Павел Медведев, финансовый омбудсмен: «Петля на шее заемщиков затягивается все туже»

На фоне падения доходов и роста безработицы россиянам все сложнее платить по взятым кредитам. По мнению экспертов, ситуация с ростом плохих долгов уже близка к критической. О том, что делать должникам, попавшим в сложную финансовую ситуацию, отчего заемщики вынуждены обращаться к мошенникам и почему закон о банкротстве не решит, а лишь отложит проблему закредитованности населения, рассказал в интервью нашему сайту финансовый омбудсмен Павел Медведев.

– Павел Алексеевич, на ваш взгляд, насколько критична сегодня проблема закредитованности населения и роста плохих долгов?

– Статика, может быть, еще и терпима – динамика ужасная. Очень быстро сокращаются доходы населения, их падение в январе этого года к декабрю прошлого составило порядка 8%. Люди, обращающиеся ко мне за помощью, все чаще говорят о потере работы. Следовательно, ситуация становится все более острой.

Приведу пример. Недавно вышел приказ начальника управления МВД по Москве: он отменил премии всем сотрудникам. Для госслужащего подчас значительная часть доходов приходится не на ядро зарплаты, а на доплаты и премии. В полиции эта доля очень высока. В то же время московские полицейские очень сильно закредитованы: многие недавно приехали в столицу, взяли кредит на жилье, на автомобиль, и до последнего времени были очень аккуратными заемщиками. По-видимому, скоро они станут моими заявителями и будут мне объяснять, что не могут оплачивать свои долги. Аналогичная ситуация во многих других сферах, а в регионах, скорее всего, положение дел даже хуже.

Масштабы проблемы оценить довольно трудно. Центробанк каждый месяц публикует данные о том, какая доля кредитов в рублях обслуживается плохо, причем плохое обслуживание в глазах регулятора начинается с просрочки в 90 дней. Доля таких кредитов до недавнего времени составляла 6%.

Я попытался найти другой показатель – количество такого типа кредитов. Дело в том, что с серьезными трудностями во время кризиса столкнулись относительно бедные люди с небольшими кредитами. Статистически это небольшая величина, поскольку она составляет очень малую часть от 6% просроченных кредитов, но для каждого конкретного человека это огромный моральный и материальный груз. По моим представлениям, количество таких людей составляет порядка шести миллионов из 40 миллионов тех, кто взял кредит. То есть 15% кредитов обслуживаются плохо. При нормальном экономическом фоне это уже очень критично, при таком плохом, как сейчас, боюсь, что это первый шаг к драме, когда обрушится платежная дисциплина.

Пока платежная дисциплина высокая – 85% заемщиков платят. Если же количество плохих плательщиков будет расти быстро, это может вызвать «эффект домино»: один прекращает платить, потому что уже не может, а другой смотрит на первого и тоже перестает платить. Это очень опасно.

– На чьей стороне закон в случае, если добросовестный заемщик попадает в трудное финансовое положение и не может платить по своим долгам?

– До суда закон на стороне банка – согласно Гражданскому кодексу договор нужно выполнять. Если дело доходит до суда, то часто судьи принимают решение, не полностью поддерживающие позицию банка. Например, штрафы и пени сокращаются, а иногда и вовсе обнуляются. Но такого случая, чтобы суд решил списать весь долг заемщика, я не встречал. Платить все равно придется.

Как только с 1 июля 2015 года вступит в силу закон о банкротстве физлиц, тогда появится возможность поставить точку в задолженности человека. Суд сможет признать его банкротом в полном смысле слова. Но это не главная цель документа. Главная надежда: моя, заемщиков и банков – реструктуризация. Закон о банкротстве физлиц в основном посвящен этой процедуре. Плохо, что в нем не дано определение реструктуризации и не прописан механизм, как ее правильно осуществить. Но это полбеды, так как Ассоциация российских банков (АРБ) уже разработала алгоритм реструктуризации, он был проверен и показал прекрасные результаты. На практике же судей пока не учат, как применять этот закон и реструктуризировать задолженность, поэтому есть опасение, что даже с его вступлением в силу будут возникать проблемы с его применением.

