Путч 1991-го: отчаянная попытка сохранить великую страну или путь к кровавому режиму?

Тридцать лет назад, в ночь с 18 на 19 августа группа из восьми человек в серых пиджаках на три дня захватила власть в стране. Они назвали себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению. И объявили, что территория, распавшаяся на самостоятельные республики, снова будет называться Советским Союзом.

В истории России эти события получили название «августовский путч». Памятник ему есть в Екатеринбурге. Это «Ельцин Центр», где собран архив фотографий, видео тех времен. На кадрах мы видим радостные лица людей, верящих, что их ждут перемены к лучшему. Эйфория от победы, а с телеэкранов пел Цой: «Перемен требуют наши сердца».

Сейчас отношение общества к тем событиям изменилось. Опрос ВЦИОМ, который проводился весной этого года, показал, что 67% россиян жалеет о распаде Советского Союза. Опрос как раз проводился на тему, как россияне воспринимают события 1991 года. Также, по данным ВЦИОМ, 73 процента опрошенных заявили, что проголосовали бы за сохранение СССР. Еще один опрос независимого «Левада-Центра» (Минюстом РФ признан иноагентом) показал, что 75 процентов считают советскую эпоху лучшей в истории страны.

Мы поговорили с участниками и очевидцами событий августа 1991 года. У наших собеседников спустя 30 лет противоположные взгляды на историю. Впрочем, как и у многих россиян.

«Если бы победил путч, могло случиться самое страшное: гражданская война»

Историк и политик Сергей Станкевич в 1991-м году был советником президента России Ельцина по политическим вопросам.

— Узнал я о том, что случилось, утром 19 августа, — вспоминает Сергей Станкевич. — Поехал на работу в Белый дом, жил там трое суток. Мы тогда не издавали какие-либо революционные листовки, а писали законодательные акты, указы президента, подчеркнуто действовали в правовом поле. Обращались и к армии, к госслужащим, к силовым структурам с одним и тем же призывом: оставайтесь на стороне закона. Действуйте в правовом поле. Подчиняясь законной власти. Те, кто будет действовать иначе, станут преступниками, рано или поздно ответят за это. Думайте о своем будущем. О будущем своих детей, вот с такими вещами мы обращались. Эта линия, опора на волеизъявление граждан, и обеспечила победу.

Сергей Станкевич уверен: режим победившего ГКЧП мог продержаться максимум два-три года.

— Продержался бы он на крови и насилии и рухнул. Цена была бы колоссальной. Неизбежно во многих республиках возникало бы сопротивление, пришлось бы посылать войска на подавление протестов. Не факт, что во всех ситуациях силовики стали бы слушаться приказов. И тогда могло произойти самое страшное: раскол армии и силовых структур, который бы закончился гражданской войной. Слава богу, мы не пошли этим путем и остались в правовом поле, руководство России, которое было законно избрано, одержало победу, — говорит Сергей Станкевич.

По мнению экс-советника президента, режим не смог бы выжить и по экономическим причинам.

— Мы бы получили по полной: все возможные санкции, изоляцию. Госдолг тогда у нас был порядка ста миллиардов долларов, и никаких запасов ни в банках, ни товарных запасов на складах, — уверен наш эксперт.

И хотя переворот не состоялся, Сергей Станкевич считает, что он всё-таки изменил историю нашей страны не в лучшую сторону. 20 августа должна была состояться процедура подписания нового союзного договора между некоторыми республиками бывшего СССР.

— Этот договор собирались подписать главы республик, исходя из результатов референдума (в марте 1991-го года был проведен всесоюзный референдум, большинство граждан СССР проголосовали за сохранение единого государства. — Прим. ред.). Нужно было начинать процедуру подписания 20 августа. Против этого и выступили организаторы переворота. Они погубили союзный договор девяти республик.

В этом союзе предполагалась единая валюта — рубль, единая финансовая банковская система, единая армия, общий парламент и союзный президент. Хорошее было бы объединение, тесное, и, возможно, гораздо более эффективное, чем нынешний Европейский союз.

— Почему, когда всё разрешилось, не перенесли подписание?

— После того как попытка переворота провалилась, главы девяти республик, которые еще неделю назад готовы были подписывать союзный договор, все заявили, что теперь они будут жить отдельно. Думаю, опасались, чего еще ожидать от Москвы, вдруг это не последняя попытка переворота.

«Отчаянная попытка сохранить великую страну»

— ГКЧП — была отчаянная попытка сохранить единую страну, сохранить Великую Россию. Потому что Российская Федерация сейчас не может считаться Великой Россией. Она погибла в 91-м году, — уверен политик Виктор Алкснис.

