Уходят ли служебные собаки на пенсию? Репортаж из донского кинологического центра МВД

Областной Центр кинологической службы (ЦКС) МВД расположен в ростовском переулке Белозерский. Здесь живут и тренируются около 70 служебных собак. Корреспондент 161.RU Александра Шевченко пообщалась с кинологами и их четырехлапыми напарниками.

Анастасия Томина работает кинологом с 2009 года, а Екатерина Коротина — с 2016-го. На вопрос, как женщины решили стать кинологами, обе отвечают, что в первую очередь из-за любви к собакам.

— Я работала вообще по другому направлению, — рассказывает Екатерина. — Моряк по первому образованию. Окончила академию Ушакова. Когда получала второе высшее, юридическое, познакомилась с девочкой. Она говорит: «А ты не хочешь [в кинологи]? У нас места есть». Говорю: «А что, можно?». Она говорит: «А почему нет?». Вот так и попала сюда.

Анастасия же работала в дознании:

— Не понравилось. У меня была подруга кинолог, работала в том же отделе, что и я. Она предложила: «Давай съездим в Ростов на ЦКС? Может быть, переведешься». А я ей и до этого помогала с собаками.

Чтобы стать кинологом в МВД, надо пройти первоначальное полугодовое обучение. В ЦКС сотруднику сначала подбирают собаку, затем обоих отправляют в служебную командировку — в одну из кинологических школ. В России таких всего три: Уфимская школа по подготовке кинологов МВД, Ростовская школа служебно-розыскного собаководства МВД (РШ СРС) и филиал РШ СРС в подмосковном Егорьевске.

— Еще есть переподготовка, — добавляет Анастасия. — Это когда уже обученные сотрудники, будучи кинологами, меняют профиль или берут новую собаку на переобучение. Оно занимает 3–4 месяца. В целом полгода уходит, чтобы обучить собаку и кинолога. Школа дает базу. Потом люди возвращаются сюда, и мы их доучиваем, долепливаем собак. Потому что полгода — очень маленький срок, чтобы собака работала идеально. Век живи, век учись.

Тем, у кого аллергия на собак, лучше не рисковать.

— Это постоянно с собакой находиться: чесать, мыть, купать, убирать вольер, заниматься, выезжать. Иногда даже жить вместе, — поясняет Анастасия.

— Хотя есть гипоаллергенные породы. Мексиканская вот эта — голая, лысая... Ксолоитцкуинтли… Как дьявола вызвала, — смеется Екатерина.

Собаки возбуждены. Люди! Интересно, кто пришел! Новые запахи! Знакомые запахи! Гулять, еда, что же, кто же… Всё это звучит в разных собачьих голосах — звонких, низких, громких и тихих. Заливисто лают, поскуливают, басовито ворчат.

По словам инспекторов, ЦКС начал работать после Великой Отечественной войны — примерно с середины 50-х годов.

— Окраина города, здесь (переулок Белозерный. — Прим. ред.) вокруг вообще ничего не было, только заброшенные дома, пустыри, — рассказывает Анастасия. — Начинали тогда с 12–13 собак. Территория была поменьше, забор был в два раза ближе, мало вольеров. На область всего где-то 60 собак. А сейчас вот разрослись до 400 с чем-то [на весь регион].

В ЦКС работают в основном бельгийские овчарки малинуа, немецкие овчарки, ротвейлеры и лабрадоры. В центре, где мы находимся, живут около 70 собак. За каждым кинологом закреплено по 2–3 хвостика. Среди профилей в основном следовая работа: поиск по запаху людей, оружия, взрывчатки и взрывных устройств, боеприпасов, наркотиков. Есть конвойная и караульная службы. Есть еще одно направление, но по нему работает всего одна собака во всей Ростовской области.

— Это поиск трупов и трупных останков, — говорит Екатерина. — Специфичный профиль. Работаем над тем, чтобы увеличить [число собак], но не всегда получается массово обучить. Материал, на котором тренируем собак, не так просто достать.

У Анастасии основной профиль — ВВ — поиск взрывчатых веществ. А у Екатерины — розыск. По нему она работает с одной собакой, той уже семь лет. По своему второму направлению — тоже ВВ — она работает с «молодым, недавно поставленным» ротвейлером.

Кинологи видятся со своими подопечными почти каждый день, кроме выходных, когда в центре за собаками следят вожатые. Это гражданские женщины, которые убирают и кормят животных. А еще здесь живет «служебная» кошка, которая время от времени дразнит остальных четырехлапых постояльцев.

