препаратов, держала длительное время пациентов „на вязках“, у них образовались пролежни», — сообщил «санитар» Ильнур следствию.

Другой «санитар» Антон Печерский на допросе вспомнил слова Поторочиной.

«Ей нравилось, что пациентов можно было привязывать на долгое время. Говорила: „так им и нужно“, „пусть лежат“. [Не оскорбляла], только зло шутила. Она полагала, что они заслужили быть привязанными. Поторочина давала указания „санитарам“ привязывать пациентов при их поступлении, — утверждал он. — Был такой случай, когда пациент нелестно отозвался о Поторочиной, и за это она сказала его привязать».

Юристы, представляющие интересы потерпевших в этом деле, опасаются за его развитие: им неизвестно, успели ли в деле появиться подозреваемые или оно по-прежнему проходит «в отношении неустановленных лиц». В любом случае, среди этих лиц должен оказаться Александр Лях — а он на фронте; психиатр Поторочина попросилась стать военным врачом. Кого же привлекать?

Среди сотрудников МОТБ-19 есть те, кто еще не ответил перед судом или чье наказание можно ужесточить, говорит юрист Олег Сокуренко.

— Пытки были — это факт; пролежни были — это тоже факт. Виновные должны понести ответственность, — считает он.

*имя героини изменено.