Кроме того, закон о банкротстве физических лиц не решает еще одну острую проблему. Он действует для должников, имеющих обязательства свыше 500 тысяч рублей, а у кого задолженность меньше, к сожалению, никакой надежды нет. Я пытаюсь им помочь, но, к сожалению, все с меньшей эффективностью. Если бы был принят закон о финансовом уполномоченном, который как раз ориентирован на людей с меньшей задолженностью, то появился бы инструмент и для них. Но этот документ никак не может продвинутся дальше первого чтения.

– То есть получается, что механизм для разрешения таких ситуаций один – реструктуризация? Обязательна ли она для применения банками и насколько она эффективна?

– Тот алгоритм реструктуризации, который я имею в виду, – это инициатива АРБ, неофициально одобренная Центробанком. Официально даже этого механизма не существует. Банки могут применять реструктуризацию на добровольных началах и так, как они ее понимают. Применение алгоритма АРБ в одном из банков подняло долю возвратности средств с 20% до 80%. То есть, по-видимому, алгоритм очень эффективный и его стоит внедрять.

Серьезная проблема заключается в том, что граждане, которые попадают в трудное положение, редко являются должниками одного кредитора. Если поступает заявление от должника одного кредитора, я могу за редким исключением договориться о реструктуризации. Когда кредитора два – уже с трудом, но иногда получается. Но если кредиторов больше – договориться практически невозможно, так как невозможно согласовать интересы разных банков. Каждая реструктуризация высвобождает средства заемщика и кредитор подозревает, что эти свободные средства «перетекут» конкуренту, поэтому он не соглашается. Теоретически с 1 июля судьи смогут преодолеть эту трудность, применив на практике алгоритм АРБ, обеспечивающий учет интересов разных кредиторов и заемщиков.

– Есть ли положительные примеры, когда банк шел навстречу заемщикам?

– Таких примеров большое количество по первым двум годам моей работы, меньше по третьему и значительно меньше по последнему, четвертому году. Моя эффективность падает катастрофически. Первые два года эффективность была 50%, в третий год – 30%, в четвертый – уже 19%.

Причина состоит как раз в том, что инструменты, которые мы можем применять, становятся все менее эффективными относительно возникающих проблем. Если два года назад мои помощники удивлялись, когда приходило обращение от человека, на котором висело два кредита, а сейчас пять кредиторов не вызывают никаких эмоций, потому что это совершенно обыденное дело. А «чемпион» у нас – 41 кредит у 26 банков.

– Что же делать заемщику? Как «по-хорошему» договориться с банком и как правильно рассказать о своих проблемах?

– К сожалению, законодательно это не отрегулировано. С одной стороны я всячески призываю не обращаться к «раздолжнителям». Но я себя чувствую неловко перед закредитованными гражданами, потому что говорю им: «К раздолжнителям не обращайтесь, а...». …А что сказать дальше – не знаю по той причине, которую вам назвал.

Что касается того, как общаться с банком: нужно писать человеческим языком. Также как и нам. И ничего больше.

Кстати, в последнее время появились псевдоюристы, которые убеждают граждан, что если они обратятся ко мне на «неправильном» юридическом языке, то я не буду помогать. Такие посредники сами малограмотны и пишут ужасную ахинею. В итоге, если в обращении указан телефон, мы сами звоним заявителю и спрашиваем, что на самом деле произошло. А за эту бумагу с заявителей берут 20 тысяч рублей и больше. Для значительной части заемщиков это существенная сумма.

Мы пытаемся убедить людей, что писать надо нам, звонить надо нам. Если человек не знает, как написать, мы ему бесплатно объясним. Мы ни за что денег не берем. Это наша принципиальная позиция.