В ЦКС живут взрослые собаки, подростки, которым около года, и малыши. К последним пускают только несколько человек, которые ими занимаются. Щенкам еще рано ставить вакцины, поэтому их контакты с людьми и другими собаками ограничили, чтобы ничего не подхватили.

— Пойдёмте к транспорту, — приглашает Анастасия. — Закладка в гражданской «Газели». Где — не знаю. Сейчас собака нам скажет.

Через несколько минут из-за забора мелькает черная молния. Поводок натянулся струной. Облаяла всех, кто стоит рядом. Молнию зовут Сайга — «как ружье». Но Анастасия зовет ее Бусинкой. Собаке два с половиной года.

— Зверюга вышла, — смеется инспектор. — Всё? Поздоровалась? Пошли работать. Ищи!

Молнию спустили с поводка, она метнулась к рядам с машинами. Так, «Газель», ага. Кажется, где-то рядом. Колеса. Нет, не там. У дверей? Нет. Ага, ближе. Чем это пахнет? Кажется, где-то здесь. Да! Вот оно!

Сайга села у люка бензобака. Анастасия щелкнула кликером — небольшой коробочкой с кнопкой, которая при нажатии щелкает. Это знак собаке, что она молодец, всё сделала правильно, всё нашла. Под крышкой люка лежали коричневые свертки — имитаторы пластита.

Собака получает награду — игру. Сайга дергает игрушку, пытаясь вырвать ее из рук Анастасии. Вырывает. Убегает. Возвращается и подбегает к окружающим, требуя, чтобы кто-то снова попытался отобрать у нее игрушку.

— Ну, всё! Теперь играй, — говорит мне кинолог. — Сама дает. Социальная, активная собака, любит общаться. Подпольное имя — Гусеничка. Вот она сейчас начнет тянуть [игрушку]. Вид сверху будет, будто ползет гусеничка.

Анастасия предлагает интерактив: мне надо спрятать обманку под один из ящиков, выстроенных в ряд.

— В любой [прячьте]. Сейчас мы собаку отвернем — а то она хорошо смотрит и считает.

Спрятала. Сайга ищет, всё энергично обнюхивает — сама сосредоточенность — и садится у нужного ящика. Нашла. Звук кликера.

— Умница! Молодец! Золотой ребенок. А сейчас будет «кусачка».

Это работа с защитной службой. Во двор вышел фигурант в серой плотно набитой куртке с широкими рукавами. В руках — хлыст. Мужчина грозно надвигается на инспектора, щелкая им. Анастасия, державшая Сайгу за ошейник, разжала ладонь. Собака взлетела и вцепилась в руку фигуранта.

— Держи! Держи!

Только когда Анастасия скомандовала «Дай», Сайга отпустила рукав.

Со слов инспекторов, люди, видящие собаку в работе — во время охраны общественного порядка, например, делятся на две группы. Первая — те, кто боится и отходит подальше. Вторая — те, кто тянутся к хвостатым, пытаются погладить и даже зацеловать.

— [Во время работы] мы ограничиваем контакт собак с людьми до минимума, — объясняет Екатерина. — Всё-таки собака полицейская, предназначена явно не для тисканья посторонними. Ограждаем собак от натиска, особенно детского. Собаки все разные. Некоторые приемлют внимание. Некоторые любят детей. Любят общаться, любят гладиться. Они без агрессии. Но есть другие…

— …Которые любой подход постороннего человека к хозяину воспринимают как угрозу хозяину. Соответственно, следует агрессия, — завершает фразу Анастасия.

В целом всё зависит от мероприятия. Например, когда в центр с экскурсией приходят дети, то к ним выводят «тискательных» собак — ласковых, готовых к объятиям и общению. А во время патрулирования улиц ситуация иная:

— Собака в работе. Доступа к «тискательным мероприятиям», естественно, не может быть. Да и у окружающих обычно не возникает желания. По собаке, по ее реакции видно, что она насторожена: у неё сморщен лоб, она в напряжении, в ожидании команды от кинолога. Люди смотрят и отходят — нет, значит, нет. Спасибо за понимание, как говорится.

Хотя иногда бывает, что пес меняется на глазах.

— Идем, патрулируем, либо работаем, обыск проходит. Собака отработала, [начинаются] поигрульки. Все так удивляются. Она только что была такой серьёзной. Так работала, нюхала, искала. А тут на ручки залезает, — смеется Анастасия.