Полковник Виктор Алкснис в 1991-м году был народным депутатом Верховного Совета СССР. В дни путча он был один из немногих депутатов, кто открыто поддерживал ГКЧП. Вот как он вспоминает те дни:

— Я узнал о том, что создается ГКЧП, вечером 18 августа, Верховный Совет был на парламентских каникулах. Вернулся с отдыха, вечером позвонил начальник особого отдела ВВС Прибалтийского военного округа Латвии (Виктор Алкснис родом из Латвии, был одно время народным депутатом от Латвийской ССР. — Прим. ред.) полковник Кучук. Говорит: приезжай, поговорим. Встречаюсь с начальником штаба, он рассказывает мне, что завтра утром объявят чрезвычайное положение. В Прибалтику прибыл генерал, который будет контролировать это, Горбачев в Форосе. Я обрадовался, но спросил: почему нет ни одного человека в штабе ВВС. Ведь надо поднять тысячи людей, это огромная работа штабных офицеров. Не знаю, говорит, из Москвы поступила команда: пока по тревоге никого не поднимать, ждем. Меня это поразило. Утром всё объявили. Поехал на службу. Там до сих пор не было никаких команд. Вылетел в Москву, поехал в гостиницу Москва, где я жил как депутат СССР. По дороге видел бронетехнику, которая шла в Москву. Меня поразило, зачем вводить ее в город, если она и нужна, то для блокпостов на федеральных трассах. Начал обзванивать, никто ничего не знает, не понимает. Мой помощник был из отдела военной контрразведки, рассказал, что утром всех по тревоге вызвали в штаб центрального аппарата КГБ. Разделили всех сотрудников на оперативные группы, зачитали списки, каждому старшему группы вручили конверты, в которых находились документы на задержание оппозиционеров.

— Что им грозило?

— Их планировали задержать, но отправить отнюдь не в ГУЛАГ или в подвалы Лубянки. Использовали опыт маршала Ярузельского, который вводил режим ЧП в Польше (польский военный и государственный деятель, ввел режим чрезвычайного положения, встал во главе Польши, подавив оппозицию. — Прим. ред.). Там всех лидеров оппозиции собрали и отправили в санатории и дома отдыха: а там накрытые столы, алкоголь, даже артистов привозили. Планировали сделать так же, документы были с санкцией прокуроров. Вскрыть конверты сказали по команде. Люди сидели, ждали, ночевали на Лубянке, спали на столах, стульях. 19-го, 20-го ждали. А 21-го ГКЧПисты полетели в Форос сдаваться. Поступила команда уничтожить конверты и забыть про них. Вот такая была обстановка. Еще говорят, что «Альфа» отказалась выполнять приказы ГКЧП, это неправда, я разговаривал с альфовцами. Они рассказывали, что накануне получили приказ Крючкова выехать на аэродром Чкаловское, это военный аэродром под Москвой. Туда должен был прилететь Ельцин из Казахстана со встречи с Назарбаевым 18 числа. Получили приказ задержать и вывести в резиденцию. Они выехали туда. Ельцин был после встречи и застолья, ему помогали выбраться из самолета. Загрузили в машину, повезли на дачу. Альфовцы доложили: прилетел. Им отвечают: ждите команду. Поехали за кортежем Ельцина. Им снова указание: ждите команду. Всю ночь ждали команды у дачи. Утром Ельцин поехал в Москву, докладывают, им снова: ждите команду. Кольцевая дорога, Кутузовский проспект, Белый дом — всё так же: ждите команду. Потом: возвращайтесь на базу. У Крючкова и Язова не хватило духу дать нужную команду, побоялись взять на себя это.

Алкснис и сейчас считает, что сохранение СССР было реальным с экономической точки зрения.

— Экономическая программа ГКЧП была позднее реализована в Китае. В Китае она только-только зарождалась. Говорят, китайцы использовали отчасти эту программу. Например, совмещение плановой экономики с рыночной, создание регулируемой рыночной экономики с сохранением управления со стороны государства. Китаю это удалось, нам нет. Потому что в нужный момент у них не хватило смелости, силы воли, чтобы реализовать свои задачи. Утром продекларировали, но реально ничего не сделали. Получили то, что получили. Наоборот, ускорился демонтаж союзного центра, он прекратил существование. Власть перешла к республиканскому центру во главе с Ельциным.

По мнению Алксниса, массового кровопролития и гражданской войны бы не случилось даже при крайних мерах.