Мне стыдно, что никак не удается уговорить власти скорее принять такой закон, который станет альтернативой этому безумию. Сейчас предложить законную альтернативу я не могу, поскольку ее нет. То есть государство задолжало своим гражданам самые элементарные инструменты помощи и толкает несчастных закредитованных людей в лапы мошенников.

– Получается, что у людей нет никакого выхода?

– Выход есть. Если говорить об ипотеке, то есть положительный опыт 2009 года, когда была реализована правительственная программа помощи ипотечным заемщикам. Конечно, было много ограничений, в частности, в программе могли участвовать лишь владельцы единственного скромного жилья. Тем не менее, помогли многим тысячам, если не десяткам тысяч людей. Сейчас правительство не торопится с внедрением подобной программы в то время, как петля на шеях ипотечных заемщиков затягивается все туже.

Для более «простых» случаев нужно приблизить вступление в силу закона о банкротстве физических лиц, научить судей осуществлять реструктуризацию и принять закон о финансовом уполномоченном.

– Как сегодня прибегнуть к помощи финансового омбудсмена?

– Надо просто написать письмо или позвонить по телефону. Мои помощники непрерывно дают консультации по телефону. К сожалению, срок рассмотрения заявлений все увеличивается, потому что очень резко растет количество обращения, и мы порой не успеваем открывать конверты. Бывает, что за день приходит столько же обращений, как два года назад приходило за месяц.

Обратиться к финансовому омбудсмену можно по адресу: 121069, г.Москва. Скатертный пер., д.20, стр.1; электронной почте finomb@arb.ru или по телефонам: +7 (495) 691-64-19, +7 (916)226-41-48, +7 (916)226-41-43.

– Есть также требования по сумме кредита...

– Формально есть – 300 тысяч рублей. Но если кредитор единственный и у человека есть доходы либо перспектива их получения, то мы поможем, даже если долг превышает этот лимит. Например, человек потерял работу, но у него есть новое место, или он вынужден платить меньше из-за снижения зарплаты, но она у него стабильная – тут банки идут навстречу. Понятно, что банку невыгодно загонять должника в угол. Он хочет получить с него деньги пусть не по первоначальному, но хоть по какому-то графику.

– Будет ли финансовый омбудсмен помогать заемщику, который не первый раз наступает на те же грабли, например, второй раз выходит на просрочку?

– Это очень трудный вопрос. Для себя мы решили, что не являемся судьями. Стараемся помогать всем, даже людям, которые проявляют явную безответственность, в расчете на то, что они исправятся. Но доказательства того, что они исправятся, мы все-таки просим.

Когда мы повторно обращаемся к банку, мы просим уже не так настоятельно, как в первый раз, не скрываем, что реструктуризация один раз уже была проведена. Однако технически и один раз не всегда удается помочь, а поиск повторной возможности... за последний год такого припомнить не могу.

– Если вернуться к закону о банкротстве. На ваш взгляд, станет ли он панацеей от проблемы закредитованности?

– Если судьи будут использовать действенный алгоритм реструктуризации, например, тот, о котором я сказал, то, по моей оценке, год-два можно будет продержаться. В том смысле, что перестанет накапливаться масса необслуживаемых долгов, то есть риск подрыва платежной дисциплины на год-два будет ликвидирован. Но дольше только за счет реструктуризации долгов продержаться нельзя. Нужно повышать доходы населения. Президент сказал, что кризис больше двух лет не протянется, давайте ему поверим.

– Что же даст принятие закона о финансовом омбудсмене?

– Он даст инструменты помощи заемщикам, которые не попадают под закон о банкротстве физлиц, то есть сумма долга которых менее 500 тысяч рублей. Отличие в том, что если для первых услуга будет платной (минимум 10 тысяч надо будет заплатить финансовому управляющему, нести судебные издержки и нанимать адвоката), то тем, у кого долг меньше, не придется ничего платить – он будет обслуживаться бесплатно финансовым уполномоченным и получать реструктуризацию из его рук. В данном случае уполномоченный будет выступать маленьким судьей, который сможет давать обязательные для банков распоряжения, в частности, по реструктуризации.