— Зачастую работа идет в ущерб собственному времени, — добавляет Екатерина. — Где-то — в ущерб семье. Бывает, мы выезжаем на неопределённый срок. А у кого-то семьи, дети маленькие, мужья, жёны. Благо, люди относятся как бы… Понимают. И есть моменты, в которые осознаешь, что не зря отдаешь себя профессии.

Кинолог вспомнила историю с одного из своих первых выездов. Сообщили, что в селе на границе с Краснодарским краем кто-то обокрал ветерана.

— К очень старому дедушке, пенсионеру, кто-то залез в дом. Разбили стекло, забрали сотовый телефон — обычный кнопочный — и банку консервов. Мы приехали. Спасибо сотрудникам, которые подождали и не нарушили запаховую обстановку. Собака по запаху дошла чётко в нужный дом и подвела к ребёнку — нашла украденное. Ребенок состоял на учёт в ПДН, в социальных службах. Найденное мы тут же отдали пенсионеру. Дедушка очень растрогался. Это был трепетный момент.

У Анастасии тоже есть подобная история:

— Искали пропавшего мужчину. Он социально благополучный, но проблемы со здоровьем, с сердцем. Ушел из одной деревни, до другой не дошел. Где-то по пути потерялся. Нашли его в овраге. Когда он пропал, распутица была: скользко, грязь, овраг круглый. Мужчина [упал туда], не смог выбраться. И, видимо, сердце прихватило. В позе, как он лез, в той же позе собака его и нашла. Приехала дочь мужчины. Она обняла мою собаку и плакала.

В ЦКС есть специальный отдел разведения, который отбирает щенков для службы. Как говорят кинологи, это целая наука.

Собак начинают отбирать с возраста в 45 дней. Смотрят на их поведенческую реакцию. Для каждого возраста — свои тесты и требования. Обучать собак начинают примерно в 10–11 месяцев. А до года идет воспитание: учат азам, послушанию, собаки проходят общий курс и учатся социализироваться в городе — не бояться людей и машин.

Одна из основ обучения собаки — мотивация.

— Есть собаки двух типов поведения, — рассказывает Анастасия. — Это апортировщики и пищевики. Апортировщики за игрушку душу вынут. А пищевики — за вкусняшку. Но вкусняшка — это не корм. Это сырочек, крабовые палочки, мясо, колбаска. Собака привыкает: «Я какой-то запах нашла, что-то нюхнула. А меня за это покормили, поиграли. Ммм, выгодно». И через недельку-две она уже понимает, что от нее хотят.

Но иногда у хвостатых бывают свои планы.

— Направили нас с Тиной (собака, с которой раньше работала Анастасия. — Прим. ред.) на соревнования кинологов, — рассказывает инспектор. — Отрабатываем помещение. Там, чтобы отвлечь собаку, раскидывают игрушки, ставят тарелочки с колбаской, с сырочком. Отвлекающих факторов очень много было. Собаке это есть нельзя — снимают баллы. Моя собачка, недолго думая, работает-работает, подходит к тарелочке, берет колбаску, выносит из комнаты, кладет и работает дальше. Мы челюсть уронили! И не накажешь: она не съела, просто вынесла.

Все собаки в ЦКС питаются одинаково, их кормят сухим кормом. Конечно, если животное болеет, его переводят на другой рацион. И кинологи иногда могут побаловать своих четырехлапых напарников кашками, косточками.

Собаки работают столько, сколько позволяет их здоровье. В среднем — это восемь лет. Хотя бывает и гораздо больше. Всю жизнь собака работает с одним кинологом, а потом выходит «на пенсию». Кинолог либо сам забирает собаку, либо подыскивает ей ответственных новых хозяев.

— У Анастасии буквально недавно списали Тину. Это наш боец, который отработал верой и правдой. Изумительная собака по направлению поиска ВВУ (поиск взрывчатки. — Прим. ред.), оружия и боеприпасов. Ушла достойно «на пенсию», дома ждет Анастасию каждый божий день, — говорит Екатерина.

— Воспитывает кота. Или наоборот, — смеется Анастасия.

— Мы можем пристроить собак другим людям. Есть установленный порядок. Но всё равно отслеживаем их жизнь до последнего. Любой кинолог не воспринимает собаку как просто собаку — это напарник. Потому что ты идешь плечом к плечу, — объясняет Екатерина.

— Плечом к лапе, — поправляет Анастасия.

Экскурсию предоставило ГУ МВД по Ростовской области в рамках акции «Один день на службе», которую проводят для журналистов ко Дню полиции.