— Я бы не стал драматизировать ситуацию. Приведу в пример Латвию. Единственная республика, где победил ГКЧП, была Латвийская ССР. Победил благодаря знаменитому рижскому ОМОНу. Командиром отряда численностью 200 человек был майор Чеслав Млынник (на данный момент Чеслав Млынник приговорен литовским судом заочно к пожизненному заключению, его обвиняют в расстреле литовских таможенников и полицейских на посту. Сам он в интервью «Фонтанке» отрицает это обвинение. — Прим. ред.). Утром 19 августа, когда Млынник узнал о создании ГКЧП, взял закон о чрезвычайном положении и начал действовать строго по нему. При этом он не получал никаких приказов из Москвы, действовал самостоятельно. В результате 20–21-го 200 человек контролировали ситуацию в республике. За это время не произошло ни одной демонстрации, ни одной акции протеста. А ведь до этого Народный фронт выводил на улицы тысячи людей. А тут Народный фронт и руководство республики срочно начали звонить командующему войсками Прибалтийского военного округа Кузьмину, уверять, что остаются коммунистами, будут действовать по указаниям комитета. Все просились на встречу к нему, особо ретивые докладывали, что заплатили членские партийные взносы. Хотя давно не платили, сжигали, выбрасывали партбилеты. Кузьмин рассказывал мне: я поражался, что это говорят люди, которые еще вчера кричали про советскую оккупацию. Остался единственный объект в республике, который не находился под контролем рижского ОМОНа — это Верховный Совет Латвии. Его тоже планировалось взять под контроль. Но прошла информация, что ГКЧП поехал в Форос сдаваться Горбачеву. Всё моментально слилось. И сразу начались митинги, акции протеста, народ вышел на улицы. Хотя до этого все сидели по домам и никто на улицу не выходил.

— В Москве граждане вышли защищать Белый дом, люди погибли под танками.

— Да, в Москве всё было бурно. Это потому что существовал второй центр власти (во главе с Ельциным), и этот центр оказался сильнее союзного. Он уничтожил союзный центр и взял все полномочия на себя. Не было бы второго центра, никто бы не вышел.

После поражения Пуго застрелился. Он ушел из жизни отнюдь не из-за страха возможных репрессий, а потому что не мог смириться с гибелью страны, которую любил.

Бывший народный депутат вспоминает, что после его открытых заявлений с трибуны Верховного Совета о поддержке ГКЧП Ельцин потребовал его ареста. Но лишить неугодного инакомыслящего депутата неприкосновенности в 90-е годы не удалось даже несмотря на требования президента. Ареста не случилось.

Впрочем, никаких жестких репрессий не было даже по отношению к организаторам переворота. Их арестовали, затем отпустили под подписку о невыезде, судили по обвинению в госизмене, в итоге в 1994-м году всех амнистировали. На сегодняшний день все участники ГКЧП умерли, дожив до преклонных лет. А Виктор Алкснис участвовал в судьбе бойцов рижского ОМОНа.

— Рижский ОМОН после 21 августа отошел на базу, занял круговую оборону, заявив, что сдаваться не будет. Рижские власти еще не имели такой силовой структуры, способной противостоять им, — вспоминает политик. — Власти республики вышли на Ельцина. Ельцин дал команду полку морской пехоты: разоружить. Офицеры, моряки отказались стрелять в своих. Началось брожение. В этой ситуации, чтобы снять раздражение, договорились с властями, что рижский ОМОН в полном составе перебазируют в Тюмень, договорились об амнистии. Но позже обязались выдать самых активных Латвии. В Тюмень вылетела группа захвата МВД Латвии. Мне об этом сообщил один товарищ. Я позвонил в Тюмень и сказал Млыннику обо всем. Млынник и два десятка омоновцев срочно покинули базу в Тюмени и ушли на нелегальное положение. Потом многие эти ребята прибыли нелегально в Москву. Они пришли ко мне как к депутату. У меня были хорошие отношения с президентами Азербайджана и Таджикистана. Те с удовольствием готовы были принять к себе, пообещали квартиры. Но они отказались ехать в Баку и Душанбе. Предложил третий вариант: Приднестровье. Но там всё было сложно, судьба Приднестровья висела на волоске. Они сказали: поедем туда. После они сыграли большую роль в последующих событиях в Приднестровье, и многие добились там высоких военных постов. Потом многие из них воевали в Сирии, в Чечне, прошли горячие точки, многие погибли, получили тяжелые ранения, стали инвалидами. Но это были последние солдаты Советского Союза. Конечно, судьба у них сложилась трагически. Если бы в Москве был Чеслав Млынник, вся наша история пошла бы по-другому. Он мог бы спасти Союз, как спас советскую власть в Латвии.

— Сейчас с ним не общаетесь?

— Нет. Знаю, что он живет в Москве. Но не общались лет 15.

«У этих людей не было миллиардных состояний за границей»

Бывший вице-президент России Александр Руцкой в августе 1991 года был соратником Ельцина. В те дни его роль в тех событиях была одной из решающих. Он лично вылетал в Форос за Горбачевым и привез его в Москву. Тем не менее он с симпатией относится к организаторам ГКЧП.

— Это никакой не путч, как его называют, а попытка сохранить страну, которая называлась Советский Союз, за которую проголосовало большинство населения (77,8 процента. — Прим. ред.). У этих людей разве было миллиардное состояние за границей, как у сегодняшних [чиновников, политиков]? Тот же Язов Дмитрий Тимофеевич, министр обороны, умер и скромно похоронен. У него миллиардное состояние? Ни у кого из них не было миллиардных состояний, как у ныне властвующих. Когда говорят, что в противостоянии с ГКЧП победил Ельцин, я [спорю]: да где он победил, если при появлении информации о том, что будет штурм Белого дома, он пытался скрыться в американском посольстве? Я, Руцкой, остановил это всё. Полетел, рискуя жизнью, в Форос и вывез оттуда Горбачева. Но никто об этом сегодня не хочет говорить!

На родине Ельцина спецназ поддержал земляка

Полковник Владимир Ефимов — земляк первого российского президента. В августе 91 года он был командиром свердловской роты спецназа. Свердловский спецназ дважды поддержал Ельцина: первый раз в августе 91-го, а в 93-м году их послали штурмовать Белый дом.

— 19 августа утром я уехал на Нижнетагильский металлургический комбинат, по хозяйственным нуждам, за кровельным железом, — вспоминает Владимир. — Заходим в кабинет замдиректора по снабжению, смотрю, начальство сидит, все напуганные. Здороваемся. Они испуганно: «Вы к кому?» Объясняем. Они: «А вы ничего не знаете?» Рассказали. Я на своей «шестерке» лечу обратно в Свердловск. Приехали на базу, там все подняты по тревоге. Включили телевизор, а там балет.

На базе ОМОНа провели собрание.

— Мое выступление было таким: есть всенародно признанная власть, за нее голосовали. Да, говорю, может нам и не нравится что-то в нынешней жизни, ведь всё тогда разваливалось, но это не значит, что мы с оружием сейчас должны кого-то смещать. Все были в целом согласны.

Через какое-то время к их базе подогнали танки.

— Заперли все выходы, — рассказывает Владимир. — Поставили палатки, развернули полевую кухню. Видимо, кто-то настучал про нашу нелояльность к новой власти. Хотя мы старались держаться вне политики вообще. Но когда увидели, что на нас демонстративно навели стволы танков, нам это очень не понравилось.

В ответ на дула танков омоновцы и спецназовцы так же демонстративно развернули фагот (противотанковое орудие), который был на базе.

— А люди у нас на базе жили семьями, в общежитии, там же и женщины, и дети. И мы понимали: если что, нас просто всех сметут, — говорит бывший спецназовец.

Владимир вспоминает, как на базе поползли разговоры: якобы наводить порядок летят спецборты десантуры. Все были в напряжении. Но всё это оказалось слухами.

— Я был знаком с Коржаковым (Александр Коржаков — начальник охраны Бориса Ельцина. — Прим. ред.). Звоню ему 20-го ночью: Что делать? Он говорит: всё кончилось, членов ГКЧП арестовали, смотри новости. И когда по телевизору показали момент спуска красного флага над Кремлем и водружение нового, российского, мы сами изготовили триколор из кусков ткани и вывесили над штабом отряда. Танки, кстати, продолжали еще стоять. Тогда мы взяли водки, закуски и пошли к танкистам. Они: вы чего пришли? Мы ответ: а вы чего приехали, нам и без вас неплохо жилось. Объяснили, что приказ, а зачем, не знают. Тогда и рассказали им новости, что Советского Союза нет. Говорю, паны дерутся, а у холопов почему должны чубы трещать? Согласились, что конфликт никому не нужен. Посидели, выпили, разошлись. Потом им дали команду уезжать. Они зашли к нам, попрощались хорошо. Помню, тогда нашили нам повязки в виде триколора. Тогда радовались, что наша взяла. Но если подумать сейчас — кто «наши», мы ведь тогда толком не знали.

— А сейчас разочарованы?

— В общем-то есть у меня сейчас некоторая ностальгия по СССР. Но идти за Горбачевым лично мне тогда не хотелось. Ельцина я знал лично, когда он работал гендиректором Тагилстроя. Нормальный мужик, вызывал доверие. Ему досталось трудное время, где-то что-то, может быть, он сделал не так. Но он смог отказаться от власти, передал человеку, который держит порядок. Впрочем, сейчас уже никому не доверяю. Прежде всего из-за социальной политики. Так что, скажу честно, я тоскую по Советскому Союзу. Но по-другому я тогда, в августе 91-го, поступить не мог.

А вот что вспоминает жена первого президента России Наина Ельцина о тех августовских днях. В ответ на обвинения Руцкого, что Ельцин собирался скрыться в американском посольстве, она рассказывает, что ее муж был смелым человеком и отказался от предложения соратников спрятать его у американцев.